Фэй Уэлдон - Сестрички
Хотел ли он Джемму как женщину? Или она устраивала его как кухарка? И сердце Джеммы отстукивало в мольбе: как женщину, как женщину, как женщину!
— А Мэрион в своем сне не запомнила, где она стояла, когда в комнате происходили те страшные события? — как бы невзначай поинтересовался Фокс у Джеммы, которая старательно скребла сковородку. — Или она витала невидимкой?
— Мэрион сидела в углу между архивным шкафом и стеной. Там все черно-серое, лучше места не найдешь для укрытия.
— А лицо мистера Ферста она отчетливо видела?
— Такое лицо трудно перепутать.
— Мэрион стоит поменьше болтать о своих сновидениях. Это неразумно. К тому же мистер Ферст может рассердиться.
— Даже очень.
— Полагаю, ты могла бы подсказать ей это.
— Конечно, если вы хотите.
— Чего еще ты готова сделать, если я заходу?
— Все, — просто ответила Джемма.
Мистер Фокс помедлил, вчитываясь в кулинарную книгу.
— В субботу я еду в Танжер на встречу с клиентом. Он хочет, чтобы я подобрал размер золотой шнуровки для его сандалий. Ты поедешь со мной?
— В субботу? В какое время?
— А по субботам ты выезжаешь только в определенные часы, Джемма?
— Нет, просто в субботу я должна получить жалованье в агентстве. С десяти до одиннадцати утра.
— Ах, я забыл! Как же я забыл!
Мистер Фокс театральным жестом приложил ко лбу свою холеную белую руку.
— Они платят мне двадцать фунтов. А сколько переводите им вы?
— Сорок.
— Это эксплуатация! — В негодовании Джемма даже вспыхнула.
— Жизнь — сплошная эксплуатация, — заметил мистер Фокс, которого этот факт, похоже, совершенно не волновал. — И если тратить время на переживания по этому поводу, то все равно ничего не добьешься. Наш самолет в полдень. Ты успеешь получить жалованье до отъезда.
Приглашение на вечеринку! Теперь на уикэнд! О!
— Да, Джемма, — добавил мистер Фокс, — пожалуйста, не рассказывай никому о сне нашей Мэрион.
Джемма обещала.
Она улыбается Эльзе и желает доброй ночи. Элис увозит ее в дом.
Глава 10
Хэмиш приходит к Эльзе глубокой ночью. Вот так являлся царь Давид к своей юной жене. Он хотел согреть свои старые, хладные кости, а до нее никому дела не было.
Прежде всего Хэмиш — добрая душа берется за пишущую машинку. Немало работы приготовила Эльзе Джемма. Шелестят листы, хрустит копирка. Первый экземпляр, второй экземпляр, прокладка… Шесть писем в крупнейшие лондонские универмаги: «Гэмедж», «Баркер и Бони» и «Холлингворт», в каждом письме заказ на подробный анализ ассортимента стиральных машин с требованием технической характеристики каждого артикула вплоть до цвета, размеров и шумовых показателей.
— По-моему, «Гэмедж» давно разорился, — замечает Хэмиш, просматривая первое письмо. — Недостаток Джеммы в том, что она живет в прошлом. Один из ее многочисленных недостатков, — добавляет он помолчав и начинает печатать. Склоняется над клавиатурой тщедушная фигура в красном шелковом халате и кожаных шлепанцах. Эльза лежит в постели, плотно завернувшись в одеяло, и думает о прошлом, а также о будущем, и при этом балансирует между грезами и реальностью. Ей тепло, уютно, ей хочется спать, но на душе тяжко. Хэмиш притащил с собой электрообогреватель. Ему кажется, что центральное отопление не властно над этим уголком его дома. А может, он просто отключил его из соображений экономии.
— Мне нравилось в армии, — сообщает Хэмиш, принимаясь за второе письмо, — там было почти как в приюте, только кормили лучше. Главное, там я прославился. Своими способностями печатать. Теперь я понимаю, что был тогда счастлив. Я достиг успеха — реального, осязаемого успеха. Чего в дальнейшей моей жизни было до смешного мало.
— А твои деньги? — удивляется Эльза.
— Деньги? Пустое.
— Тогда почему ты с ними не расстанешься?
Пальцы Хэмиша замирают на мгновение, чтобы потом продолжить ритмичный танец буквенных клавиш.
— Мне деньги не принесли счастья, почему я должен навязывать их кому-то другому? — с достоинством заявляет он.
Начиная третье письмо, Хэмиш говорит:
— Однажды я провел в тюрьме целых два месяца. Нет, никакого криминала. Обычное недоразумение — я просмотрел фальшивку. В тюрьме бывало почти как в армии, только не давали печатать. Это угнетало больше всего. Хотя не могу сказать, что в целом сильно страдал. У меня никогда не было обостренной потребности в свободе, поэтому принудительное лишение ее я не воспринимал как трагедию. Жизнь так и так тюрьма. Жду не дождусь конца своего заключения.
Он вдруг оглядывает комнату, видит Эльзу и начинает вспоминать, почему оказался здесь.
— А ты, прелестное создание, не воспринимаешь нашу жизнь так же? — спрашивает он.
— Нет, — отвечает Эльза.
— Ты ничего не должна делать против своего желания, — говорит он. — Я вижу, ты смущена.
— Нет-нет, напротив, — лукавит Эльза. Она очень признательна ему за перепечатку и польщена его доверительным тоном. Виктор всегда говорит много, шумно и бестолково, вспоминает она.
— С твоего позволения я прежде закончу работу, — произносит Хэмиш. Он печатает уже четвертое письмо. — Я сейчас проще и лучше, чем прежде. Жизнь с Джеммой изменила меня. Она, в свою очередь, стала хуже, чем была в далекие годы. Порой мне кажется, в ее душу вселился дьявол. Девственность она вручала не мне, нет. Она одарила ею одного скверного человека… бывший мой деловой партнер. Первый любовник женщины вводит в нее пожизненную дозу зла… или добродетели. Тебе известно об этом? Кто был твоим первым мужчиной?
— Виктор.
— Правда? — в голосе Хэмиша неподдельный интерес. — Значит, я буду вторым?
— Да.
— Что же, Виктора нейтрализовать будет нетрудно.
Хэмиш доволен.
Хэмиш, хватит стучать. Иди, постель ждет. Виктор, спасибо тебе. Ты открыл миру мою женскую сущность. Ты снял шелуху любви, страха, зависимости, преданности — назови это как угодно — и оставил меня нагую и бесстыдную. Хэмиш, иди ко мне.
Эльзу наяву захватывает вал чувственности. Она вожделеет уже не только Хэмиша, она готова отдаться всем мужчинам на земле. Эй, где вы там, мужчины! Вот ты, иди-ка сюда. Ты молодой, красивый, богатый, удачливый? Это прекрасно. Ближе, смелее! Ворота открыты. Тебе, может быть, невдомек, но я точно знаю, что обычное совокупление обернется нынче непостижимым и сложным биофизическим процессом, и моя душа и плоть пропитаются и насытятся твоими качествами. Нет, не убегай! Ты мне нужен. И я возьму тебя. Я вопьюсь в твою гармоничную жизнь, я вытяну ее из тебя мертвой хваткой тугой и жаркой вагины, я искупаюсь в волнах наслаждения от твоей потери… Секс — это не способ размножения, секс — это средство перераспределения привилегий и добродетелей.
