Отчаянные - Карина Микиртумова
Я плакала, он обнимал. Ничего не говорил. Просто давал выплакаться, пока не начался, морозящий кожу, дождь. Меня убедили поехать домой. И через сорок минут я уже согревалась в ванне. Думала и думала… Это было нереально. Всё, что происходит в моей жизни… Я отдала себя за деньги, чтобы продлить жизнь брату. Это не должно было быть напрасно. Не должно так бить по мне, шепча, что не нужно было соглашаться на предложение Делакруа. Но понимала, что даже один день продления жизни Армана стоил этого. Стоил, потому что он мой младший брат, потому что, я его любила…
Всхлипнула.
Ксавье зашёл в ванну и подошёл ко мне. Подвернул рукава рубашки, взял губку. Сдобрил приличным количеством геля.
– Сядь, я потру тебе спину. Помою.
Его голос звучал напряжённо. Я подчинилась. Мочалка нежно проходилась по моей коже, намыливая её. Руки Ксавье массировали, расслабляли тело. Было приятно. По завершению процедур, меня высушили полотенцем и вынесли из ванной комнаты.
Заметила, что шторы были закрыты, свет приглушен. Играла тихая музыка.
Меня посадили на кровать.
– Выпей вина, Шелли. Станет легче, – прозвучал голос Ксавье.
Мужчина подал мне доверху наполненный бокал, и я в миг его осушила. Хозяин посмотрел на меня с неодобрением.
Но мне было всё равно. Вытянула руку.
– Налей ещё, – прохрипела я.
Мужчина, молча, выполнил просьбу. И второй бокал постигла та же участь.
– Нам нужно поговорить, Шарлотта. Серьёзно.
– Именно поэтому ты включил музыку? И создал такую обстановку?
– Чтобы ты расслабилась. Женщинам обычно нравится пить вино, разговаривать в такой атмосфере…
Хмель ударил в голову. Я хотела забыть весь этот ужасный день, все выплаканные слёзы. Я хотела отвлечься.
Поднялась и улыбнулась.
– Поговорим. Присаживайся.
Ксавье странно на меня посмотрел. Его брови опять сложились домиком. Сел. Толкнула его и забралась сверху. Мокрые волосы коснулись его лица.
– Потом, – прошептала я и поцеловала мужчину.
Он ответил сразу же, перехватывая инициативу. Пальцы быстро расстегнули его рубашку и я, оторвавшись от губ, стала спускаться ниже. Облизнула его сосок и услышала сдавленный стон. Усмехнулась. Мне хотелось больше, сильнее… Протиснула руку между телами и коснулась сквозь штаны твёрдого «местечка». Опустилась еще ниже. Лицо поравнялось с ширинкой. Расстегнула её и стянула штаны и трусы. Член предстал передо мной, во всей своей длине. Капелька жидкости выступила на кончике головки. Высунула язычок и слизала. Ксавье подо мной дёрнулся. Сжала яйца и стала орудовать ртом. Облизывать, целовать, искушать, щекотать… Я просто хотела забыться. Подняла голову и посмотрела на Ксавье. Глаза прикрыты, грудь напряжённо вздымается. Поднялась и села сверху. Взяла член в руки и провела по клитору.
Мужчина схватил меня за талию и, внезапно, я оказалась на лопатках.
– Моя очередь, лакомиться, – прошипел Ксавье и устроился между моих ног.
Из груди вырвался стон, когда его пальцы раздвинули мои складочки, а язык коснулся клитора. Он виртуозно орудовал своим языком, заставляя мои пальцы на ногах скручиваться от блаженства. Когда я уже была на грани оргазма, мужчина оторвался от меня, и вмиг, по самые яйца, вошел.
– Сильнее, – прорычала я.
На его лбу выступила испарина. Его бёдра двигались в такт с моими. Раз… Толчок… Два…Три…
Ворох эмоций затопил с головой. Не существовало ничего, кроме нас, наших сплетённых воедино тел. Когда вознеслась в экстазе, кричала его имя, сгорая от чувств.
– Я тебя…
Запнулась. Вовремя.
– Благодарю, – закончила и закрыла глаза.
Устроилась под его боком, положив голову на плечо. Сквозь сон слышала.
– Ты меня любишь, и это, чертовски, мне нравится, Шелли.
Следующий день
Снег мелкими снежинками падал на промёрзшую землю. Я стояла на кладбище и смотрела на деревянный гроб. В душе тихо злилась на мать. Я могла бы оплатить, купить нормальный, хороший гроб. Но нет… В этот раз она решила быть щепетильной, принципиальной и не просить денег.
Отец стоял вместе со своей новой женой и хмуро смотрел на розу в собственных руках. Не было ни слёз, ни разговоров. Просто глухое молчание среди морозной погоды. Кладбище не было местом радости или торжества. Здесь было нагнетающе спокойно.
Утром, встав с постели, я не увидела Ксавье рядом. В тайне желала, чтобы мужчина поехал со мной, разделил это событие. Но не нужно было зарождать в себе эту ненужную надежду. Я собралась и поехала. И теперь стою и не могу выдавить из себя ни слезинки. В горле пересохло, руки дрожат. Мама сидит у гроба и тихо плачет. Но почему-то меня это не слишком трогает. Может, из-за вчерашнего разговора? Может из-за её отношения к нам с Арманом? Бедный мальчик… Почему жизнь так не справедлива к тем, кто не в силах пока за себя постоять? Почему раз за разом кладёт грабли, не предупреждая?
Шмыгнула носом и подошла к Арману. Посмотрела в последний раз на белое лицо брата, на синие губы, на красивый чёрный костюм с белым приколотым цветком. Красивый, молодой, несчастный… И тут меня прорвало. Всхлипнув, зажала рот рукой. Из глаз текли слёзы. Колени подогнулись, и я начала оседать на землю. Меня подхватили мужские руки. Папа помог мне встать. Он держал меня, пока я плакала. Его глаза выражали глубокую скорбь.
– Я уже давно смирился с таким исходом. Подготовился морально, – тихо прошелестел его голос, – Всего лишь дело времени… Арман отмучился… Ему было больно, а вы, держали его возле себя. Только чтобы было спокойнее.
Отпрянула от папы и посмотрела на него.
– Как ты может такое говорить? Он ведь был твоим сыном!
– Не осуждай. Я любил и люблю его. Но врачи сразу сказали, что шанс минимальный и он навсегда останется таким… Проще отгородиться от всего, принять и отпустить, нежели, как вы, пытались вытащить мальчика из пучин боли, каждый раз подвергая его страданиям. Или думаешь, ему были приятны приступы, уколы, терапия?
Молчала. Отец был отчасти прав, но всё равно… Как можно отказаться от родной кровиночки? Заранее отвернуться, предвещая смерть? Кто знает, что было бы, если он не бросил нас расправляться с проблемами в одиночку? Может, я не встретила бы Ксавье…
Проглотила слюну и повернулась к гробу.
– Прощай братик. Ты был самым лучшим, – дрожащим голосом прошептала я, – Бог знает, как я пыталась тебя удержать в этом мире, но и он видит, что с ним тебе будет лучше. Тебе больше не будет больно.
Жаннет зарыдала. Даже отец пустил слезу. Гроб закрыли и погрузили в землю. Я черпнула рукой землю и кинула в яму.
– Пусть земля тебя убережёт, – закрыла глаза, – Мне нужно ехать.
Грустно улыбнулась и
