Любить нельзя. Расстаться - Галина Милоградская
– Я принесла вам обед, – она улыбалась так фальшиво, что у него свело скулы.
– Не стоило. Мы поедим в кафе.
– Стоило. – Света решительно села, поставила контейнер, в котором можно было разглядеть бутерброды, и внимательно посмотрела на напряженного Никиту. – Нам надо поговорить.
– Да ну? Что ж, раз тебе надо, говори.
– Никита. – От мягкости, беззащитности, задрожавшей в её голосе, у него перехватило горло. – Марк пришёл вместе с Лёшей. У нас с ним ничего нет.
– Свет, – он вздохнул, потёр переносицу. – Ты не должна передо мной оправдываться.
– Должна. – Она прикусила губу и робко улыбнулась. – Я не оправдываюсь, потому что не в чем. Между мной и Марком ничего не было, нет и не будет.
– Почему ты так хочешь меня в этом уверить? Не всё ли равно, что я думаю?
– Нет, не всё равно. – Она начала злиться, глаза засверкали, руки сжались в кулаки. – Я никогда не жалела, что вышла за тебя замуж! Никогда не жалела, что выбрала тебя, а не его!
– Видимо, я должен сказать, что рад это слышать, – невозмутимо ответил Никита. – Только твои слова разнятся с поступками. Раз ты не жалела, почему решила всё прекратить?
– Твою мать! – Света задрала голову к небу и неразборчиво пробормотала пару ругательств. – Каким же непробиваемым ты бываешь порой! Я уже стала это забывать!
– Не знаю, что именно ты хочешь пробить. Стены у нас возвела именно ты. – Никита прищурился, заметив, что дети остановились и теперь смотрят в их сторону. Хорошо хоть стоят достаточно далеко, чтобы не слышать очередную ссору.
– А ты не подумал, что сейчас я пришла, чтобы их сломать? – тихо спросила Света. И вдруг потянулась, накрыла ладонью его сжатый кулак. Никита тут же опустил глаза на их руки, сглотнул – кадык прокатился под кожей.
– Почему? – он всё же посмотрел ей в глаза, пытливо, выискивая в них ответ на простой и такой важный вопрос.
– Потому что поняла, как сильно мне тебя не хватает. – Света прикусила щёку, отвернулась, чтобы скрыть выступившие слёзы. Но Никита поймал за подбородок, развернул к себе. Мягко погладил щёку костяшками пальцев, размазал скатившуюся слезинку.
– Свет, – коснуться её, сжать в объятиях, целовать безостановочно, пока не распухнут губы – Никита готов был сделать это, не задумываясь, забыв о том, что дети смотрят. Был готов, и не смог. А я не знаю, люблю ли тебя… Эти слова, а ещё – его гордость, которую она тогда растоптала, сама того не подозревая, когда он просил, умолял и получил отказ – теперь он должен быть уверен. – Мне этого мало.
– Мало? – переспросила она, моргнув.
Он серьёзно кивнул и с сожалением убрал руку от её лица.
– Мне плохо без тебя, это правда. Но поверь, к любой боли можно привыкнуть, с любой можно научиться жить. Мне нужно, чтобы ты окончательно решила для себя, хочешь ли быть со мной. Как с мужем, как с мужчиной. Не как с другом и отцом твоих детей. Ты уверена? Потому что второй твой отказ я не перенесу, это будет конец.
Он поднялся, посмотрел сверху вниз. Растерянная, маленькая его, любимая девочка, которая так и не смогла найтись с ответом. Никита вздохнул, улыбнулся и вдруг потянулся к волосам, пропустил пряди меж пальцев, взъерошив макушку.
– Реши для себя. Только учти, что я тоже не буду ждать вечно.
Махнув детям рукой, Никита неспешно пошёл к выходу с полигона, чувствуя, как спину прожигает внимательный взгляд. Возможно, он был неправ. Может, Генка обзовёт идиотом, лишившим себя последнего шанса. Пусть. По-другому он поступить не мог.
Утро бросало горчичные тени на стены, воздух гудел от влаги, тяжёлый, душный. Света ворочалась в кровати, поднимая взмокшие у корней волосы, раскидывая их по подушке. Собиралась первая майская гроза. Раскинув руки и ноги в стороны, Света полежала так с минуту, потом раздражённо цокнула и всё-таки встала. Невозможно дальше спать! Подойдя к окну, она рванула в стороны шторы, распахнула створки и буквально легла грудью на подоконник, надеясь поймать хоть малейшее дуновение ветерка. Бесполезно. Здесь было ещё хуже, а облака, подсвеченные сверху утренним солнцем, казалось, ползли буквально на пузе, собираясь вот-вот проглотить город. Розовые и белые пионы в саду пахли так сильно, что кружилась голова.
В доме было тихо. Света успела привыкнуть к этой тишине. Отвернувшись от сада, она прислонилась к подоконнику и рассеянно пожевала губу – чем заняться? Первое время после ухода Никиты до сих пор вспоминалось, как в тумане. Потом одиночество стало привычным, радовало даже. Когда можно прийти домой, рухнуть на диван и ничего не делать, если Алина на тренировке, а Лёва у кого-то из друзей. Взгляд невольно перетёк на кровать, и Света тяжело вздохнула. В последнее время перед расставанием она мало походила на семейное гнёздышко, скорее, превратилась в поле битвы. Они либо цедили «спокойной ночи», отворачиваясь друг от друга, либо молча занимались тем, что даже язык не поворачивался назвать «любовью». Скорее, бой, в котором нет ни победителей, ни проигравших, всякий раз оставляющий после себя горчащую обиду. После секса всегда становилось хуже, чувство оторванности друг от друга росло. Потому что оба вновь отворачивались, отводя глаза, будто сделали что-то постыдное.
Весь вчерашний день и половину ночи Света размышляла о словах Никиты. Хотела ли она, чтобы он снова полноценно вошёл в её жизнь? Он говорил о своих желаниях чётко, прямо, как, впрочем, и всегда. И не было сомнений, что в этот раз он не собирался шутить. Действительно мог окончательно всё оборвать, без возможности вернуться и всё исправить. Но готова ли она снова жить с ним?..
Гроза всё-таки разразилась. Громыхнула над самым домом, когда Света стояла в ванной, тщательно вытирая волосы полотенцем. Она тут же вжала голову в плечи, зажмурилась и несколько раз глубоко вздохнула. Фактор неожиданности – если бы увидела блеск молнии, была бы готова. Паника быстро улеглась, сердце постепенно возвращалось в нормальный ритм. Это просто гроза. Если приоткрыть дверь в коридор, можно услышать шум дождя, почувствовать свежий запах озона. Света улыбнулась своему отражению – глаза распахнуты, зрачки сужены. Испугалась. Никита, казалось, чувствовал, когда сверкнёт молния, за секунды до вспышки. Если был рядом, тут же обнимал, прятал в кольце крепких рук, и Света моментально успокаивалась. Когда он рядом, всегда спокойно. Сейчас в доме не было никого. И можно сколько угодно говорить себе, что не боится – страх, сидевший на подкорке, мешал оценивать происходящее. Дрожащими руками Света начала натягивать штаны, майку, собрала мокрые волосы в хвост,
