(Не) его трофей (СИ) - Борзакова Надежда Марковна
Яр сделал мне предложение! Я выхожу за него замуж! А-а-а-а-а!
— Ты чего? — спрашивает мужчина, касаясь пальцами моих счастливо улыбающихся губ.
Качаю головой. Сую руку ему под пальто и рубашку, глажу по груди, накрываю ладонью колотящееся сердце.
— Кать, обязательно переться в больницу? У меня пара синяков. Поболят и пройдут, не впервой.
— Я полицейскому сказала, что мы поедем туда, Яр. Значит нужно так и сделать. Зачем самим создавать лишние проблемы? К тебе пока что нет претензий, полно свидетелей, что и как было, но все-таки… Никто не знает, что и как повернется при даче показаний, а на это я повлиять не могу. Да и вообще, мне нужны правильно составленные документы. У тебя рассечение, у Макса скорее всего сломан нос и мы обязательно…
— Напишем жалобу на организаторов поединка, потребуем возместить ущерб, вздрючим всех, кого сможем, чтоб просили пощады, — посмеиваясь, перебивает меня мужчина. — У моих бойцов будет охуенный адвокат.
У моих бойцов. Не у меня. Яр и правда уходит из клетки! Не будет изнурительных тренировок, тяжелых поединков, травм! Изнанка спорта, которую мало кто осознает, мало кто замечает, завидуя славе и деньгам. Вспоминаю, сколько раз Яр просто вырубался до ужина прямо в кухне, положив локти на стол, и я отводила его в спальню. У нас один из ящичков в гардеробной забит фиксаторами и стабилизаторами для суставов. А сколько раз я втихаря заменяла массажное масло разогревающей мазью, когда разминала скованные, уставшие мышцы? Читала его медицинскую карту. Два сотрясения, порванные связки, переломы ребер, запястья, носа…. А ведь это он — сильный, здоровый, талантливый. Двадцать восемь боев и двадцать шесть побед. Что тогда у других, у тех, кто ловил нокауты… Яр скорее умер бы, чем на что-то пожаловался или позволил мне увидеть, что ему тяжело или больно, но… Я же чувствую его. И именно поэтому все эти три месяца включалась в игру под названием «единственная сторона славы».
Вытаскиваю из сумки телефон. Ой, мамочки. Пятьдесят пропущенных вызовов. От мамы. Только потому, что папа сейчас в воздухе, летит с деловой встречи из Москвы через Минск.
— Мам…
— Катенька, девочка, слава богу! Что там с вами?
— Мам, да все нормально. Меня Яр из клетки быстро увел, да и спецназ почти сразу появился. Ты извини, что не брала трубку. Я звук на время боя отключила, а потом…
— Да не важно! Не важно! Не извиняйся! А как Ярослав?
— Нормально, — кошусь на него. — Вроде бы. Мы в больницу едем, чтоб убедиться.
— Позвонишь обязательно после обследований.
— Я утром позвоню, ложитесь спать, мам. Все у нас будет нормально.
— Ты думаешь, я усну? Я отцу твоему звонила, он недоступен! И куда только подевался как всегда не вовремя?
— Летит с деловой встречи. Даже хорошо, что он не в курсе. Мам, мы сами разобрались, правда. Не волнуйся ни о чем. Были бы какие-то проблемы, я бы рассказала. Ладно, мы уже к больнице приехали. Я наберу, хорошо?
— Обязательно позвони! Пока, дочка!
*****— Я эту их контору с землей сравняю, — орет в трубку папа, — что за организация безопасности?! Уровень подпольного боя? Так пусть их и организовывают!
— Па-ап, ну все хорошо же. Яр меня защитил. На мне ни царапины, честное слово!
— Яр…Я правильно понял, что он ушел из клетки и предложил тебе замуж? — смягчается папа.
— Да, пап, — выдыхаю, чувствуя, как пробудившиеся бабочки счастливо порхают в животе.
— То-то же. Но вообще надо бы меня спросить, а потом уже на всю страну, — в беззлобном отцовском ворчании я слышу огромное облегчение.
Его принцесса в порядке. У нее есть защитник и он позвал ее замуж, а не разбил сердце.
— Ну, па-апочка, — подыгрываю.
— Не папочкай! Вы мне весь мозг вынесли своими закидонами, ясно? Взрослые люди, а вечно пиздец какой-то с вами!
— Мы больше не будем, пап! Честно слово.
— Угу! Как там балбес этот?
