Весьма безрассудно - Риа Уайльд
Он не знал, зачем мне отправляться к ним в Нью-Йорк, но он доверял мне достаточно, чтобы знать, что у меня есть веские причины.
Вот только когда я приехал, Николас был уже мертв, и, похоже, шла внутренняя война. Тогда я и нашел Хоука.
Я редко просил о помощи, ведь зависимость от других дает им власть над вами. Но этим людям я доверял так же сильно, как Хоуку.
Они помогут мне получить то, что нужно, пока я буду разбираться с Блэйк, пытаясь вытянуть из нее хоть какие-то ответы.
Я открываю рот, задерживая дыхание.
Никто из этих людей никогда не слышал, как я говорю. Никто из окружающих не знал меня, когда я был ребенком, и единственными людьми были Хоук, а теперь и Блэйк.
И мои первые слова, обращенные к ней, были отвратительными.
Габриэль встает, расширив глаза.
— Мне нужна помощь, — выдавливаю я, голос хрипит от непривычки.
Амелия резко выдыхает.
— Боже мой.
Но Габриэль берет себя в руки, выпрямляется и убирает шокирующее выражение лица.
— Что тебе нужно? — спрашивает он.
Я бросаю папку на стол.
— Лира Уэбб, теперь Блэйк Сент-Джеймс.
Мужчина опускает глаза на папку.
— Кто она?
— Она умерла, — задыхаюсь я. — Я видел, как она умирает.
В моей груди что-то происходило. Это было извивающееся, корчащееся месиво, от которого все зудело. Это было похоже на панику. Слишком много всего: событий, воспоминаний, боли!
— Энцо, — Амелия уверенными шагами направляется ко мне, ее глубокие, выразительные глаза побуждают меня сделать вдох. Она останавливается передо мной, берет мою руку в свою и кивает. — Не торопись.
Мой взгляд мечется между ее глазами и силуэтом Габриэля, которого я вижу боковым зрением. Он встает, подходит к папке и кладет на нее руку.
— Я думал, что она умерла, — произнес я, с трудом выговаривая каждое слово. Говорить было странно, как будто мой язык был слишком большим, а горло слишком маленьким, но, наверное, это как езда на велосипеде — никогда не забываешь, хотя потребуется время, чтобы снова привыкнуть. — Даже несмотря на то, что я видел это. Ее горло было перерезано, она истекла кровью прямо передо мной, все эти годы… — я отстраняюсь от Амелии, вцепившись руками в волосы, когда реальность снова нахлынула на меня. — Все эти гребаные годы! — реву я.
— Она не умерла? — спокойно спрашивает Габриэль.
— Нет!
— Что тебе нужно, Энцо? — спрашивает мужчина, сохраняя ровный голос и спокойный тон.
— Мне нужно все, что Тэлон сможет найти на нее. Каждый след, вся информация — с момента ее появления до того, с кем она, черт возьми, общается! Я хочу все!
— Хорошо, — говорит Габриэль. — Я могу попросить его сделать это для тебя.
— Мне очень жаль, — задыхаюсь я.
Амелия вздыхает, и этот звук наполнен сочувствием:
— О, Энцо.
— Мне нужно идти.
— Куда?
— Я облажался, — я начинаю отступать назад. — Мне нужно найти ее.
— Энцо! — Амелия зовет меня, но Габриэль удерживает ее, оставляя меня одного. Я вылетаю за дверь, закидываю ногу на байк, и двигатель ревет, оживая.
Город проносится мимо, огни и шум сливаются в калейдоскоп красок и хаотическую симфонию. Это точное отражение бушующего внутри меня хаоса.
Двадцать минут — и я уже в подвале. Еще две — и я с безумной скоростью несусь по коридорам, раскидывая людей, чтобы добраться до коридора, ведущего к Хоуку и, надеюсь, к Блэйк. Прежний инцидент был полностью забыт. Это был не первый подобный случай, и не последний, а тех двоих, скорее всего, похоронили где-то в поле за этим складом, пока мы говорили. Сломанных костей было недостаточно для их наказания.
Хоук сидит за стойкой на кухне, склонив голову, и вертит в руках почти пустой стакан.
Оглянувшись через плечо, он без юмора смеется и качает головой.
— Она ушла, — говорит мужчина, поднимая голову, чтобы выплеснуть оставшуюся в стакане жидкость. Его слова словно лезвием прошлись по мне, осознание потери обрушилось тяжелым камнем.
— Куда?
Мой голос пугает его, и мужчина оглядывается на меня, сузив глаза.
— Я не знаю.
— Почему ты не остановил ее? — я стиснул зубы, пытаясь подавить свой гнев. Я не злился на Хоука, я не мог свалить на него то, в чем был виноват сам. Пересекая комнату, я остановился рядом с ним.
— Тебе когда-нибудь приходилось ловить диких животных, чемпион? — спрашивает он, и это прозвище, которое он дал мне много лет назад, звучит гораздо холоднее, чем должно быть.
— Нет.
Он кивает, как будто ожидал такого ответа.
— А мне приходилось. До переезда в Нью-Йорк я некоторое время жил на ферме, подрабатывал у хозяев. У них были проблемы с койотами, которые разоряли хозяйство, и они попросили меня помочь с расстановкой ловушек. Конечно, я согласился, не надеясь на большой результат. Оказалось, что я ошибся.
— Хоук…
— Капкан зацепил заднюю ногу, да так крепко, что прорезал кожу, и животное истекало кровью, но оно не переставало бороться, чтобы освободиться, — рассказывает Хоук, глядя в пустой стакан, крутя его между пальцами. — Когда я его нашел, несмотря на отчаянное сопротивление, он был в ужасе. Чертовски, дико напуган. Любое приближение вызывало у него щелканье пастью, рычание и демонстрацию силы, но я видел, как он дрожит всем телом. Он готов был откусить себе лапу, лишь бы избежать дальнейшей боли.
Мужчина поворачивается ко мне, гневно раздувая ноздри.
— Попытка уговорить Блэйк остаться после того, как ты пригрозил убить ее, была бы тем же самым.
— Я бы не причинил ей вреда, — выдавливаю я, чувствуя, как сжимается горло.
Хоук качает головой.
— А она верит, что ты причинишь. Так что ничто из того, что я сделал, не заставило бы ее остаться, а ловушка нанесла бы еще больший урон. Эта девушка не из тех, кто легко доверяет, но нам она доверяла. А потом ты все испортил.
— Я собираюсь все исправить.
— Она — это она, — говорит Хоук. — Блэйк — это твоя Лира.
Его слова обвили мою душу, словно тот капкан, о котором рассказывал мужчина. Моя Лира. Блэйк Хоука.
— Я знаю, — говорю ему. — И я верну ее.
Глава 24
Блэйк
Всего через час я сяду в следующий автобус и уеду отсюда. Я покину это место. А слезы все еще текли.
Черт, я ненавидела это. Я не должна была оставаться, не должна была привязываться ни к одному из них. Ради всего святого, я должна была прислушаться к себе!
Протираю лицо, глаза горят и тяжелеют, тело валится
