Детективный романс (СИ) - Роу Ксеня

— В мультфильме говорилось, что с ума обычно поодиночке сходят, — зевнул Женя. — Выходит, врали? О чем вы вообще говорите?

— Да, молодой человек, — влез Генрих, — ваши слова звучат как обвинение. Даже если Евгений собирается заключать какой-то контракт и не хочет этим делиться, причем тут мы? Это неэтично, в конце концов.

— Неэтично — воровать чужую рукопись, — откликнулся Федор, — и доводить до сумасшествия других людей. Именно этим Женя и занимался.

— Да как вам не совестно? — воскликнула Елена. — Женечка Ириночку обожает!

— Себя он обожает немного больше, — усмехнулся Федор. — Давайте по порядку: Ирина Вадимовна задумала написать мемуары и обратилась за помощью к Жене, у которого филологическое образование. Работа шла быстро. Ирина Вадимовна с удовольствием делилась воспоминаниями, а Женя их записывал и делал литературную обработку.

— И что же здесь криминального? — спросил Генрих и хлопнул себя по лбу. — Постойте-ка, но ведь Евгений утверждает, что мемуары не написаны! Евгений?

— Генрих Викторович, на ваши вопросы я отвечу охотно, — надменно произнес Женя. — Но при посторонних не собираюсь вдаваться в подробности. Федор и Дина — люди не из нашего круга, и даже не Елена. По какому праву этот мужчина вмешивается в нашу частную жизнь?

Федора резанул тон Жени и особенно уничижительное «даже не Елена». Он бросил быстрый взгляд на Дину — она смешно раздула ноздри и уже открыла рот, но Федор покачал головой, и Дина молча откинулась на спинку стула.

— Я вмешиваюсь в вашу жизнь по просьбе Ирины Вадимовны, — спокойно пояснил Федор. — Она обратилась к моим услугам, чтобы разобраться с потусторонними силами.

— Вы охотник за приведениями? — ехидно уточнил Женя.

— Я частный детектив. — Федор повернулся к Генриху. — Отвечу и на ваш вопрос. В написании книги и правда нет ничего криминального. Более того, книга уже закончена. Но Женя захотел присвоить совместный труд себе, оттого и возникла такая путаница. Окружающим он рассказывал, что Ирина Вадимовна слишком погрузилась в прошлое и работа не идет. Ирина Вадимовна, кстати, здорово ему помогла: она и сама не хотела никому сообщать о книге до публикации. А вот после планировала раскрыть карты, подарить друзьям по пилотному экземпляру и закатить грандиозную вечеринку.

— Это называется «суаре», — процедила сквозь зубы Ирина Вадимовна.

— У вас суаре, у нас тусовка, — отмахнулся Федор. — Пока Ирина Вадимовна скрытничала, Женя якобы вносил последние корректировки в книгу, а сам уже вовсю рассылал ее в издательства. Надо сказать, книга вышла яркая, даже скандальная. Ирина Вадимовна общалась с людьми творческими, известными. Половину персонажей будущие читатели и так знают — это актеры, музыканты, художники. И не всегда воспоминания о них получались приятными, приходилось говорить и о самых неприглядных сторонах жизни. Выбрасывать таких героев из книжки было жалко, и у Ирины Вадимовны возникла мысль: изменить имена на клички, а мемуары назвать художественным произведением.

— Это была моя мысль, — чуть слышно проговорил Женя.

— Ты вообще красавчик, — согласился Федор. — Такую операцию провернул. В результате появились не мемуары Ирины Хейфиц, а роман Ирины Хейфиц. Но Жене очень хотелось, чтобы роман вышел за авторством Евгения Ляпина. Была только одна проблема: Ирина Вадимовна что же, не узнает собственную книгу?

— Да! — Генрих стукнул кулаком по столу. — Она что же, не узнает?

— Узнает, разумеется, — кивнул Федор. — И в лучшем случае Женю ожидает позор, в худшем — судебное разбирательство. У Ирины Вадимовны полно влиятельных знакомых, и каждый из них будет на ее стороне. Разумеется, если прежде она не скомпрометирует себя психическим отклонением. Времени у Жени было не так много, действовал он топорно — картинки с эффектами через проектор, кровь на холсте. Хотя понятно, на что он рассчитывал. Из близких у Ирины Вадимовны только он, Генрих и Елена. Генрих — человек рациональный.

— Я да, я рациональный, — подтвердил Генрих.

