Измена. На осколках счастья (СИ) - Василиса Горная
Для этого сел на ближайший пенёк и быстро перевернул любимую, уложив животом себе на бёдра так, чтобы её голова оказалась ниже таза, затем резко надавил на корень языка двумя пальцами для провоцирования рвотного рефлекса и стимуляции дыхания. Маша начала сильно кашлять и рваться речной водой.
— Давай, милая, потерпи, малышка. Скоро вода кончится, а тебе станет лучше, — подбадривал свою девочку, хотя самому было больно смотреть на её страдания. Маша продолжала кашлять, а я придерживал её волосы одной рукой, локтем которой фиксировал голую спинку, пока другой продолжал вызывать рвотные позывы у жены, помня, как это жизненно необходимо.
Маша явно уже сама дышала, хоть и продолжала откашливаться, её трясло мелкой дрожью. Слава Богу, не дошло до искусственного дыхания и непрямого массажа сердца. Очень боялся сделать что-то не так, ведь никакой практики в реанимации утопающих у меня не было, одна теория со школы. — Давай, счастье моё, мы справимся, девочка. Самое страшное уже позади.
Маша перестала рваться и кашлять, смогла уже несколько раз глубоко вдохнуть и устало повисла на мне в таком неудобном положении.
— Машенька, ты как, малышка? Не тошнит больше, дышать не больно? — уточнял состояние жены, успокаивающее поглаживая свою девочку по спине. — Если сильно плохо, я тебя на руках донесу до кустов, где у меня осталась борсетка, в ней есть телефон, попробуем скорую хоть на окраину леса вызвать, ближе к посёлку. И туда тоже донесу тебя, только скажи, родная.
— Не надо, Лёш. Мне уже лучше, спасибо. Не хочу напрасно бабушку тревожить. Дышать нормально и почти не тошнит. А вот поза явно неудобная, да и холодно сильно…
Поверил Маше и решил, что, видимо, воды в её лёгких и желудке больше не осталось, потому нежно перевернул на коленях свою замёрзшую красавицу и усадил лицом к себе. Для ускорения согревания придумал обеспечить максимальное соприкосновение наших тел, ведь ни сухой одежды, ни огня поблизости не было, а Машеньку ощутимо колотило.
При этом жена расположилась у меня на коленях, сырыми трусиками прижимаясь к моему паху, а голой грудью с твёрдыми холодными вершинками и ледяным животиком прислоняясь к моему торсу. Тело начало реагировать на близость любимой женщины, но я игнорировал эти сигналы, поскольку первоочередной задачей было согреть и успокоить моё сокровище. Для этого гладил Машины ручки, растирал влажную кожу от плеч до локтей и дальше до кистей рук, резко водил ладонями по бёдрам и икрам, пытаясь добиться её согревания. Затем покрепче прижал к себе любимую, продолжая интенсивно гладить уже стройную спинку, также покрытую мурашками, надеясь поделиться с женой своим теплом и укрыть от пережитого ужаса.
Жена благодарно обняла меня в ответ, положила голову на левое плечо и принялась тихо всхлипывать в моих объятиях.
— Машенька, я рядом и больше никогда тебя не оставлю. Не плачь, родная. Всё позади. Сейчас я тебя начну растирать сильнее. И ты согреешься, прижмись покрепче, любимая.
Продолжил растирать ей спину, резко водил руками вверх-вниз по прохладной, влажной коже. Случайно задел пальцами резинку сырых трусиков. Их бы тоже следовало снять, но это грозило мне окончательной потерей самообладания. В случае нашего полного соприкосновения в интимной зоне, если любимая продолжила бы прижиматься к моему члену, но уже без последней защищающей её честь полоски ткани, даже не представлял, как оградить её лоно от моего случайного, но такого желанного проникновения. Я и так уже отошёл от ужаса и страха смерти и чувствовал невообразимое желание продолжать жить, желательно не выпуская Машеньку из своих объятий. А мой член тем временем уже реагировал на близость своей девочки и напряжённо вставал, пытаясь преодолеть барьер из нашего сырого белья, требуя выпустить его наружу и позволить согреть малышку сексом.
Но преданная мною на свадьбе красавица точно никогда не простила бы такой слабости. Потому поддаваться искушению явно не стоило. Жена скоро должна была отойти от шока и осознать, в чьих объятиях она находилась и к кому так страстно прижималась — к предавшему её доверие и разбившему сердце неверному супругу! И пофиг, что безмерно любящему и бесконечно сожалеющему о той измене.
Нехотя убрал руку повыше, подальше от влекущих трусиков и продолжил растирать лопатки любимой, зарываясь пальцами в шикарные мокрые пряди волос. Говорить не хотелось. Я боялся разрушить момент нашего, вероятно, последнего единения, а Машенька просто слишком устала и пыталась успокоиться. Жена тряслась и дрожала в моих объятиях. Эх, сейчас бы костёр развести, раз уж более приятные варианты обогрева не прокатывали.
— Машунь, ты как, счастье моё? — шёпотом на ушко спросил свою девочку. — Давай я тебя хотя бы донесу до той поляны, где наши вещи остались? Разведём вновь костёр, там и зажигалка в борсетке есть, как раз согреешься, малышка. Раз ты к бабушке и в больницу не хочешь…
Ругать за безрассудство решил потом, как и оправдываться за свою слежку. Сейчас было важно лишь согреть неугомонную красавицу.
— Нет, Лёш, всё потом, — стуча зубами, выдала Маша, потом внезапно добавила уже шёпотом, прямо в мои губы, — у меня есть более интересное предложение по нашему обогреву, — и припала своими устами к моим, ещё крепче обняв, будто ожидая сопротивления или возмущения.
Глава 14
Лёша
Со всей страстью и накопленным возбуждением ответил на долгожданный поцелуй. На тот волшебный поцелуй, которого у нас уже просто не могло быть с учётом проклятой измены. Наши губы ласкали, сминали друг друга, зубы стучали от холода, тела дрожали от переохлаждения и пылали от возбуждения сразу, а языки сплетались в танце страсти. Маша целовала меня как в последний раз, будто от этого зависела её жизнь. Я отвечал не менее пылко, понимая, что это наш последний глоток счастья, награда за спасение или физиологическая потребность в согревании, но, когда первый шок у жены пройдёт, она наверняка не простит мне этих ласк. И если мы сейчас не остановимся, то в её глазах моя персональная корзина грехов пополнится ещё на один, непростительный факт.
Так не хотелось прерываться… Однако стоило попытаться остановить лавину страсти, пока мы не утонули в ней окончательно, чтобы потом не чувствовать себя мудаком, воспользовавшимся ситуацией.
— Любовь моя, может, не стоит? — разорвал поцелуй и всё-таки решил уточнить, собрав всю силу воли в кулак и втайне молясь, чтобы жена меня не послушала.
А она и не собиралась. Маша опустила одну руку с моего плеча, просунула её между нашими телами
