Нокаут (СИ) - Кистяева Марина

Он безумно скучал по ней. Такое чувство, что ему перекрыли кислород.

Он обзывал себя влюбленным придурком и шёл покупать цветы. Прежде чем отправить первый букет он проконсультировался с Орешко.

— Конечно, можно, Алексей. Если у вашей барышни нет аллергии на цветы.

И тут его, как током шандарахнуло.

У девочки Полины есть аллергия?

Он не знал.

Он, мать вашу, не знал!

Ничего про неё. Не про аллергию! А про Полю! Про ту малышку, что впустил в своё сердце. Это осознание полоснуло похлеще ножа. Вскрыло вены и показало, насколько у него неадекватное восприятие ситуации. Где твоё здравомыслие, Шалый? Где объективность? Они вроде бы и общались с Полиной, да всё не о том.

Шалый, матюкаясь на себя, дал зарок, что это упущение исправит. Можно было, конечно, попросить ребят, они бы через сутки ему положили полное досье на Полину, где рассказывалось бы, чем его девочка любит заниматься длинными зимними вечерами, и во сколько лет её первый раз поцеловали. Но помня о своем косяке с боем, Алексей сразу же отбросил эту мысль. Да и сама перспектива узнавать Полину постепенно, раскрывая для себя, показалась ему многообещающей.

Цветы он ей отправил. Как и на следующий день.

Звонок от Полины застал его, когда он садился в машину.

— Да, девочка?

— Лёша, забери меня, пожалуйста, из больницы.

Голос у Полины был бодрым, веселым, значит, всё хорошо.

— Отпускают?

— Ну, да.

— Через час буду.

Алексей не любил выяснять детали по телефону, если уже в скором времени можно узнать от человека всё напрямую. Настроение резко пошло на улучшение.

Полина сегодня будет дома! В его доме.

И им, определенно, стоит поговорить.

Полина встретила его с улыбкой на губах и с блестящими глазками. Вот, это уже другое дело! А то последние дни ходила серьезная и чрезмерно задумчивая, что не могло не тревожить Шалова. Он знал женщин, не раз на собственной шкуре испытывал их дурные скачки в эмоциональном фоне, когда вроде ничего не предвещало грозы, а они устраивали скандал. Скандалов Шалов терпеть не мог и сносил их лишь только от бывшей, и то первой время, когда думал и верил, что у них всё наладится, и вопрос их отношений никак не зависит от финансовой стороны жизни. Он — ошибся. С остальными девушками Шалый не церемонился. Скандал? Истерика? До свидания.

— Как самочувствие?

Он всматривался в её лицо, пытаясь отыскать в нем намеки на какие-либо изменения. Они не виделись со вчерашнего дня, а ему казалось, что прошло не меньше месяца. Придется пока воздержаться от длительных командировок, сказать об этом Беркуту.

— Хорошее. Поехали?

— Ты разговаривала с Орешко? Рекомендации все получила?

— Естественно.

Шалый не выдержал в машине, прижал Полину к себе и набросился с поцелуями. Он целовал жадно, одержимо. Дорвался. Истосковался. Он пил сладость её губ и не мог напиться. Ещё и ещё. Снова и снова.

И не сразу понял, что Поля уперлась руками ему в грудь, не то отталкивая, не то не позволяя придавить себя его нехилым телом.

Алексей нехотя отодвинулся от девочки Полины, чтобы той заглянуть в глаза.

— Поля?

Она прикусила нижнюю губу. Знакомый жест. Она так часто делала, когда не решалась ему что-то сказать неприятное.

Он вернулся на своё сиденье и молча продолжал глядеть на неё.

— Может, всё-таки скажешь, в чем дело?

— Ангелина Геннадьевна рекомендовала воздержаться от секса на пару недель.

Он развел руками.

— И?..

— Ну, как «и», — она шумно сглотнула и сцепила пальцы в замок, подтверждая свою нервозность. — Наши же отношения базируются на сексе. А тут…

Шалый прикрыл глаза.

— Поля, я сейчас воздержусь от комментариев, иначе наговорю тебе нелицеприятных вещей. Но большей глупости я от тебя не слышал. А сейчас мы поедем домой, где и поговорим. Основательно.

ПОЛИНА

Сказав про секс и воздержание, Поля поняла, что брякнула, не подумав. Алексей разозлился. И надо было этим словам сорваться с её языка! Она уже было хотела извиниться, сказать, что ничего подобного не имела в виду, что сама не понимает, как такое произошло, потом передумала.

