Принадлежащая грешнику (ЛП) - Херд Мишель
Лиам хватает пульт от телевизора, затем подходит, чтобы сесть рядом со мной. Обнимая меня за плечи, он притягивает меня ближе, пока я не прислоняюсь к нему.
— Не возражаешь, если я посмотрю новости? — спрашивает он.
— Вовсе нет. — Я прижимаюсь к нему, закрывая глаза.
Я слышу, как ведущий сообщает о том, что происходит по всему миру, но не обращаю на это внимания.
Делая глубокий вдох, я вдыхаю аромат Лиама, затем я начинаю задаваться вопросом, что бы случилось, если бы я не остановила его.
— Мне любопытно.
Его тело сотрясается от беззвучного смеха.
— Разве ты не всегда любопытна? — Я чувствую, что он смотрит на меня. — В чем вопрос?
Я сажусь немного прямее, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Как работает секс с тобой? — Это совсем не звучит странно. — Я имею в виду, с запретом прикасаться и все такое.
Он смотрит на меня мгновение, вероятно, обдумывая, как ответить на мой вопрос.
— Обычно это обыденные случаи. — Пожимая плечами, он добавляет. — Я никогда не раздеваюсь.
Мои брови приподнимаются.
— Ты занимаешься сексом полностью одетым?
Посмеиваясь надо мной, он кивает.
— Для этого нужна только одна часть тела.
— Боже, в твоих устах это звучит как рутинная работа.
— Это потому, что так и было. — Все еще обнимая меня за плечи, он притягивает меня к себе и опускает голову, пока его дыхание не овевает мое ухо. — Но не совершай ошибки, Киара. Когда придет время, я собираюсь насладиться раздеванием тебя догола, чтобы я мог чувствовать каждый дюйм твоего тела, прижатого ко мне, пока я погружаюсь глубоко в тебя.
Святое дерьмо.
Жар разливается по моему телу, мой живот сжимается от его голодных слов. Мой взгляд опускается к его бедрам, и, видя доказательство его желания, твердого и длинного под спортивными штанами, моя бровь снова взлетает вверх.
Он большой.
Будь прокляты синяки за то, что они не проходят быстрее.
Я сдвигаюсь, чтобы создать некоторое трение между ног.
Его зубы прикусывают мочку моего уха, по моему телу разливается сильное покалывание.
— Я собираюсь полакомиться твоей кожей, посасывать твои соски, пока ты не начнешь умолять меня взять тебя.
Из меня вырывается сдавленный стон.
Лиам притягивает меня ближе и сажает к себе на колени, так что я оседлала его, чувствуя его твердую длину у себя между ног.
Боже, это безумие. Я хочу скакать на нем, пока не кончу.
Его руки лежат на моих бедрах, его глаза прикованы ко мне.
— И ты будешь умолять.
Мне требуются все мои силы, чтобы не наброситься на него. Мои губы приоткрываются, дыхание учащается.
Боже милостивый, как же яростно я хочу его.
Его ресницы опускаются, пока он не выглядит совершенно хищным и готовым трахнуть меня до бесчувствия.
К черту мои слова о том, что мне нужно время. Это так приятно.
Не в силах контролировать свое тело, я надавливаю на его эрекцию, и облегчение наступает мгновенно.
Так, так хорошо.
Качая головой, он спрашивает:
— Почему ты сдерживаешься? — Доминирование изливается из него, требуя, чтобы я подчинилась. — Возьми то, что ты хочешь, Киара.
Боже.
Мои глаза ищут его взгляд, задаваясь вопросом, как я смогу устоять на ногах рядом с ним.
Его хватка на моих бедрах усиливается, затем он толкается в мою ноющую сердцевину. Смесь удовольствия и облегчения настолько интенсивна, что мои глаза закрываются.
Я слышу, как открываются двери лифта, и мои глаза распахиваются. Прежде чем я успеваю отодвинуться от Лиама, его рука обхватывает меня, чтобы удержать на месте, и он рычит:
— Не смей, блять, двигаться. — Затем он рявкает на Пола. — Просто поставь коробку.
Застряв на коленях Лиама, я слушаю, пока двери лифта снова не закрываются. Глаза Лиама захватывают мои в плен с горящим собственничеством.
— Почему ты сдерживаешься? — он спрашивает снова.
