Закрывая двери - Жанна Никитина
Дышать тяжело. По виску течет пот. Грудная клетка ходит ходуном вверх-вниз. Алиса утыкается мне в плечо и тоже пытается отдышаться. Обнимаю ее, прижимаю к себе. Вдыхаю аромат ее волос, глажу по спине. Она сама льнет ко мне, обхватывает ногами за талию, трется носом о шею.
— Мне было так страшно, — вдруг шепчет она. — Когда я отдавала флешку Соколовскому, казалось, что ничего не получится. Что я не справлюсь. Но теперь у нас есть возможность ему отомстить, — кажется, она всхлипывает.
— Тише, — утыкаюсь носом ей в волосы, вдыхая волшебный сладкий аромат. — Ты молодец! И сделала все правильно. Дальше положись на меня, — целую ее. — Теперь я твоя опора.
Не знаю, почему, но мне хочется защитить эту чертовку от всего. Наконец понимаю, я волновался сегодня не за то, что у нее не получится передать флешку, а за нее саму. Мысль обухом бьет по голове. У меня есть чувства к Алисе! Она меня обманывала, а я, кажется, втрескался в нее, как пацан. Нужно с этим что-то делать!
Уже собираюсь отстраниться, но Алиса поднимает на меня влажные глаза. Долго всматривается. Не могу заставить себя отвести от нее взгляд. Наконец она улыбается, отчего в груди теплеет, и пение птиц, как в долбанных диснеевских мультиках раздается в ушах. Алиса тянется ко мне за поцелуем. И я с готовностью отвечаю, послав здравый смысл ко всем чертям.
Одиннадцатая дверь. Антон. Спортивный зал. Часть 1
Удар.
Мешок отлетает к стене.
Прыжок.
Удар.
Мешок летит в сторону.
Дышу ровно, в такт каждому удару.
Сердце бьется, как бешеное. С меня льется пот. Волосы давно превратились в сосульки. Но я не останавливаюсь. Луплю мешок изо всех сил. Пытаюсь избавиться от ярости, которая бурлит в крови. Вот только не помогает. Такое чувство, что с каждым ударом, она еще больше разгорается. Все равно не останавливаюсь. Хочу измотать себя. Убрать из головы уничтожительные мысли. Жизнь полетела к чертям, и я не представляю, как все исправить.
Удар.
Удар.
Удар.
— Кхм, — раздается сзади.
Резко останавливаюсь.
Дыхание тут же сбивается. Становится тяжелым, неконтролируемым.
Рукой стираю пот со лба, разворачиваюсь.
В дверях спортивного зала в джинсах и черной длинной футболке мнется Мила.
У меня вылетело из головы, что я ночью отправил ей сообщение с адресом зала и приказом явиться.
На самом деле, я писал ей сотни раз, звонил, не переставая. Все, потому что Мила не вернулась домой этой ночью. Я приезжал к многоэтажке, где находится квартира родителей девушки, даже в подъезд вместе с соседями вошел. Вот только Мила не открыла дверь.
Я сидел на лестничной площадке, пока бабушка из соседней квартиры не вышла и не начала орать, что вызовет полицию. У меня было огромное желание проигнорировать ее, но стали вылазить соседи и с других этажей.
Объясняться с ментами, это последнее, что мне было нужно. Поэтому я поднялся с холодного бетона и побрел вниз по лестнице с четвертого этажа.
— Что ты хотел? — Мила цепляется за края футболке, взглядом впивается в меня.
Ее голос ни то, что не дрожит, в нем слышится неприкрытая злость.
Хмыкаю. Ничего удивительного, после сообщения с напоминанием о контракте и долге ее брата, которое я отправил в порыве гнева.
Но у меня есть оправдание — я не мог найти себе место всю ночь. Хотя оно мало помогает от чувства вины, разливающегося по груди.
Отталкиваюсь от пола и в несколько широких шагов преодолеваю разделяющее нас расстояние. Внимательно осматриваю Милу с ног до головы, прежде чем задержаться на ее зеленых глазах, которые пылают яростью.
— Прости, — улыбаюсь максимально обворожительно, зубами вцепляюсь в перчатку, чтобы разлепить манжеты.
Мила сильнее поджимает губы, не отводит взгляда от моих глаз. Либо хочет передать мне всю злость, либо пытается не смотреть на мой оголенный, лоснящийся от влаги торс. Ведь кроме синих боксерских шорт и перчаток на мне ничего нет.
— Это все? Я могу идти? Или должна «отработать долг»? — ее голос полон сарказма.
А я и забыл, что использовал такую формулировку в сообщении.
— За это тоже прости, — бросаю одну перчатку на пол и чешу затылок, прежде чем взяться за вторую свободной рукой
Когда обе перчатки оказываются у моих ног, на ладонях все еще остаются бинты, но от них избавляться не собираюсь. Они не мешают мне коснуться кончиками пальцев скулы девушки. Мила тут же отшатывается прикосновения, а я стискиваю челюсти до скрипа.
— Мила, — цежу предостерегающе.
— Что, Мила? — вспыхивает она и толкает меня в грудь. Не двигаюсь. — Что? — снова толкает. Перехватываю ее руки за запястья. И притягиваю девушку к груди. Обнимаю, переплетая пальцы за ее спиной.
Мила пытается вырваться, брыкается, крутится, но я не отпускаю.
Позволяю ей выплеснуть эмоции. Принимаю даже удары кулочками, которые она наносит мне по спине.
— Тише, маленькая, — прижимаю сильнее к себе. — Тише. Я виноват. Знаю.
Мила сначала напрягается, а потом оседает в моих объятьях. Ее руки повисают вдоль тела. Зарываюсь пальцами в ее волосы и впервые со вчерашнего дня чувствую, как расслабляюсь.
Поглаживаю Милу по голове, стараюсь вжать девушку в себя. Постепенно ее дыхание становится размеренным, и я немного отстраняюсь.
Мила чуть поднимает голову. Смотрит на меня своими бездонными глазами, поджимая губы. Все внутри холодеет. А когда Мила кладет ладони мне на грудь и толкает, заливает волной жара.
Несколько мгновений стою на месте, не двигаясь, после чего заставляю себя отпустить девушку.
Мила делает шаг назад, но глаз от меня не отводит. Кусает губу. Переплетается пальцы перед собой и крепко сжимает их.
— Говори, — цежу сквозь стиснутые зубы, подхватываю перчатки с пола и отхожу к рингу.
Слышу шаги за спиной, довольно ухмыляюсь.
— Ты не можешь больше так со мной обращаться! — выпаливает Мила, быстро настигая меня.
— Как «так»? — кладу перчатки на ринг, прежде чем развернуться к ней.
Опираюсь на канаты и складываю руки на груди.
— Так, будто я кукла для секса! — Мила вторит моей позе.
Не могу сдержать усмешку, чем