— Не знаю пока, — всю уютную радость, навеянную папиным заботливым ворчанием, сносит ледяной вихрь страха за Яра. — Второй час уже у врачей. Таскают по кабинетам.
В этот момент появляется Яр. На скуле у него красуется стяжка. Выражение лица скучающее, в левой руке папка с заключениями.
— Вот он идет. Я позже наберу.
И отключаюсь, не дождавшись ответа. Вскакиваю на ноги.
— Вот, все что мог проверить — проверил. Страшнее синяков ничего не нашли, — Яр протягивает мне бумаги. — Теперь домой пустишь? Хочу тебя и спать.
Даю себя увести. В машине читаю заключения, игнорируя гуляющие по внутренней стороне бедра наглые мужские пальцы. Рассечение, множественные ушибы… Вроде бы и правда ничего серьезного. Облегченно выдыхаю.
Складываю листки обратно в папку.
— Нормально все со мной, Киткат, сама видишь. Успокаивайся.
Успокаивайся, ага. Однако, как ни странно у меня это получается. Думала, что не сомкну глаз, но, когда дома Яр сбрасывает одежду и валится в кровать, а я укладываюсь следом, засыпаю у него на плече почти сразу после того, как вырубается сам Яр.
Просыпаюсь в девять утра. Резко, словно от толчка. Приснилось что-то страшное, к счастью, я не могу вспомнить, что именно.
Яр еще крепко спит. Касаюсь его лба, тот вроде бы не горячий. Прислушиваюсь к медленному и глубокому дыханию. Тихонько глажу по волосам, едва касаясь кончиками пальцев густых шелковистых прядей.
Встаю, привожу себя в порядок. Готовлю завтрак, глядя в кухонное окно на залитый осенним солнцем город. Это первое мое утро в роли невесты Яра. Вчерашний день, которого я так боялась, прошел и больше не вернется. Мы справились. Я и Яр, каждый по-своему, но вместе. Счастье расцветает внутри, переполняет меня. Кажется, что мир вокруг сияет так же, как бриллиант в обручальном кольце.
Глава 46
— Хватит, иди уже ко мне, — мурлычет Яр, втягивая меня себе на колени, когда я осторожно втираю мазь в синяки на его торсе. На разбитом лице довольное, лукавое выражение.
— И не мечтай, Барковский, — чувствуя каменный стояк, упирающийся мне в задницу, строго говорю. — Тебе прописали постельный режим не в этом плане.
Вот что за мужчина, а? Весь избитый, дышит через раз, а все равно, как только, так сразу.
— Хоть поцелуй меня. А то нянчишься весь день, как с немощным, — тянется губами к моим. Подставляю щеку. — Ка-ать!
— Поцелую, — перебираюсь обратно на кровать, ложусь на бок и заглядываю в глаза. Медленно скольжу чистой рукой по прессу вниз, — может и не только. Но хочу кое-что взамен. Вопрос!
— Я весь во внимании, — в синих глазах играют бесята.
— Точно? — настрой сбивается. Сожалею уже о внезапном порыве. Яр не в форме, а я что надумала? В душу лезть чтоб себя успокоить?
— Пацан сказал, пацан сделал.
— Ладно, — начинаю сползать ниже, но сильные руки берут меня за предплечья, удерживая.
— Спрашивай, — уже серьезно говорит.
— Передумал?
— Кать, я же вижу, что ты на нервах, — хмурится. — Давай, я жду.
Ложусь на бок, набрасываю на нас обоих оделяло. Кладу голову на подушку, рисую кончиком пальца по татуировке на плече Яра наблюдая, как кожа покрывается мурашками.
— Что с Димой будет?
— Да ниче.
— Извини, что спросила.
— Я серьезно сказал, Кать. Ничего не будет. Ни мордобоя, ни еще какой херни, которой ты от меня ждешь. Даже на словах разбираться я не стану. Не хочу эту падлу видеть. Все! Пусть живет на иголках в ожидании мести, бесится из-за очередного своего фиаско, — криво усмехается. — Это ж, по ходу, тупо из зависти. Я так обдумал все, прокрутил некоторые разговоры наши, мелочи всякие. Понял. Он же все время на шаг позади был. Мы ровесники, в одном весе, начали вместе. Но он не дотягивал, не хватало чего-то. Бесился от этого в душе. Обозлился на меня… Хотел хоть как-то задеть, а было нечем. Раньше. А тут такая возможность…