— Аааа, — мне приходится искать ответ, затем я выдаю первое, что приходит на ум. — мы стали парой примерно пять минут назад.
Черты лица Лиама смягчаются.
— Это действительно так? — Он наклоняет голову, вопросительный взгляд говорит мне, что он знает, что я что-то скрываю.
Сдаваясь, я признаю:
— У меня на груди есть отметины. Я не хочу, чтобы ты их видел.
В его глазах появляется понимание.
— Я уже видел их.
Я приподнимаю бровь.
— Когда?
Лиам глубоко вздыхает.
— Ты была обнажена, Киара. Несмотря на то, что обстоятельства были чертовски ужасными, я не мог не смотреть на тебя.
Мои плечи опускаются, и, наклонившись вперед, я прижимаюсь лбом к его груди.
— Точно. — Я не могу вспомнить и половины из того, что произошло той пятничной ночью. Просто я боролась со всем, что у меня было.
Лиам обнимает меня, проводя рукой вверх-вниз по моей спине. Он больше не возбужден, так что можно с уверенностью сказать, что я испортила настроение.
— Я не собираюсь лгать и говорить, что отметины меня не беспокоят, — шепчет он мне на ухо. — Я чертовски ненавижу каждый синяк, но это не меняет того, как я тебя вижу.
Поднимая голову, я пытаюсь улыбнуться.
Привязанность, собственничество и сильная ревность, которые должны пугать меня, но этого не происходит, обострили черты его лица.
Ни разу Лиам не смотрел на меня так, как будто я запятнана, и я не собираюсь позволять Финну вонзать свои грязные когти в мою самооценку.
Впитывая взглядом то, как Лиам смотрит на меня, я решаю еще раз побороться за себя. Но на этот раз я буду бороться за то, чего хочу. За Лиама.
Его рот изгибается.
— Господи, ты прекрасна. Кажется, что в твоих глазах вспыхивают искры.
Я поднимаю руки, чтобы обхватить его подбородок, и, наклоняясь вперед, прижимаюсь своим ртом к его рту. Я инициирую поцелуй, и он позволяет мне задавать темп. То, что я беру на себя инициативу, придает мне сил, и, обхватив его рукой за шею, я прижимаюсь к нему всем телом.
Мои губы впиваются в его губы, мои зубы прикусывают его нижнюю губу. Желание быстро возвращается, смывая с меня всякую нерешительность.
Глава 32
ЛИАМ
Киара стонет, наклоняя голову, ее волосы образуют шелковую завесу вокруг нас, когда она, наконец, целует меня без всякого стеснения.
Она начинает двигаться, потираясь своим телом о мое, и мне требуется больше сил, чем я предполагал, чтобы не взять верх и не трахнуть ее грубо.
Господи, женщина. Такими темпами ты меня убьешь.
Я твердею со скоростью света, мой член угрожает прорваться сквозь штаны, чтобы добраться до ее жара.
Затем она берет мою футболку и начинает тянуть ткань вверх. По привычке я жду, когда страх поднимется в моей груди, но там нет ничего, кроме жгучего желания. Она отбрасывает футболку в сторону, ее глаза опускаются, чтобы рассмотреть трикветру4, вытатуированную над моим сердцем.
Кончиком пальца она проводит по трем переплетающимся петлям, прежде чем перейти к словам, вытатуированным на одном из моих ребер.
— Что это означает?
— Tada gan iarracht, – прочитал я слова, прежде чем перевести, — Ничего без усилий.
Ее губы изгибаются, затем она снова поднимает глаза на мое лицо. Наклоняя голову, удивление наполняет ее захватывающие черты.
— Такой сварливый с другими, но ты нежный со мной.
— Не без усилий, — повторяю я слова, вызывая у нее смешок. Затем я добавляю. — С тобой все по-другому.
Она смотрит на меня так, как будто я какое-то чудо, случившееся с ней, а не наоборот. Качая головой, я шепчу:
— Ты чудо, детка.
Прижимая ладони к моей груди, она опускает их к моему прессу, наблюдая за моей реакцией.
Господи, какое приятное чувство.
Читая вопрос в ее глазах, я отвечаю:
— Да, ты первая женщина, которая коснулась моей груди. — Я смотрю на нее с каждой унцией одержимости, которую испытываю к ней. — С тобой все для меня в первый раз.
