Сандра Браун - Трудный выбор
На третий день она впервые поела. Позвонив сокурсникам, она попросила у них конспекты лекций, понимая, что рано или поздно ей снова придется как-то жить. Нельзя позволять себе слишком уж запускать учебу. Профессиональная карьера – это теперь единственное, что у нее осталось.
Когда однокурсники принесли нужные конспекты, она не впустила их в дом, заявив, что подцепила какой-то жуткий вирус – по словам доктора, очень опасный.
Родители звонили ей каждый вечер, и Шелли усиленно старалась придать своему голосу живость, чтобы хоть как-то успокоить их.
В пятницу утром Шелли выползла из постели, машинально побрела на кухню и принялась варить никому не нужный кофе. Когда зазвонил телефон, она так же машинально подняла трубку.
– Шелли, – повелительным тоном заявила ее мать, – мы с отцом считаем, что тебе следует на несколько дней приехать к нам. Тебе просто необходимо выбраться из этого дома.
– Нет, мама. В последний раз повторяю: у меня все будет в порядке. Нужно просто время, чтобы его забыть.
– Сомневаюсь. Ты ведь всегда испытывала особые чувства к этому мужчине, Шелли.
– Да, мам. Всегда, – призналась Шелли.
– Так я и думала. Весь тот год – кажется, это был твой выпускной класс, – ты только о нем и говорила. Когда он уехал, ты впала в депрессию, ко всему потеряла интерес. Поначалу я не поняла, в чем дело, но, когда ты продолжала без конца повторять его имя, да еще с такой тоской, – я задумалась. А потом ты вроде бы оправилась, уехала в колледж. Я совсем забыла о нем, пока однажды он не позвонил. Признаться, я была удивлена. А когда он представился…
Шелли прижала телефонную трубку к уху.
– Он звонил? – едва слышно переспросила она. – Звонил? Когда? Он приезжал в Пошман-Вэлли?
Мать тотчас уловила волнение в голосе Шелли.
– Нет, он звонил из Оклахома-Сити. Сказал, что приехал из столицы по поручению одного из конгрессменов. Я…
– Что он хотел?
– Он… он спрашивал о тебе, интересовался, где ты, чем занимаешься, как живешь…
Сердце неистово забилось в груди Шелли. Грант не забыл ее! Он звонил! Она с трудом перевела дыхание. – Мама, когда это было? Где я тогда была? Как жила?
– О Господи, Шелли, да не помню я. По-моему, это было весной, тогда ты только что вышла замуж за Дэрила. Да-да, кажется, так – помню еще, вы с Дэрилом обсуждали, не оставить ли тебе учебу и не пойти ли работать…
– Так, я была замужем. И ты сказала это Гранту?
– Ну да. Сказала, что ты вышла замуж и живешь в Нормане. Странно, что он тебе не рассказывал…
Шелли поникла. Зажмурившись, она пыталась справиться с острой болью. Грант хотел связаться с ней, но она была уже замужем. Он находился в Оклахома-Сити, так близко. А она только что вышла замуж, всего несколько месяцев назад. Потом Грант вернулся в Вашингтон, а она так и не узнала, что он звонил. Так близко… Не будь она тогда замужем – могла бы с ним встретиться и… Так близко. Если б только… Но было уже слишком поздно. Слишком поздно… Тогда было!
Пелена с ее глаз упала, туман в голове рассеялся.
– Который час? – спросила она, бросив горящий взгляд на настенные часы. – Без двадцати десять. Ну пока, мам, я тебе попозже перезвоню. А сейчас мне надо торопиться. Да – и спасибо тебе!
Бросив трубку на аппарат, она вылетела из кухни, на ходу скидывая халат.
– Я добьюсь его! Давным-давно мне следовало это сделать, – твердо сказала она себе. – Грант не имеет никакого отношения к беременности этой девицы. – Он меня любит! Я знаю!
Метнувшись в ванную, она торопливо наложила макияж. К счастью, накануне вечером она приняла душ и вымыла голову.
– Я люблю его уже десять лет, – сказала она своему отражению в зеркале. – Да мне надо было бежать к нему сразу после окончания школы и признаться в этом. Отправиться в Вашингтон, чтобы увидеться с ним, или позвонить, или написать – но я ничего такого не сделала. Порядочная девушка так не поступает. Она выходит замуж за вполне приемлемого молодого человека, и неважно – любит она его или нет. Она всегда плывет по течению, но никогда – против.
Она, Шелли, всегда любила Гранта, но ей не хватало мужества заявить о своей любви. Всю жизнь она боялась поднять даже мельчайшую рябь на воде. На сей раз она готова устроить шторм.
– Юная леди, у вас должна быть очень веская причина, чтобы прерывать наше Заседание и ворваться сюда, – сурово произнес судья.
– Совершенно верно, – без тени смущения ответила Шелли, глядя в упор на Прю Циммерман. – Она лжет. Мистер Чепмен никоим образом не может быть отцом ее ребенка, если она действительно беременна.
Добравшись до здания суда, Шелли выяснила, что слушание дела уже началось в палате мирового судьи. Очевидно, стороны желали уладить дело до суда.
Шелли обратилась к судебному приставу, вручила ему записку и настояла на том, чтобы ее впустили в зал, так как она располагает важной информацией, относящейся к делу. После долгих уговоров пристав согласился передать записку судье.
Она услышала отчетливое «нет» Гранта и возражения Прю Циммерман, однако ей все-таки позволили войти. Взглянув в недовольное лицо судьи, Шелли внутренне поежилась. Но теперь, от – важно сделав свое заявление, испытала прилив гордости.
Впервые с тех пор, как она переступила порог палаты мирового судьи, Шелли взглянула на Гранта. Его глаза излучали любовь к ней. Шелли с облегчением вздохнула, поняв, что он не винит ее за сомнения.
– Мисс Циммерман, бесспорно, беременна, – сообщил судья. – На этот счет, миссис Робинс, у нас есть письменные показания одного уважаемого доктора. На чем основывается ваше утверждение?
Она набрала воздуха в легкие.
– Мистер Чепмен неоднократно показывал, что эта девушка его не интересует. Однажды, когда я была у него дома, туда пришла мисс Циммерман. Мистер Чепмен настаивал, чтобы она немедленно ушла и больше не возвращалась. Тогда мисс Циммерман пообещала отомстить ему за то, что он ее отверг. Думаю, это и есть ее способ мести.
Еще она рассказала и о телефонном звонке Прю Циммерман Гранту.
– Мистер Чепмен был совсем не рад этому звонку. И даже не хотел с ней разговаривать.
– Вы делаете самостоятельные выводы, но пока что не будем заострять на этом внимание, – заметил судья. – В этих ситуациях, когда вы находились дома у мистера Чепмена… – судья прокашлялся, – вы были там с чисто платоническими целями?
В комнате повисло тяжелое молчание.
– Нет.
Брови судьи взлетели вверх. Несколько томительных мгновений он выжидал, постукивая карандашом по стопке бумаг на своем столе; покосился на Прю Циммерман, о чем-то шептавшуюся с адвокатом. Затем перевел цепкий взгляд на Гранта.
