Не любовница - Анна Шнайдер
Минут через пять, когда шеф припарковал машину на стоянке возле ветеринарной клиники, Оксана поинтересовалась:
— Вы со мной или подождёте здесь? Я не знаю, сколько времени пробуду на приёме.
— С тобой пойду, — улыбнулся Алмазов. — Хочу хорошенько рассмотреть Ёлку, а тут впотьмах её почти не видно. Только и заметил, что мелкая и чёрненькая.
— Как хотите, — пожала плечами Оксана.
Глава 39
Михаил
Отчего-то он испытывал душевный подъём и не мог понять, по какой причине это происходит. Михаилу нравилось находиться рядом с Оксаной, разговаривать с ней, провожать в клинику, хотя переноску в руки она ему не дала, сурово сказав, что свою Ёлку будет носить сама. И его это умилило до невозможности.
А потом он, кажется, влюбился и в её кошку. Пошёл на приём вместе с Оксаной, и когда она достала из переноски это маленькое трясущееся существо, расплылся в улыбке — такая она была забавная, какая-то инопланетная, неземная. Глаза зеленющие, дохленькая, как сама хозяйка, и вся шатающаяся, будто подвижная статуэтка.
— Это у неё от страха, — вздохнула Оксана, ласково прижав к себе Ёлку. — Она в обычной жизни не так сильно трясётся.
Врач-терапевт прописала её кошке какое-то успокоительное, которое нужно было включать в розетку, как фумигатор, и на этом приём завершился. Оксана купила это успокоительное в ветаптеке, которая находилась тут же, в здании клиники, и они с Алмазовым, одевшись, пошли обратно к его машине.
— Может, мне всё-таки такси заказать, а вы домой? — протянула секретарь, семеня следом за Михаилом, и он покачал головой.
— Я тебя привёз, я тебя и увезу.
— Какой вы упрямый, — пробурчала Оксана, и он хмыкнул.
— Ты даже не представляешь, насколько.
— Почему же не представляю? Представляю. Я ведь с вами два года работаю. Но если бы не это упрямство, вы не достигли бы успехов в бизнесе, Михаил Борисович.
— Когда мы не в офисе, можешь называть меня просто по имени, — предложил он, сам от себя не ожидая подобного. И Оксана, по-видимому, не ожидала, потому что споткнулась и полетела бы головой в сугроб, если бы Михаил не придержал её за локоть. — Осторожнее, что ты так всполошилась? Меня многие подчинённые даже на «ты» называют, и никто из них пока не сгорел в адском пламени стыда. Ты тоже можешь, но не при посетителях, конечно.
Секретарь ошеломлённо молчала, и Михаил решил дать ей время переварить новость. Помог сесть в машину, завёлся, и когда уже выруливал со стоянки на проспект, поинтересовался:
— Ну что, договорились? Будешь называть меня просто по имени?
Оксана тяжело вздохнула, и он, покосившись на неё в зеркало заднего вида, хмыкнул, увидев недовольно блестящие глаза.
— Не буду. Это неэтично.
— Ну-ну, — улыбнулся Михаил, и некоторое время они ехали молча.
А потом Оксана всё же не выдержала.
— Вы ведь сами начали называть меня по имени-отчеству ещё не собеседовании. А сейчас зачем-то переключились… — то ли возмущённо, то ли растерянно сказала она, не глядя на него. — Я не против, но…
— Ты слишком заморачиваешься, — перебил её Михаил. — Переключился, да, но это же не оскорбление. И ты тоже можешь переключиться хотя бы на имя, так даже будет удобнее. А то в последнее время, когда ты говоришь «Михаил Борисович», я ощущаю себя дедушкой.
— А это, кстати, вполне возможно, — съязвила Оксана. — Вашему сыну уже почти восемнадцать, вот как женится, как заделает вам внуков…
— Сплюнь, — нарочито перепугался Михаил, и она засмеялась. — Слушай… можно, я к тебе зайду на пять минут? Мне в туалет нужно.
— Конечно, заходите, — кивнула Оксана, и не подозревая, что Алмазов холит и лелеет мысли не сколько о туалете, куда на самом деле вовсе не хотелось, а мечтает вместе выпить чаю. Неужели его милая и вежливая Птичка откажется угостить чаем человека, который отвёз её в ветеринарную клинику? Вряд ли. И Михаил собирался на этом сыграть.
Так и получилось. Когда он вышел из ванной и заглянул на кухню, где копошилась переодевшаяся в домашнюю одежду Оксана, то моментально услышал даже не предложение выпить чаю, а…
— Не хотите поужинать? — поинтересовалась его секретарь и чуть порозовела щеками. — Правда, ничего особенно, обычные ёжики в сливочно-грибном соусе и гречка.
Михаил кивнул, временно не в силах отвечать — любовался Оксаной.
Её домашним костюмом были чёрные лосины до колен, обтягивающие ноги, как вторая кожа, и голубая футболка с каким-то мультяшным слонёнком в стиле Дамбо. Ничего откровенного и сексуального, обычный спортивный стиль. Но… эти ноги… И маленькая грудь, явно не скованная лифчиком, двумя пологими холмиками выделяющаяся на её теле, притягивала взгляд и заставляла пересыхать горло. Михаил почти видел, как подходит к Оксане, обнимает её, трогает эти холмики, сжимает соски…
… и наверняка получает с размаха сковородкой по голове. Вот этой самой, которую она сейчас в руках держит.
Он сел на ту же табуретку, что и в прошлый раз, и так же принялся смотреть, как Оксана порхает по кухне туда-сюда, нарезая свежие овощи, разогревая в отдельной кастрюльке гречку, в сковородке — ёжики, а потом соединяет всё это уже на тарелках. Помидоры и огурцы, нарезанные аккуратными ломтиками, Оксана положила на отдельное блюдо и тоже поставила перед Михаилом.
— Почти как в ресторане, — улыбнулся он, когда она ещё и морс из пакета ему налила. — Не хватает только кружевных салфеток, музыки и свечей.
Зря он это сказал, хотя поначалу даже не понял, отчего Оксана расстроилась. Села напротив него со скорбным лицом и стала уныло ковыряться в тарелке, словно растеряв аппетит.
Ресторан… Точно. Она же много раз сама заказывала Алмазову столики в ресторане, когда он встречался… да, не по работе.
Чёрт! Что сказать-то?..
— Очень вкусно, Оксан, — выдавил наконец из себя, когда молчание стало совсем уж тягостным. И не соврал — готовила его секретарь действительно отлично. Сразу чувствовался опыт. — Спасибо тебе большое.
— Не за что, — она равнодушно пожала плечами, и Михаил не выдержал.
— Послушай… извини меня за то, что тебе приходилось делать, — сказал он абсолютно искренне, даже вилку отложил, чтобы не отвлекаться. — Я понимаю, что это было неприятно. Ну хочешь, огрей меня чем-нибудь потяжелее, только не расстраивайся так.
Оксана посмотрела на него исподлобья, и — ура! — в её взгляде мелькнуло что-то весёлое.
— Что толку извиняться, если вы всё равно будете делать то же самое? — съязвила она тем не менее. — Или вы собираетесь одновременно и продолжать в том же духе, и извиняться за это?
— Нет, — он хмыкнул. Язва его Птичка, как есть язва.
