Отказ не принимается (СИ) - Кей Саша
Таращась на меня, как на готовую взорваться бомбу, Виктор снимает свои дорогие итальянские ботинки. Я полгода назад работала в обувном бутике, поэтому на глаз могу определить, сколько они стоят. В жизни бы такие не купила. Они предназначены для людей, которые ездят только на машинах. Наши прекрасные реагенты на дорогах не оставят от этой роскоши ничего.
И тут увидев, что Воронцов надвигает гостевые тапки, я осознаю, что своим приказом как бы дала добро на его гостевание.
Мне становится кисло.
Да еще и Тимошка, досмотрев свои мульты, нарисовывается в коридоре:
– Виктор Андреевич! А мы к вам в гости поедем когда? – сама непосредственность!
– Как только твоя мама разрешит, – не моргнув глазом, подставляет меня Виктор.
С возмущением смотрю на этого наглеца.
– Мам, я себя буду хорошо вести! – тут же начинает торговлю еще один с чайными глазами.
Одна порода. Кошмар.
– Ты сосиску доел? – строго спрашиваю я, и ребенок тут же уносится на кухню.
Я так понимаю, сосисон все еще чахнет на тарелке.
– А можно мне сосиску? – вдруг просит Воронцов. – Тысячу лет не ел.
Господи, на своих стейках совсем одичал. Может, мне его еще пожалеть?
Думаю, Екатерина сварила бы ему килограмм.
– Руки мойте, потом за стол, – ворчу я.
Виктор не теряется, топает в ванную в тапках, которые ему малы. Я слышу, как шумит вода, и закрываю лицо руками.
Как это опять произошло? Что за день? И Воронцов еще со своей сосиской…
Вздохнув, двигаю на пищеблок.
Тимка уже залил несчастный продукт кетчупом так, что его не видно, и тыкает в него вилкой.
Это дурдом, понимаю я, когда Виктор опускается на свободную табуретку, и мне кажется, что кухня у нас не шесть с половиной метров, а только полтора, потому что его колени просто везде.
– Вареную или из микроволновки? – сурово спрашиваю я, не желая при Тимошке выяснять отношения. Дети слишком быстро все схватывают. Приходил к нам в прошлом месяце сантехник, и Тимка, вертевшийся вокруг дядьки, нахватался крепких словечек. А потом воспитательница из садика, помявшись, сказала, что он их употребил. К месту.
– Как ему, – Воронцов показывает на накрошенную сосиску в тарелке Тима.
Ставлю варить.
– Мам, я съел, – детёныш показывает мне горку из кетчупа, которой он прикрыл недоеденное. – Теперь поедем?
– А игрушки ты собрал?
Вжух. И нет ребенка. Сейчас насует все под кровать.
Выкладываю сосиски на тарелку и ставлю перед Виктором. Пододвигаю к нему блюдце с огурцами.
В отличие от Тимошки Воронцов сглатывает нехитрое блюдо в один момент.
– Рассказывай, – требует он опять.
– Я не знаю, что рассказывать, – пожимаю я плечами. – Вчера мне позвонила какая-то женщина, ругалась, оскорбляла, угрожала, что если я с вами буду продолжать общаться, то мне стоит пенять потом на себя. А сегодня я получила эту посылку.
Всколыхнувшиеся неприятные воспоминания заставляют меня ежиться. Я обхватываю себя руками и отворачиваюсь к окну.
– Ты поэтому отказалась от денег? – Виктор возвращается к теме, которую я надеялась больше не поднимать.
– Я отказалась, потому что мне эти деньги не нужны.
– Худо-бедно я могу представить, почему ты их вернула, но должность тут причем? – продолжает допрос Воронцов.
Снова оборачиваюсь к нему:
– Мне от вас нужно только одно. Уберите от меня эту женщину, и сделайте так, чтобы никто из вашего окружения меня не беспокоил. Включая вас.
Отложив вилку, которую до сих пор вертел в руках, Виктор складывает руки на груди:
– Я, разумеется, решу вопрос с Ириной, – говорит он с расстановкой, и мне становится еще более неприятно от того, что я угадала. – А вот насчет меня… Я своих решений не меняю.
– Мы с вами договаривались, что после недели с Тиль, наши контакты прекратятся, – напоминаю я. – Первое слово дороже второго.
Опять смотрит на меня насмешливо.
Да, фраза детская, но и он ведет себя, как капризный ребенок. Подайте мне Барби, и хоть ты тресни.
– Варя, это так не работает.
– А как? Как мне достучаться до вас? – всплескиваю я руками.
