Эмма Чейз - Все закручено
Без шуток. Нарочно не придумаешь.
— Просто постарайся расслабиться, Кейт.
Конечно. Какие проблемы. Просто представлю, что я в спа. Делаю массаж яичников.
Он осторожно вводит жезл. А я морщусь. В кабинете стоит тишина, пока он туда-сюда водит своим инструментом. Он не врал, это не больно. Просто… смущающе.
— Тянущая боль до сих пор присутствует?
Я пялюсь в потолок, специально, чтобы не смотреть на маленький экран.
— Нет. После прошлой ночи, нет.
Я уверена, что алкоголь и травка заблокировали все болевые точки в моем теле.
Я слышу постукивания по клавишам, а потом жезл вынули.
— Теперь ты можешь сесть, Кейт.
Я сажусь.
— Видишь вот это мерцание, вот здесь?
Мой взгляд задерживается на экране, прямо куда он показывает.
— Да.
— Это сердцебиение твоего ребенка.
Из легких выходит воздух. И я в ужасе.
— То есть, вы хотите сказать… он все еще… жив?
— Верно.
Я сцепляю руки вместе и чувствую, как подступают слезы, готовые хлынуть, как из прохудившейся плотины.
— Когда он… Сколько осталось до того, как… случится выкидыш?
Он накрывает мои сцепленные руки одной своей.
— Судя по моему осмотру, уровню твоих гормонов, и тому, что ты мне рассказала, я не вижу причин выкидыша.
Я резко вздергиваю голову.
— Погодите… что? Но пошлым вечером врач сказал…
— Иногда бывает сложно на таком маленьком сроке различить сердцебиение эмбриона обычным ультразвуком. Что касается кровотечения, в первом семестре это вполне обычное дело. Сейчас, однако, раскрытия матки нет, анализ крови без особенностей, сердцебиение плода в норме. Все эти факторы указывают на обычное течение беременности, которая продлится на весь срок.
Мама обнимает меня за плечи, с облегчением и волнением. Но мне нужно больше.
— Значит, Вы говорите… я его сохраню? У меня будет этот ребенок?
Доктор Уизерспун усмехается.
Звук радости.
— Да, Кейт. Этого ребенка ты должна сохранить. Предварительная дата родов — двадцатое октября. Поздравляю.
Я закрываю рукой рот, а из глаз текут слезы. Я улыбаюсь так широко, что сводит скулы. И обнимаю свою маму в ответ.
— Мам…
Она смеется.
— Знаю, милая. Я так счастлива за тебя, я так сильно тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю.
Вот как все это должно было быть изначально. Без страха. Без сомнений. Только радость. Эйфория.
Это самый прекрасный момент в моей жизни.
Я одеваюсь быстрее, чем жена, которую подловили на измене, и выбегаю в комнату ожидания. Долорес и Билли смотрят на меня удивленно во все глаза.
— Я все еще беременна! Нет у меня выкидыша!
Они встают.
— Вот черт!
— Я так и знала, что Доктор Хрен ни черта не шарит!
Начинаются улыбки и объятия, а потом моя лучшая подруга меня спрашивает:
— Я, так понимаю, ты определилась? Ты его сохраняешь?
Опускаю руки на живот, уже представляю, как он будет расти.
— До тех пор, пока ему не исполнится восемнадцать и не пойдет в колледж. И даже тогда. Я могла бы заставить его остаться дома, а в колледж просто ездить.
Она кивает, в знак одобрения.
Билли падает передо мной на колени.
— Эй, ты там. Я — дядюшка Билли. — Потом поднимает свой взгляд на меня, обеспокоенно. — Я же могу быть Дядюшкой Билли, верно? Ты же позволишь стать мне Дядюшкой Билли. Единственное что мне остается, так это Долорес — и кто знает, какого фрика она из себя выдавит.
Долорес отвешивает ему подзатыльник.
А я смеюсь.
— Да. Ты можешь стать Дядюшкой Билли.
— Мило, — он снова обращается к моему животу. — Эй, малыш. Ни о чем не беспокойся — я поведаю тебе, все что нужно знать. Повторяй за мной: Страт-о-кастер.[32]
Долорес качает головой.
— Он тебя не понимает, придурок. Он размером с головастика.
— После прошлой ночи, это, возможно, пьяный головастик. Но это классно, правда? Это сделает его выносливым — добавит волос на его груди?
Долорес улыбается.
— А если это девочка?
Билли пожимает плечами.
— Некоторым парням нравятся девчонки с волосатой грудью. Ты бы удивилась.
Я отворачиваюсь от перепалки этих Твидлдам и Твидлди[33] и направляюсь по коридору к Доктору Уизерспуну. Говорю, чуть запинаясь. Виновато.
— Извините? Простите, что беспокою… но… прошлой ночью… я была расстроена и я… пила и курила сигареты. — Говорю потише. — И марихуану. Много.
Перед глазами проносятся картинки Специальных Выпусков Новостей:
Алкогольный Синдром у Зародыша.
Крайне недоношенный ребенок.
Низкий вес новорожденного.
Он кладет свою руку мне на плечо, пытаясь меня приободрить.
— Ты не первая женщина, которая вела… не очень здоровый образ прежде, чем узнать о своей беременности, Кейт. Малыши в утробе крепче, чем ты думаешь. У них есть способность преодолевать моментальное воздействие наркотикам и алкоголю. Так что если с этого момента ты от этого воздержишься, длительного воздействия быть не должно.
Я бросаюсь ему на шею, практически сбивая его с ног.
— Спасибо! Спасибо Вам, Доктор Санта — это лучший подарок на Рождество!
Я бегом возвращаюсь к Долорес и Билли.
— Он сказал, что все в порядке!
Мы начинаем подпрыгивать, в кружке, как трое детей на игровой площадке, играющие в «круг, кольцо и роза».[34]
И все почти идеально. Почти. Потому что кое-чего не хватает.
Кое-кого.
Еще одного человека на Земле, который должен бы быть счастлив в этот момент. Он должен бы быть здесь. Он должен бы поднять меня на руки, и закружить, и целовать меня до потери сознания. А потом он должен бы сказать мне, что, конечно, с ребенком все будет в порядке, потому что его невероятная супер-сперма неразрушима.
Можете себе представить это?
Но его здесь нет. Вот так вот просто. Я бы хотела вам сказать, что мне от этого не больно — что я не скучаю по нему — что мне на самом деле уже все равно. Но это было бы ложью. Я люблю Дрю. Не могу себе представить, что я его когда-то не буду любить. И мне хочется поделиться с ним этим, больше всего на свете.
Но мы не всегда получаем то, что хотим, иногда нам стоит просто быть благодарными за то, что мы имеем. И я благодарна. Счастлива. Потому что у меня будет этот ребенок, и я буду заботиться о нем. И я не должна это делать в одиночку. От мамы и Джорджа, Долорес и Билли помощи будет, хоть отбавляй. Его будут любить за десятерых малышей.
Сорок восемь часов назад я и не подозревала, на что я способна, насколько стальные клапаны у меня в венах. А теперь знаю. И думаю в этом и мораль всей истории.
