Непреднамеренное отцовство - Маша Малиновская
Что в эти моменты делал Ярослав? Или, может, он даже не бывал там — с санками на горке? Что если даже этого не было в его детстве?
— Мам, ты уже проснулась? — дверь тихонько открывается, и на пороге я вижу сонного Ромку. — Можно к тебе?
— Конечно можно, малыш, — иду к нему навстречу и поднимаю на руки, крепко обняв. — Всегда можно.
Заваливаемся на кровать и крепко обнимаемся. Ромка ещё не совсем отошёл ото сна, и притихает, прижавшись ко мне. Я глажу его по голове и почему-то наворачиваются слёзы. И после вчерашнего, да и вообще… Я представляю другого маленького мальчика, который в своё время не получил ласки и достаточной любви, и вырос таким холодным. И мне хочется дать своему сыну ещё больше нежности.
В одиннадцать, как и договорились, мы встречаемся с Ниной и Кирой на площадке. Снега много, но мороз совсем небольшой. Безветренно. Идеальная погода, чтобы повеселиться в снегу, что наши дети и делают. Копают снег лопатками, набивая его в вёдра, делают снежные куличики, какими-то специальными штуками, которых не было в нашем детстве, лепят снежки. Ну и с небольшого пригорка, конечно же, катаются.
А мы с Ниной топчемся недалеко от них. Отдыхаем после того, как дети умотали нас на горке повыше.
— Мне всю ночь кошмары снились, — делится Нина. — Потом пошла к Кире легла, кое-как ночь доспала.
— Ничего, — пытаюсь её подбодрить. — Это пройдёт. Нам очень повезло.
— Да, это точно. Я вчера молилась Богу и благодарила его за спасение.
Нина достаёт перчатки и натягивает их, делает глоток горячего кофе из стакана. Улыбается дочери, которая как раз зовёт, чтобы продемонстрировать, какую огромную снежку они с Ромкой слепили.
— Тебе очень повезло с мужем, — говорит мне. — Вон как примчался за вами. От сына не отходил, другим помогал. Хороший человек он у вас, заботливый. Кире так с папой не повезло, к сожалению. Он вечером хмыкнул, что водители совсем уже охамели, одни непрофессионалы, да и всё.
— Мы…
Я хочу сказать, что мы с Нажинским не муж и жена, но потом осекаюсь. Зачем?
Нина не знает всего, конечно же. Со стороны всё иначе. Но я вдруг смотрю на вчерашнюю ситуацию её глазами. И ведь действительно, Ярослав вчера показал себя как заботливый и любящий отец. И это было искренне.
К нам подбегают дети и зовут помочь водрузить одну часть снеговика на другую. Мы заканчиваем, воткнув ему камешки вместо глаз, и обещаем завтра обязательно вернуться и проведать его.
— У тебя варежки уже насквозь мокрые, пора домой, — говорит Нина недовольной этой новостью Кире.
— Да-да, и штаны вон на коленках тоже промокли, — киваю Ромке, который явно на стороне подруги.
В общем, уговорами и угрозами больного горла, нам удаётся утащить детей по домам. Едва заходим с Ромкой в квартиру и снимаем промокшую верхнюю одежду, как навстречу выходит Людмила Васильевна. Она сегодня первый день вышла после поездки к внукам.
— Сонечка, Ромчик, здравствуйте! — улыбается. — Я за вами скучала.
— И мы за вами, — Рома торопится навстречу. Они и правда хорошо подружились. — Испечёшь пирог с яблоками?
— Рома! — одёргиваю его, а Людмила Васильевна смеётся и обещает тотчас этим заняться.
— Ой, кстати, Соня, смотри, что тебе принесли! — она берёт со стола в кухне огромный букет нежно-розовых роз и протягивает мне. — Принёс курьер минут десять назад, я ещё вазу не подобрала.
Букет действительно красивый. Я беру его в руки и вдыхаю тонкий запах. Внутри появляется приятная лёгкая дрожь. Нежный аромат будоражит, пробуждает чисто женское удовольствие. До того, как я раскрываю открытку, я уже понимаю, от кого эти цветы.
Они от Ярослава.
В записке всего два слова: «Тебе. Ярослав».
Вечером я благодарю его за цветы, а он просто кивает в ответ. Нажинский почти весь вечер проводит с Ромой, а я сажусь поработать в кухонной зоне. Иногда незаметно наблюдаю за ними, и на сердце становится тепло от того, что сын счастлив. Ревности, которая проскакивала раньше, я не ощущаю больше. Отпустило.
В десять Ярослав сам укладывает Ромку спать, а потом желает мне спокойной ночи и уходит. Я даже чувствую разочарование.
Но… ведь я сама сказала, что не готова.
Утром встаю в отличном настроении. Розы пахнут на всю спальню. Вчера я не смогла удержаться, чтобы не забрать их к себе.
Иду в душ и плещусь там долго, наслаждаясь ароматом любимого геля для душа. Так легко внутри, а при вдохе немного щекотно в животе.
Сегодня суббота, и мы с Ромкой собирались в торговый центр. Я обещала купить ему нового динозавра, а он хотел показать, какого мне нужно сфотографировать и отправить деду Морозу.
— Я нарисовал, но оно что-то не очень похоже вышло, — предупредил вчера вечером он. — Поэтому поедем в магазин, я покажу, какого хочу, а ты сфоткаешь и деду Морозу отправишь, ладно?
— Ладно, — согласилась я, а сама обрадовалась, что не придётся штудировать сайты. Просто попрошу отложить в магазине, а потом заеду, когда Рома в понедельник в саду будет.
Так что пора было собираться. И Ромку будить.
Я наматываю на голову одно полотенце, прикрываюсь другим, сгребаю свою пижаму, расчёску и фен. И со всем этим скарбом кое-как открываю щеколду ванной, а потом толкаю дверь бедром. Руки-то заняты.
Пытаясь подхватить падающий фен, я, не глядя вперёд, изворачиваюсь и вдруг впечатываюсь в широкую мужскую грудь.
— Ой, — соображаю, хлопая глазами, что передо мною Нажинский.
Сонный, растрёпанный, в домашних штанах и… и всё.
В восемь утра-то.
— Доброе утро, — здоровается Ярослав ещё немного охрипшим после сна голосом.
— Доброе, — почему-то здорово теряюсь. Чувствую себя смущённой школьницей. — Я… думала, ты в офис уехал.
— Сегодня воскресенье, и я решил взять выходной. Вот, кажется, впервые в жизни выспался.
Нажинский. Выходной. Это прям как оксюморон.
— Оу, — киваю, крепче прижимая к себе всё что держу в руках, потому что полотенце, кажется, сидит не очень крепко. — Это хорошая идея.
Чувствую, как всё ещё влажная кожа на плечах покрывается мелкими мурашками под взглядом Ярослава. А он смотрит, не смущаясь. И глаза отводить явно не собирается. Как и в прошлый раз, когда я вылетела в одном полотенце на крик Ромки. И если тогда от его внимательного взгляда пробрало холодом, то сейчас кровь в венах начинает нагреваться. Вот-вот и щёки вспыхнут.
— Подумал, мы могли бы куда-то съездить, — он выпаливает это так, будто репетировал неделю, но всё равно волнуется. — Втроём.