– Я не знаю. Честно, мне даже не интересно на эту тему размышлять. Интересно мне, Варя, совсем другое. Чтобы ты лежала подо мной, чтобы волосы твои ведьминские путались в пальцах, а ты стонала…
– Замолчите! – шиплю я, покрываясь красными пятнами. – У вас для этого есть Ирина!
– Ревнуешь все-таки? – ухмыляется Воронцов так, что мне хочется брызнуть ему кетчупом на белоснежный джемпер. – Это другое, Тронь…
– Что? – у меня дар речи пропадает.
А Виктор вдруг резко выбрасывает руку вперед, хватает меня за запястье и дергает на себя, заставляя упасть к нему на колени. Прежде чем я успеваю вырваться их хватки, он прижимается горячими губами к моим. Язык не распускает, а вот руки…
– Думаешь, я не понял, что ты со мной не расслабилась? – бормочет Воронцов мне на ухо, прокладывая дорожку из поцелуев к шее. – Я тебя изучу, я сделаю так, что никто больше нужен не будет…
Обжигающие ладони уже под домашней кофточкой. Одна гладит спину, другая накрывает грудь.
Минутная растерянность обходится мне дорого: соски позорно быстро реагируют на этого мужчину, сердце пускается в сумасшедшую скачку, а в животе растет теплый и тяжелый шар.
В реальность меня возвращает грохот из Тимошкиной комнаты.
Как ошпаренная я спрыгиваю с коленей и, тяжело дыша, смотрю укоризненно на Виктора, а он…
Он демонстративно поправляет ремень на брюках, и я краснею совсем неприлично.
– Ваши желания идут в разрез с моими. Мне все равно, Ирина – это другое, или не очень. Можете хоть гарем завести, но без меня!
Воронцов пристально разглядывает мое пылающее лицо. Взгляд его опускается туда, где напряженные соски натягивают ткань домашней одежды…
– Давай так: я рассказываю тебе про Ирину, а ты выполняешь одно мое желание.
Глава 48
У меня даже рот приоткрывается от такой наглости.
Я, видимо, слабо представляю себе насколько отодвинуты границы реальности у Воронцова.
– Не представляю, зачем бы мне слушать про какую-то там Ирину? Да еще и расплачиваться за это непонятно чем! Мне это вовсе ни к чему.
– Ой ли? – посмеивается Виктор и смотрит на меня так, будто знает обо мне что-то, о чем я сама не в курсе.
– Именно!
– Соглашайся, Варвара, – продолжает искушать он.
Воронцов с ума сошел? Хочет рассказать про свою новую любовницу, женщине, с которой переспал несколько дней назад? Он серьезно думает, что это хорошая идея?
– Для затравки скажу, что между мной и Ириной только платонические отношения, хоть и очень бурные, – словно читая мои мысли, подливает масла в огонь Виктор.
Платонические, но бурные? Это как? Секс по телефону? Или того хуже – романтическая влюбленность, когда только за ручки держатся?
Я окидываю Воронцова недоверчивым взглядом.
Ну нет.
Он на такое не способен.
Виктор с первой встречи сразу тянется ухватить за грудь.
Любопытство начинает нездорово чесаться. Я успешно с ним борюсь, пока Воронцов не делает очередную подначку:
– У меня будет очень приличное желание, Тронь. Даже тебе нечего будет мне предъявить. Соглашайся.
Ну, может, я и имею право знать, что за женщина мне угрожает…
Уловив мои сомнения, Воронцов не дожидается моего согласия и начинает рассказ.
– Ирина – моя бывшая теща, – огорошивает меня он.
– Бывшая теща? – недоуменно переспрашиваю я, не очень понимая, зачем бы ей мне угрожать.
– Да. Уверен, что Екатерина не удержалась и рассказала тебе историю краха моего брака.
Я неопределенно повожу плечом. И врать не хочется, и Екатерину сдавать тоже.
– Так вот, – продолжает Виктор, – бракоразводный процесс у нас с бывшей женой был нелегкий. Затяжной, со всем вытекающим дерьмом. Эстель осталась со мной за нехилые отступные, но видеться с дочерью я Гале не запрещал никогда. И ее бабушке тоже. Ирина этим воспользовалась для того, чтобы подставить меня и шантажировать. Выставила мне условие: или они отсудят ребенка и лишат меня родительских прав, или я повышу, скажем так, содержание Гали. Ее потенциальный новый муж почему-то не спешит удовлетворять хотелки будущей супруги в тех объемах, что она привыкла.
