Ты просто огонь! - Надежда Николаевна Мамаева
Бросила украдкой взгляд в сторону моего огнеборца.
Вик был вообще-то шикарный мужик. Если бы я так не разозлилась на него из-за того, что загорелась тогда в клубе, может, сразу бы оценила Вика всего, целиком…. Ведь он, если разобраться, ожившая девичья мечта: большой, смелый, красивый, идеальный кандидат в отцы…
Так, вот теперь точно стоп! Да не просто стоп, а стопище! У меня же, черт подери, принципы. И я уже решила, что лучше без детей, чем…
Только вот под взглядом голубых глаз у меня дрогнули и руки, и принципы. Хорошо, что чашка была почти пустой, я ничего не расплескала.
Тихонько вдохнула. Затем выдохнула. Сжала пальцами ручку чашки и постаралась сделать невозможное – стать невозмутимой.
Юрику же мои дыхательные упражнения надоели, как и ждать ответа. Он побарабанил пальцами по столешнице и напомнил о себе:
– Ну так как? Искать твоего коллекционера?
– Да, – решительно отозвалась я и, стараясь избегать взгляда Вика, посмотрела на стену с часами. Стрелки намекали, что ложиться уже поздно. Совсем. Пора на работу…
– Какая работа, Ринка, сегодня же суббота! – изумился Юрик, и я поняла, что произнесла последнее вслух. – Отсыпайся давай. Это мне в больницу надо. – Друг потянулся на табурете и мечтательно добавил: – Вот уколюсь последний раз, и можно будет повязку снимать… А ты спи давай.
Я на это вздохнула и призналась:
– Мне тоже надо. Только к дедушке на дачу. Проведать его. И еще заскочить на старую квартиру. Кое-какие вещи забра-а-ать… – конец фразы получился смазанным: я широко зевнула. Тело как бы намекало, что планы, хозяйка, у тебя, может, и генеральские, только организм-то рядовой, среднестатистический и требующий сна.
– Могу подбросить, – неожиданно предложил Ворон. – У меня до дежурства еще время есть.
Я колебалась недолго и уже спустя пятнадцать минут была в машине Вика. Сам он, предельно хмурый и сосредоточенный, запрыгнул на водительское сиденье и аккуратно выехал из двора.
Город просыпался, но на улицах еще не было пробок – вечных спутников утренней спешки. Захотелось открыть окно и вдохнуть весну. Полной грудью, так, чтобы забыть обо всем, кроме этого мига. Когда есть солнечное утро, я в нем, скорость и… Вик рядом. Почему-то его присутствие тоже было обязательным для ощущения легкости. Как будто при его появлении мои проблемы как-то враз уменьшались и уходили на второй план. А я, сильная и независимая, могла позволить себе быть слабой, потому что откуда-то появилось ощущение, что Вик не воспользуется моей уязвимостью, а наоборот, поможет. А если я вспыхну (во всех смыслах) – потушит, не даст сгореть и перегореть, как проводке под высоким напряжением.
Не знаю, откуда взялась эта уверенность, как и то чувство свободы, что сейчас наполняло меня. Может, причиной была слегка кружившаяся голова после бессонной ночи. Или осознание того, что конец поисков картины близок. Но, так или иначе, я была счастлива. Не абсолютно, но для маленьких крылышек за спиной хватило.
На них-то я и подлетела к знакомому подъезду, на ходу доставая ключи и глядя под ноги. И с размаху врезалась в отвратительную реальность. Она источала запах знакомого парфюма и самоуверенность.
– Любимая, наконец-то! – с этими словами бывший обнял меня. – Я тебя так искал. Ты не отвечаешь на звонки, не появляешься в нашей квартире. Я тебя жду-жду…
От неожиданности я даже в первый момент не сопротивлялась. А во второй услышала из-за спины мрачное:
– Это еще один не твой парень?
Вик шел следом за мной и… Представляю, что он увидел: я, вся такая радостная, бросаюсь в объятья мужика. И это сразу после Юрика, которого Вик принял за моего любовника. Я только Ворону объяснила, что живу у друга, а теперь еще и бывший!
Злость вышла двойной, как виски, и такой же крепкой. Я дернулась, пытаясь высвободиться, и натурально зарычала:
– Пусти.
Но Антон и не подумал внять предупреждению. Этот тип всегда слышал только себя и… В общем, железобетонное мужское упрямство может сломать даже стальную дамскую нервную систему. А когда это произойдет, пусть виновный ищет свинцовый гроб попрочнее и пеняет на себя. Потому как взбешенная женщина способна рвануть не хуже атомной бомбы. Ибо достал! Именно это со мной и произошло.
Я резко откинула голову и с размаху врезала лбом в переносицу бывшего. Больно было обоим. Лично мне показалось, что я приложилась о стену. Правда, звук при этом вышел не гулкий, а похрустывающий, что ли.
Антон завопил и схватился за свой шнобель, отпустив при этом меня. Чего, собственно, я и добивалась. Сделала шаг назад и уткнулась спиной в мужскую грудь. Широкую такую. Знакомую… По которой сегодня ночью елозила носом, пытаясь унять истерику.
– Я даже не знаю теперь, кому из вас нужна помощь, – с прохладцей заметил Ворон.
Его дыхание обожгло мне висок. Захотелось обернуться, чтобы посмотреть Вику в глаза, но мешало смущение. Опять оно! Как-то после встречи с этим огнеборцем я слишком часто стало испытывать чувство неловкости.
Вот и сейчас понадобились все силы, чтобы фраза вышла отстраненной, с легким оттенком стервозности.
– Это не «еще один» и точно не мой. Он общественный, – произнесла я и, не дожидаясь вопросов, пояснила: – У кого-то вот семь пятниц на неделе, а у него – семь пассий. Так что мы с ним месяц как расстались.
– Мфтительфная стерфа! – хлюпая разбитым носом, из которого сочилась кровь, прогнусавил бывший. – Ноф-то за фто?!
– Он у тебя даже не сломан, – отстранено заметил Ворон, обращаясь к Антону, и обманчиво проникновенно предложил: – Давай помогу.
– Остановить кровь или доломать нос? – уточнила я, уже успевшая узнать огнеборца и понять: когда он так вкрадчив, это не сулит собеседнику ничего хорошего.
– Конечно, второе. Любое дело должно быть доведено до конца. Можно бонусом еще и гипс на руки организовать…
«…чтобы не хватал ими кого ни попадя», – Вик не произнес, но тон был таким выразительным, что домыслить окончание труда не составило.
А после этих слов мне на плечо легла мужская ладонь. Широкая. Мозолистая.
От этого простого жеста, кажется, даже лоб стал болеть немного меньше, что ли. А то голова, если честно, после приветственного удара в забрало бывшего гудела, и единственное, что мешало мне за нее схватиться, – гордость. Так что я мужественно делала вид, что мне все нипочем, и терпела.
– Да фы пфихи! Оба! – выдохнул бывший и, развернувшись, рванул от нас, закладывая зигзагом и прикрывая ладонью нос.
Не знаю, какие чувства были у Ворона при виде удиравшего Антона, но я смотрела на мелькавшие подметки с ощущением глубокого удовлетворения.
– Значит, ты свободна… – протянул Вик.
Я утвердительно угукнула:
– Абсолютно и категорично. Даю слово. У меня никого нет. Ни парня. Ни бойфренда. Ни любовника…
А затем все же