Он предлагает поговорить. Хорошо, она с этим согласна. Да, им надо расставить точки над некоторыми моментами, повисшими в воздухе. Где-то она что-то не договорила, где-то он повел себя чрезмерно импульсивно.

Всю дорогу до дома они молчали. В лифте тоже не спешили начать говорить. И лишь когда вошли в квартиру, Поля решила нарушить затянувшееся молчание:

— Алексей, я, наверное, неправильно выразилась…

Мужчина бросил на неё взгляд, от которого захотелось скрыться или провалиться сквозь землю. Давно он на неё не смотрел так — одновременно зло, сердито и возмущенно.

— На кухню, — сквозь зубы рявкнул он и чуть спокойнее добавил: — Пройди, пожалуйста.

Полина вздохнула.

Ну вот, она снова умудрилась всё испортить.

На кухню, так на кухню.

Повесив легкий плащ в гардеробной и, сняв обувь, девушка последовала просьбе Шалова. В одном они солидарны — им надо поговорить. Отчего-то Полине вспомнилось, как она впервые ждала его прихода у себя. Прошло нет ничего, несколько недель, а такое ощущение, что вечность. Её жизнь кардинальным образом изменилась. Она изменилось. Но и, опять же, это не главное — главное то, что внутри неё родилась другая жизнь.

Пройдя на кухню-гостиную, Поля обратила внимание на чистоту. Все прибрано. Посуда помыта, на столе ни крошки. Что ей очень импонировало в Алексее, так это то, что он всегда убирал за собой, не оставлял разбросанными вещи. Посмотрев на плиту, Полина не смогла не улыбнуться. Макароны по-флотски, как это по-мужски.

Надо будет борща приготовить и жаркое.

А пока не помешает попить чая. Она успела щелкнуть электрический чайник и достать два бокала. Потом прошла за стол и села, как примерная ученица, даже положив руки на стол, предварительно сцепив пальцы в замок.

Шалов появился через минуту. Всё такой же взъерошенный и явно на взводе. Прошёл к столу и положил на него небольшую синюю бархатную коробочку.

— Вот.

У Полины оборвалось сердце. Замерло, чтобы в следующую секунду рухнуть куда-то в живот. Она растерянно моргнула.

Нет, она знала, что находится в коробочке. Вернее, догадывалась. И всё же не удержалась от тихого вопроса:

— Что это, Лёша?

— Кольцо, — рыкнул Шалый, упирая руки в край стола и, нависая таким образом, как над ним, так и над Полиной. — Обручальное. Я предлагаю тебе выйти за меня замуж, чтобы у тебя не возникало сомнений в серьезности моих намерений в отношении тебя!

Полина бы непременно обиделась на его тон, на его выражение лица, если бы не голубые глаза, смотрящие на неё неотрывно. Гипнотизирующие. Проникающие вглубь её сознания. Да что сознания… сердца.

Стараясь сохранить невозмутимое лицо, она уже было собралась ответить на его яростный выпад, но, как оказалось, он был только первой частью.

Шалова прорвало.

— И, если ты сейчас скажешь, что я женюсь на тебе только лишь из-за ребенка, Поля, я, честно слово, тебя отпорю. Ремнем. По твоей аппетитной попе, от которой я дурею. Дурею в прямом смысле этого слова.

Поля очень старательно подавила в себе глупую улыбку, которая готовилась засиять на её лице.

— Первый раз слышу, что ты в восторге от моей попы.

Ей же надо было что-то говорить. Даже нести ересь, потому что сердце закатывалось от восторга и счастья.

— И не только от попы! — продолжал рычать неугомонный Шалов, никак не успокаиваясь. Полина, чувствуя себя этакой умудренной маленькой женщиной, приняла решение дать ему возможность выплеснуть эмоции наружу. Пусть выговорится. Сегодня. Пусть скажет всё, что думает и в том тоне, каком сочтет нужным. Потому что ему это надо. Она видела. — Как… Вот как тебе в голову могло прийти, Поль, что я живу с тобой только ради секса? Да, секс у нас крышесносный, тут не поспоришь! Я готов тебя сутками держать в постели и, если не трахать, то прижимать к себе, обнимать! И тут… ради секса! Милые дамы, да ни одна ещё не удержала рядом с собой мужика тем, что находится у вас между ног! Хорошо, может быть, день, два, месяц. Потом всё. Если вот здесь, — он похлопал себя по груди, в области сердца, — не лежит, то извините и прощайте!