Ты меня предал (СИ) - Шнайдер Анна

Так и сказала — ещё один человек и её малышка. Всё это было объяснимо и ожидаемо, но неприятно, хотя Павел, конечно, не подал виду.

Но как только Динь легла на кушетку, задрала платье и Игорь Евгеньевич начал водить датчиком по её животу, все неприятные ощущения схлынули. Павел сидел на стуле рядом с кушеткой, позади врача, и ему оказалось прекрасно видно всё, что отображалось на экране.

А отображалось там… чудо. Самое настоящее чудо. Маленькое, забавное, с крошечными ручками и ножками. Чудо вертелось, махало ладошками — словно кувыркалось в пространстве, заполненном чем-то чёрно-серым. И у этого чуда билось сердечко… Павел даже видел пульсацию на экране…

— Смотрите-ка, палец в рот засунула, — засмеялся Игорь Евгеньевич, и Павел сглотнул — слёзы подступали к глазам. — Глядите, Дина!

Жена рассмеялась, свободно и счастливо — и Боже, как давно он не слышал у неё такого чудесного смеха. В её жизнь пришло чудо — и вернулся этот смех, тот самый, из их далёкой юности.

— А кровотоки-то в порядке у вас, — сказал вдруг врач, и Динь охнула.

— Правда?!

— Сейчас, погодите, ещё пуповину на всякий случай посмотрю вот здесь… Да, нормальные значения. Но уколы, конечно, продолжаем, и не расслабляемся, хорошо? Я говорил вам, нагрузка увеличивается, всё может вернуться.

— Да-да, конечно, — закивала Динь, поблескивая влажными глазами. В них плескалось столько радости, что Павел едва удержал себя от стремления немедленно слететь со стула и обнять жену. — А как… она растёт?

— Отлично растёт, почти килограмм уже, большая мадмуазель, — хмыкнул врач, улыбнувшись Динь. — Сейчас снимки вам распечатаю вдобавок к протоколу. Для коллекции.

Дина

Впервые в жизни мне казалось, что у меня выросли крылья. Даже после первого УЗИ такого не было, тогда тревога о дальнейшей судьбе малыша всё же прибивала к земле, а теперь…

Безусловно — впереди ещё больше трёх месяцев. Однако и позади уже много, очень много, особенно если учитывать мою почти бесконечную историю лечения. И кровотоки наконец в порядке! И моя малышка уже килограмм!

Господи, спасибо, спасибо!!!

В машину Павла я садилась, улыбаясь, наверное, какой-то полубезумной улыбкой, и со слезами на глазах. Выпрямилась на сиденье, положив на колени снимки, коснулась пальцами места, где виднелась ручка моей малышки, лобик и аккуратный носик пимпочкой. Детка моя, родная, золотая, самая любимая, как же долго я тебя ждала!..

— Динь… — произнёс Павел тихо, и я подняла голову, посмотрев на бывшего мужа. Вокруг всё расплывалось, и я плохо видела Павла — слёзы текли из глаз, оставляя на щеках влажные дорожки, попадали в уголки губ, и во рту был солёный привкус, который вопреки всему чудился мне сладким. Сладким, как моё счастье. — Спасибо тебе, моя любимая фея. Не плачь…

Павел качнулся вперёд, протянул руку, стирая ладонью слёзы, и я всхлипнула — таким невыносимо родным и знакомым был этот жест. Сколько раз он делал это, когда я плакала, но не от счастья, а от отчаяния? Сколько раз утешал и поддерживал, заставляя верить в себя, в нас? На самом деле если бы не он, я бы сломалась раньше… Даже потом, когда Павел ушёл, бросив меня, словно надоевшую игрушку, я порой вспоминала, что он говорил мне в минуты горьких разочарований — и успокаивалась. Несмотря ни на что, воспоминания о нашем взаимопонимании в такие минуты продолжали поддерживать меня и после развода. Я даже иногда немного злилась на себя, но в итоге махнула рукой — слишком многое в жизни было связано у меня с Пашей, до конца всё равно не выжечь, не вытравить. Да и надо ли?

Услышав мой всхлип, бывший муж вздохнул и придвинулся ещё ближе, обхватывая ладонями моё лицо.

