Впусти меня в сердце - Аля Морейно
Он должен знать, что теперь нас с Надюшей не двое, а трое. И отделить малыша уже невозможно… Такова реальность.
“Какой срок?” – издали замечаю, как хмурится.
“Четыре месяца”.
Я не допускаю мысли, что ребёнок станет для Саши проблемой. Ведь это мой ребёнок. Я не изменяла ему, просто так сложились обстоятельства. Он сам сказал, что всё понимает и прощает.
Да как можно сомневаться? Мы с ним выросли в детдоме и мечтали о приёмной семье. Кого из детей интересовало кровное родство с потенциальными родителями?
Выражение его лица немного настораживает. Решаю поменять тему разговора.
“Расскажи, где ты всё это время был?” – задаю самый острый вопрос.
“Всё банально. Контузило, вырубился. Пришёл в себя в сельской хате на оккупированной территории. Память как будто ластиком стёрли. Мужик меня выходил. Наши пришли, в госпиталь забрали. Как память вернулась, так приехал”.
Странная история. Разве не должны были его опознать, когда он только в госпиталь попал? Но разве это имеет значение, если он здесь, почти со мной.
Мы сидим не меньше часа. Общаемся в странной манере перепиской…
Парю в эйфории. Счастье настолько яркое, что я не способна видеть и чувствовать ничего, кроме него. Единственное, чего хочу, – скорее оказаться вместе с любимым.
Я одержима этой идеей. Все мысли крутятся только вокруг Саши. Что и как сказать мужу, чтобы он меня отпустил? В конце концов, он должен меня понять!
Несмотря на волнения, засыпаю быстро и сплю крепко. Это сигнал, что я – на верном пути. Мне нужны силы и спокойствие для разговора с Сергеем.
Утром не хожу, а порхаю. Свёкор замечает моё состояние и одобряет.
- Радостная мама – счастливый малыш, – говорит с улыбкой, когда мы с Надюшей собираемся в садик.
Мне очень хочется поделиться с ним новостью, но сначала я должна мужу рассказать о Саше.
Мы снова встречаемся в парке. Как и накануне, устраиваемся на разных лавочках и издали наблюдаем друг за другом. Я рассказываю о своей работе, о дочке, о её садике. О нашей жизни за эти два года, о знакомстве с Долинским.
Много спрашиваю, но о себе Саша рассказывает неохотно. Возможно, постепенно мне удастся вытянуть из него подробности.
“Кнопка, я всё придумал. Я купил таблетки. Выпьешь их. Я проконсультировался с врачом, она скорректировала дозу в соответствии с твоим сроком. У тебя просто начнутся месячные, и ты будешь свободна”.
Я даже не сразу понимаю, о чём он говорит.
“Срок уже слишком большой”, – отбиваюсь логичным аргументом, пытаюсь отодвинуть навалившиеся эмоции.
“Врач сказала, что ещё можно, мы успеваем”.
“А если возникнут осложнения? Это может быть небезопасно”, – продолжаю сомневаться.
“Это хороший препарат, я его купил по назначению врача. Всё будет хорошо”, – настаивает на своей правоте.
“Я не уверена, мне страшно”, – привожу два самых главных аргумента.
“Поля, подумай спокойно. Срок уже сильно впритык, тянуть нельзя, нужно срочно решаться. Я уверен, что всё будет отлично. Неужели ты мне не доверяешь?”
“Доверяю, но”… – не знаю, как продолжить фразу и не обидеть Сашу.
“Прямо сейчас вернись домой и сразу выпей”, – командует как раньше.
Я пытаюсь достучаться до него и объяснить, что люблю этого малыша и не хочу от него избавляться. Что он – мой, не важно, кто его биологический отец.
“Это тебе не важно! – тут же прилетает в ответ. – А для меня он будет вечным напоминанием, что ты не дождалась меня и быстро выскочила замуж за другого”.
Аргументы заканчиваются. Саша меня не слышит, но продолжает настаивать. Часть его объяснений кажется логичной. Его чувства можно понять, но слишком сложно отпустить ситуацию и подчиниться его требованиям.
А он всё пишет и пишет…
“Я пойду домой, мне нужно всё спокойно обдумать”.
“Поля, сроки! Мы и так опаздываем. Каждый час на счету!”
“Я не знаю, что мне делать!” – я на грани истерики.
“Не паникуй. Сейчас я встану и пройду мимо тебя, передам таблетки. Там есть инструкция к применению. Как придёшь домой, сразу выпей. И потом – ”по схеме”.
Он делает всё в точности, как задумал. Упаковка оказывается у меня в руках и быстро перекочёвывает в сумку.
Провожаю взглядом Сашу, слежу за ним, пока он не исчезает за поворотом. Лишь после этого встаю и плетусь домой.
Чем дальше, тем больше пугаюсь мысли, что он требует пожертвовать ребёнком ради него. Да и по отношению к Сергею я не хочу быть предательницей. Но как он сам поступил бы, если бы Алла оказалась жива? Полагаю, в тот же день подал на развод…
Я должна сделать выбор. Чаши весов колеблются и склоняют меня то в одну сторону, то в другую.
Достаю таблетки из блистера, зажимаю в кулаке. Нужно пойти в кухню и налить воды, чтобы запить…
Смотрю на комод. Там давно нет фотографий, которые я когда-то случайно увидела. Вместо них – наше свадебное фото. Сергей на нём безукоризненно красив. Ему идёт тёмно-синий цвет, классический костюм идеально гармонирует с моим белоснежным платьем. Оно с виду простое, без рюшей и вычурностей, присущих традиционным свадебным нарядам, но очень красивое и дорогое. Фотография – будто обложка модного журнала. Редкий кадр – Долинский на нём улыбается.
Он скуп на слова и почти никогда не говорит о своих чувствах и эмоциях, но на свадьбе шепнул, что счастлив, и пообещал сделать меня счастливой.
Для кого-то эти слова покажутся банальными, но для меня они имеют огромное значение. Он мало говорит, но очень много делает. Мне с ним хорошо, уютно и надёжно…
Мы не виделись несколько дней. Эйфория от возвращения Саши отвлекла меня от привычной тоски по мужу. Но сейчас, глядя на наше свадебное фото, я понимаю, что очень соскучилась. И запуталась.
Душит паника. Я не могу убить своего ребёнка! Это совершенно исключено.
Мне нужна поддержка… Хочу оказаться на ручках, в крепких объятиях и услышать:
- Малыш, не плачь. Нормально всё будет.
Знаю, что для Сергея это – не просто слова. Это – гарантия моей безопасности и покоя, твёрдая земля под моими ногами и железобетонная стена, за которой тепло и ничего не страшно.
Провожу пальцем по улыбающемуся лицу. Уже начало двенадцатого. Муж вот-вот вернётся, на три часа назначено важное судебное заседание. Волнуюсь за него. Знаю, что до войны адвокатская фирма Долинского была очень успешной, Сергей никогда не проигрывал. Но всё-таки последние несколько лет
