Колин Гувер - Эта девушка
– И вовсе я на тебя не злился, – возражаю я.
– Уилл, да ты был вне себя! Ты же меня из дома выставил!
– Кажется, и правда выставил… – переворачиваясь на спину, припоминаю я.
– Не кажется, а выставил! Да еще в худший день в моей жизни! – восклицает она, ложась на меня сверху и переплетая пальцы с моими. – По-моему, ты должен передо мной извиниться. В конце концов, я у тебя в доме генеральную уборку сделала в тот день!
Я смотрю ей в глаза и вижу, что она улыбается. Она не сердится, но я и правда искренне хочу перед ней извиниться. Тем вечером я повел себя как последний эгоист и потом долго ругал себя за то, что выгнал ее из своего дома, тем более в такой тяжелый момент. Я глажу ее по щекам и укладываю на подушку. Мы меняемся местами. Теперь она лежит на спине, головой на сгибе моего локтя. Другой рукой я глажу ее по лицу: по щекам, подбородку, носу, а потом прижимаю палец к ее губам и шепчу:
– Прости за то, что так повел себя в тот вечер.
Я медленно целую ее. Моя искренность, видимо, производит на нее впечатление: она прижимается ко мне и громко шепчет:
– Прощаю!
* * *– Ты куда собралась? – спрашиваю я, открывая глаза.
Я так устал, что даже не заметил, как заснул. Лейк надела рубашку и уже натягивает джинсы.
– Хочу воздухом подышать. Пойдешь со мной? У них очень симпатичный бассейн. Еще час открыт. Можем посидеть на террасе, выпить кофе.
– Да, давай! – соглашаюсь я, скатываясь с кровати и оглядываясь в поисках одежды.
Мы выходим в пустой двор. В бассейне никого, хотя вода подогревается. Рядом стоят несколько шезлонгов, но Лейк садится за столик на одну из пляжных скамеек – так удобнее сидеть рядом. Держа в руках чашку кофе, она прижимается ко мне и кладет голову на плечо.
– Надеюсь, мальчики там не скучают, – произносит она.
– Да уж не сомневайся! Дедопол их сегодня поведет на спортивное ориентирование!
– Класс! Кел это обожает, – улыбается Лейк, потягивая кофе.
Мы смотрим на лунную дорожку на поверхности воды, прислушиваясь к вечерним звукам. Здесь так тихо и спокойно…
– У нас в Техасе был свой бассейн. Не такой большой, как этот, но тоже красивый! У нас там бывает так жарко, что вода в бассейне становится горячей и без подогрева. Спорим, что в Техасе даже в самый холодный день вода теплее, чем в этом бассейне с подогревом?
– А ты хорошо плаваешь? – спрашиваю я.
– Еще как хорошо! Я в этом бассейне по полгода проводила!
Я целую ее, а сам незаметно забираю у нее из рук чашку, медленно наклоняюсь к ней, потихоньку беру ее под колени. Она так привыкла, что я обнимаюсь с ней на людях, что ничего не подозревает и начинает гладить меня по волосам. Я сажаю ее к себе на колени, а потом встаю и направляюсь к воде. Она отрывается от моих губ, бросает взгляд на бассейн, снова на меня…
– Уилл Купер, только попробуй!
Смеясь, я иду к бассейну, а она пытается вырваться из моих рук. Дойдя до той стороны, где у бассейна самая большая глубина, я останавливаюсь. Лейк изо всех сил цепляется за мою шею и верещит:
– Только вместе с тобой!
– А я по-другому и не планировал, – улыбаюсь я, скидываю ботинки, бросаю ее в воду и прыгаю следом.
Она выныривает и, заливаясь смехом, плывет ко мне:
– Болван! Это же моя единственная одежда!
Я обнимаю ее, и она обвивает ногами мою талию, а руками – шею. Я плыву назад, до тех пор пока не упираюсь спиной в кафельный бортик бассейна. Одной рукой я придерживаюсь за бортик, другой крепко прижимаю Лейк к себе.
– Ну вот, рубашку придется выбросить. Она наверняка испортилась от хлорки, – вздыхает Лейк.
Я глажу ее по спине под рубашкой и прижимаюсь губами к нежной коже прямо за ухом:
– Попробуй только выбросить эту жуткую рубашку, и я с тобой разведусь!
– Ну наконец-то! – заливается смехом она. – Ты все-таки полюбил мою жуткую рубашку!
Я прижимаю ее к себе так крепко, что между нами нет даже воды и мы соприкасаемся лбами.
– Да я всегда любил эту рубашку, Лейк! – заверяю я. – Ведь она была на тебе в тот вечер, когда я наконец признался себе в том, что люблю тебя!
– Это в какой же вечер? – хитро улыбаясь, спрашивает она.
– Не самый удачный. – Положив голову на бортик бассейна, я смотрю в небо.
– Все равно расскажи о нем, – шепчет она, целуя меня в шею.
Я люблю ее
– Колдер, ты уверен, что Джулия разрешила тебе переночевать у них? – спрашиваю я у брата, который переворачивает вверх дном ящик комода в поисках носков, пока Кел складывает в пакет нужные игрушки.
– Уверен! Она сказала, чтобы завтра вечером я не приходил, потому что у них будет семейный ужин, зато сегодня можно остаться на ночь!
Семейный ужин? Наверное, Джулия все-таки решилась рассказать Лейк о своей болезни. У меня внутри все сжимается от тревоги за нее.
– Пойду принесу твою зубную щетку, Колдер, – говорю я и ухожу в ванную.
Тут с улицы доносится чей-то вопль. Я подбегаю к окну гостиной и вижу, как Лейк вылетает из дома и бежит к машине Эдди. Я не слышу слов, но она явно в бешенстве – почти такая же красная, как ее рубашка. Распахнув заднюю дверцу, она оглядывается, продолжая что-то кричать.
И в этот момент я вижу Джулию. При взгляде на ее лицо у меня внутри все обрывается.
Эдди трогается с места, а Джулия остается одна во дворе и плачет, смотря вслед отъезжающей машине. Как только машина исчезает из поля зрения, я выбегаю из дома и быстро перехожу улицу.
– Все в порядке? С ней все в порядке? – спрашиваю я, но Джулия медленно качает головой.
– Ты сказал Лейк, что я больна? – спрашивает она.
– Нет! – спешу заверить ее я. – Я же обещал не говорить.
– Мне кажется, она знает. Не понимаю, как она догадалась, но она знает. Надо было ей раньше рассказать, – произносит Джулия сквозь слезы.
Хлопает входная дверь моего дома, я оборачиваюсь и вижу, что к нам бегут Кел с Колдером.
– Ребята, планы меняются, ночевать будете у меня! – кричу я. – Возвращайтесь в дом!
Они закатывают глаза и притворно стонут и возвращаются в наш дом.
– Спасибо, Уилл! – благодарит меня Джулия и направляется к себе. Я иду за ней.
– Хотите, побуду с вами, пока она не вернется?
– Нет. Мне нужно побыть одной, – тихо отвечает она и закрывает за собой дверь.
Следующие два часа я мучаюсь, стоит ли написать сообщение Гевину. Я с ума схожу, не понимая, все ли в порядке с Лейк. Раздвигаю шторы в гостиной, смотрю в окно и жду ее возвращения. В одиннадцать вечера я не выдерживаю. Вся моя осторожность летит к черту, и я пишу Гевину сообщение.