— Динь…

Я облизнула солёные губы, не зная, что хочу сказать, но и не успела — Павел неожиданно накрыл их поцелуем, мягким и нежным, утешающим. Как раньше, когда мы…

Опустил руку вниз, положил ладонь на живот… и я вздрогнула, ощутив, как малышка пнулась точно в это место. Павел тоже вздрогнул и, простонав мне что-то в губы, углубил поцелуй, превращая его из тёплого в обжигающий, из нежного — в страстный. Я вновь всхлипнула, раскрывая губы и сама придвигаясь ближе, настолько близко, насколько могла, обхватывая руками шею Павла и проводя ладонями по коротким и жёстким волосам. Мне казалось, я почти забыла это ощущение под своими ладонями… но нет — не забыла.

Я не знаю, сколько времени это продолжалось. Павел гладил мой живот, иногда пробираясь и к груди, чтобы чуть сжать её, требовательно терзал губы — а я плавилась в его руках, не думая ни о чём плохом, не рассуждая, не сомневаясь… Мне просто было хорошо. Безумно хорошо. И хотелось большего.

И Павлу, кажется, тоже…

Постепенно его рука сползала всё ниже и ниже, пока не пробралась под подол и не отодвинула в сторону трусики. И только ощутив его пальцы там, я наконец опомнилась.

— Паш… — выдохнула, разрывая поцелуй и отодвигаясь назад, и охнула, когда бывший муж разочарованно застонал и попытался меня остановить. — Нет, не надо, мы вообще на парковке стоим, ты что…

Он сглотнул и согласно кивнул, как-то резко помрачнев. Из лица словно ушли краски, а из глаз пропал тот самый голодный блеск, который я хорошо знала и любила раньше.

Раньше… Вот именно — раньше. И когда мы уже выезжали с территории клиники, я поняла, отчего Павел расстроился.

Я ведь не захочу продолжения. Он просто застал меня врасплох, как в прошлый раз, но…

Это всего лишь поцелуй, и он ничего не значит.

16

Павел

Динь вновь отгораживалась и выстраивала стену между ними, пока они ехали до дома — Павел даже успел пожалеть, что поддался слабости и поцеловал жену. Не откатиться бы сейчас назад из-за его безрассудного поступка… Динь только начала потихоньку доверять ему, расслабляться в его присутствии, чаще улыбалась и не смотрела, как на чужого и безразличного. А тут этот поцелуй… И что она будет делать теперь?

Через несколько часов Павел понял: ничего. Поведение Динь не изменилось, не стало более настороженным или напряжённым — если только самую малость, — но и в сторону потепления никаких подвижек не имелось. Скорее всего, для того, чтобы лишний раз не переживать и не нервничать, Динь просто отодвинула эту ситуацию в сторону. Всего лишь поцелуй, подумаешь! У неё сейчас были другие заботы.

Поэтому спустя пару дней, отработав две двенадцатичасовых смены подряд и устав, как собака, Павел поддался слабости и написал Алисе, которая накануне приезжала в гости. Сам он подругу жены не видел, будучи на работе, заметил только остатки маленького тортика в холодильнике и несколько детских крошечных вещичек, оставленных Динь на её кровати. И не в его правилах было действовать исподтишка и интересоваться об одном человеке у другого, особенно если дело касалось Динь, но… слишком велика была цена за дальнейшую ошибку.

«Привет, Алис, — напечатал он поздно вечером, когда жена уже легла спать, однако её подруга висела в сети. — Есть вопрос».

«Привет, Пашка-обаяшка! Давай, спрашивай. Кажется, я даже знаю, о чём))))».

Павел удивлённо уставился на «обаяшку», поначалу подумав, что не так прочитал и на самом деле Алиса вновь напечатала что-то матерное. Но нет. Действительно — обаяшка.

Однако комментировать пока не стал, другой момент волновал его гораздо сильнее.

«Динь рассказывала, что между нами случилось после последнего УЗИ?»

Надпись «Алиса печатает» заставила сердце нервно затрепыхаться. Вдруг Динь ничем не делилась? Вдруг случившееся для неё настолько неважно, что она…

«Рассказывала в общих чертах».

Отлично. Наверное.

«И что она обо всём этом думает?»

«Ну, как тебе сказать. Думает она сейчас в первую очередь о другом, ты же должен это понимать, да? И говорили мы о тебе и твоём интересном поступке от силы пару минут. Но если ты переживаешь, то зря — Динь не сердится. Она такая, всё понимает. Говорит, что момент был особенный, вы оба вспомнили прошлое и вообще это ничего не значит».