Ты – моё проклятие - Лина Манило

– Нервничаешь, сучка, – усмехаюсь. – Трясёт всю.

– От возбуждения, – фыркает. – Ты дико сексуальный.

Смеюсь её жалким попыткам защититься нападением и достаю из бардачка сигареты. И нож из голенища, который, как всегда, со мной. Его холодная сталь не только успокаивает мои нервы, но и действует на оппонентов весьма убедительно.

– Я ничего никому не говорила, – бормочет Женя, а я закуриваю, пристально глядя не своё отражение в идеальном лезвии.

– Не говорила, так не говорила. Делов-то, – хмыкаю, а Женя шумно выдыхает. Сама, наверное, не осознаёт, как сильно палится сейчас. – Но тогда мне придётся сообщить твоему начальству, что ты была груба, хамила и даже укусила меня во время своего королевского минета. Как думаешь, тебе там будут рады?

Женя ахает и, метнувшись к двери, начинает молотить по ней, дёргая за ручку, как безумная.

– Не выйдешь, пока я не разрешу, – замечаю и делаю вид, что прицеливаюсь лезвием ножа в её сторону. Быть безумным иногда очень выгодно. – Утихни.

Она замирает, а глаза неотрывно следят за моими манипуляциями. Женя сейчас очень похожа на ту самую девочку, которой так сильно когда-то доверяла моя Бабочка.

– Представь, что от меня зависит твоя дальнейшая судьба. А она на самом деле зависит, – улыбаюсь и принимаюсь крутить в руке нож. – Вся твоя жалкая жизнь сейчас нанизана на кончик лезвия. Потому говори, пока я на самом деле не рассердился.

Женя сглатывает, а я улыбаюсь ещё шире.

– Ага, я тебе сейчас всё расскажу, а ты меня кинешь, как Нечаев когда-то, – выдаёт и, осознав, что ляпнула лишнее, закрывает рот рукой. В глазах паника, а я слежу за её реакцией, оборвав танец ножа в своей руке.

– Одно моё движение и он будет у твоего горла. Миллиметр за миллиметром я буду водить его по твоей коже. Не шути со мной, Женя.

Я тушу сигарету в пепельнице, не сводя с неё пристальный взгляд, а Женя начинает мелко-мелко трястись. Её буквально скручивает узлом. Вначале кажется, что от страха, но потом до меня доходит.

– Ты под наркотой, что ли?

Она мотает головой, как припадочная, а я понимаю, что ловит сейчас самый мощный отходняк в своей пропащей жизни.

– Сама на неё присела или посадили?

– Отъебись, – выдыхает устало и, запрокинув голову, откидывается на сиденье. – Уроды вы все, ненавижу. Нечаев самый главный урод.

– Так какого хера ты ему всё рассказала тогда?

– Думаешь, я о такой жизни мечтала? – выплёвывает зло, но я молчу. – Машка хорошая была, но не многовато ли ей бонусов судьба отсыпала? Папаша при бабках, дом – полная чаша. И даже самый красивый мальчик – всё это только для неё. А я? Чем я хуже? Только тем, что родилась у неправильных родителей?

Её голос то повышается, то понижается, а иногда и стихает, словно Женя собирается вырубиться прямо здесь, в моей машине.

– Но мне ничего не светило, потому что я ведь дочка алкоголиков, да? Некрасивая подружка богатой крали, – Женя замолкает и вдруг начинает хохотать, словно в её словах есть хоть толика юмора. – Блядь, я же умная была, отличница. Когда всё пошло по одному месту?

– Что Нечаев тебе пообещал? Маша ведь тебе доверяла.

– Машка – дура, – философски замечает, вдруг фокусируя на мне серьёзный взгляд. – В этой жизни никому нельзя доверять. Потому что все скоты, а её папашка – самый первый.

– Ты меня утомила.

– Ничего, потерпишь, – скалится, а её руки мелко-мелко дрожат. – Дай закурить.

Протягиваю ей сигарету. Закуривает с наслаждением, хотя едва попадает сигаретой в рот, настолько её колбасит.

– Он обещал, что женится на мне, – выдаёт, а я чуть слюной не давлюсь. – Трахал меня и обещал. А я дура уши развесила, влюбилась по макушку свою тупую.

– И правда, дура.

– Такой мужик, само собой любая влюбится: богатый, красивый и член всегда стоит. Щедрый.

Меня точно сейчас стошнит.

– Член – это, конечно, самое важное, – замечаю, снова закуривая, и понимаю, что с удовольствием напился бы в хлам, чтобы вычеркнуть анатомические подробности об организме Нечаева из своей памяти.

– Думаешь, вас за душу прекрасную любят? – криво усмехается, а я устало закрываю глаза. Какой эпический пиздец.

– И что, не стала ты мадам Нечаевой? – возвращаю разговор в нужное русло, а Женя снова закрывает глаза.

– Не стала, – дёргает подбородком, поводит плечами. – Кинул меня, сволочь. Потом я поняла, что ему удобно было через меня за Машкой следить. Вот тебе и любовь до гроба. – Распахивает глаза, подаётся вперёд и хватает меня за руку. – Клим, я сто раз хотела Машке всё рассказать. Хотела попросить прощения.

– Что трахалась с её отцом и сливала ему инфу о ней?

– Ты не представляешь, какой Стёпа страшный человек. Он меня запугал! Он настоящий монстр! Такое со мной сделал, чтобы я заткнулась. Ты просто не знаешь, никто не знает!

– Убери от меня руки, противно.

Женя не сразу, но выполняет просьбу, а я думаю о том, что Нечаев удивительно верно выбрал стратегию тогда. Зачем обвешивать дочь жучками, зачем приставлять охрану, если можно затащить в постель её алчную и на всё согласную трусливую подружку. Она радостно раздвинет ноги, намотает покрепче лапшу на уши и, строя планы на счастливое будущее, вывалил ему на стол всё, чем дышит Маша. Ёбаный стратег.

Женя заливается горючими слезами, пытается отмыться от своих ошибок, но мне нет до этого дела. Я узнал от неё всё, что мне нужно, больше меня ничего не колышет. Женя для меня – отработанный материал и пройденный этап. Судя по её состоянию, до глубокой старости она точно не доживёт.

– Завязывала бы ты с дурью, – говорю единственное, что хочется ей сказать.

– Много ты понимаешь, – устало вздыхает и опасливо косится на мой нож, о котором я даже успел забыть. – Убьёшь меня теперь?

– Ты и сама с этим неплохо справляешься, – усмехаюсь, а