Федор уважительно пожал ему руку и продолжил:

— Елена более впечатлительна, верит в проклятья, но ведь она лично и никаких призраков не видела. Сам Женя вместе с искренне переживающим за свою подругу Генрихом будут списывать состояние Ирины Вадимовны на усталость, на нервное расстройство, на возраст, в конце концов. — Федор невесело усмехнулся. — Человеческая психика тот еще ребус. Врачи не находят патологий, а человек тихо сходит с ума. Рано или поздно Ирина Вадимовна, обойдя всех специалистов и продолжая видеть геенну огненную, оказалась бы в каком-нибудь стационаре.

— Где-где? — переспросила Елена.

— В дорогой психушке, — пояснил Федор. — Книжка бы благополучно вышла, и кто бы стал слушать женщину, которая отдыхает в клинике для душевнобольных?

— Просто сценарий для триллера, — насмешливо проговорил Женя. — Ирэн, ты ему веришь?

— Я верю фактам, — холодно ответила Ирина Вадимовна.

— Каким? Что я отправил рукопись? — Женя закатил глаза. — Я хотел сделать тебе сюрприз. Принести договор на блюдечке. А ты меня обвиняешь бог знает в чем! С таким же успехом можно предположить, что тебя запугивали соседи, чтобы выкупить твой дом!

— И этот вариант мы тоже рассматривали, — без тени улыбки сказал Федор. — Если бы не Дина, мы бы вряд ли смогли сосредоточиться на конкретных подозреваемых, расследование бы здорово затянулось.

— А что Дина сделала? — поинтересовался Генрих.

— Догадалась позвонить в ресторан, откуда так и не приехал курьер. Там ей сообщили, что заказ был отменен приятным молодым человеком с особенностью речи. У него грассировала «р». Не самый умный ход, Женя, ты здорово перемудрил. Если ты хотел в очередной раз показать, что Ирина Вадимовна запуталась в реальности, — якобы заказала ужин, а на самом деле о нем позабыла — так это легко проверить. И зачем было валить в одну кучу приезд несуществующего курьера и новую встречу с призраком? Глупо.

— Да, ты уж учти на будущее, мой друг, — вставила ядовитую реплику Ирина Вадимовна.

— И предвосхищая ваши вопросы! — сказал Федор. — Да, сам факт отмены заказа ничего не доказывает. А вот найденный проектор с отпечатками Жени и переписка с издательством — это уже о чем-то говорит.

Женя цокнул языком:

— Ты и в почте моей рылся? — На секунду показалось, что говорил не он, а его брат-близнец. От прежнего интеллигентного холодного парня осталась только внешность. Изменились взгляд, интонация, голос. — И где же ты проектор нашел?

— Да уж не у тебя в комнате, ты же не дурак, да? — подмигнул Федор и, заметив, что Женя собирается встать, положил руку ему на плечо. — Не могу понять только одну вещь. За что ты так с Ириной Вадимовной?

— Женя, просто скажи, что все было не так, — растерянно пробормотал Генрих.

— Да нет, все так. — Женя запрокинул голову и медленно произнес: — Зла Ирэн я не желал. Я просто хотел забрать свое. — Он повернулся к Ирине Вадимовне. — Я придумал концепцию книги. Я ее написал. За четыре месяца работы ты заплатила мне гроши, а потом сказала, что моей фамилии на обложке не будет, разумеется.

Неожиданно Ирина Вадимовна стушевалась и принялась оправдываться:

— Мы изначально оговаривали условия, ты был согласен…

— Ты называла меня соавтором, — перебил ее Женя. — Ты мной воспользовалась. Мне это не понравилось. — Он огляделся по сторонам. — Я не понимаю, почему все воды в рот набрали? Каждый из присутствующих так или иначе страдал от самодурства Ирэн. Даже липовая художница Дина, которая провела здесь два дня. И каждый надеется, что это не напрасно. Генрих верит, что Ирэн однажды разглядит его преданность. Должен сказать, вы тратите время напрасно, Генрих Викторович, — не разглядит, иначе это случилось бы давно. Я думал, что Ирэн оценит мой труд. На что рассчитывал? Труд Елены она ведь не ценит. А какая, в сущности, между нами разница?

К Ирине Вадимовне, похоже, вернулось самообладание. Она прищурилась и сказала:

— Ты рассуждаешь, как дешевый торгаш! Отношения людей предполагают нечто большее, чем…