Случайный ребёнок. Шанс на счастье - Виктория Вишневская
Держит в руках плакат с надписью: «Выздоравливай».
На заднем фоне ещё масса мелочей в виде дома с трубой, забор палками есть и трава. Много деревьев и солнышко в углу.
Мило. Очень.
Это подарок мне?
– Сама нарисовала?
– Нет, мама помогала.
Усмешка сама возникает на лице.
Понятно теперь, чего мать такая… Кхм. Усталая.
– Всю ночь рисовали.
Заметно.
Поднимаю ладонь и опускаю на растрёпанную макушку. Легонько глажу, в любой момент готовый отдёрнуть руку. В прошлый раз она чуть не заплакала.
Но не сейчас.
Улыбка до ушей, глаза почти прикрыты. Смотрит на меня, расплавившись как масло на беспощадном солнце. Вот-вот с кровати скатится.
– Спасибо, – говорю ей искренне. Рисунков мне в жизни не дарили…
– Ой.
Мы поднимаем головы, смотрим на Миру. Потирает сонно глазки.
Господи…
Почему она такая милая? Особенно в своей помятой футболке, без грамма косметики и полуспящими глазами.
– Подарила? – спрашивает у малышки. Та в ответ кивает. – А спасибо за подарок сказала?
– Нет! – испугавшись, восклицает. Да так громко, что чуть за уши не хватаюсь. Подпрыгивает, залезая всё же на кровать, и внезапно целует меня в щёку. – Спасибо за подарок! Мне очень понравилось! Буду учиться рисовать!
Хах… Не уверен был, что вообще понравится. Я же детей не знаю. Думал одежды ей накупить, но и в этом был не уверен.
Моя противная заноза, что наотрез отказывается делать шаг навстречу, сидит и улыбается. Порой ей нужно не высыпаться… Становится не такой агрессивной.
– Ну что, когда выписывают? Я слышала, когда мы стояли за дверью…
– Дня через три. Может, даже завтра.
Если мне повезёт.
Врача искать на дом? Нахрен он нужен?
Почему я вообще попал к такому добросовестному доктору, а? Был бы другой – дал бы денег, и всё.
Кстати. А вот об этом я не подумал. Дать на лапу.
Точно головой ударился.
– Надеюсь всё же на завтра.
– А не рано? – задумчиво посматривает на плечо. – Это может быть опасно. Вдруг что-то случится?
– Всё будет нормально, – заверяю её. И чтобы больше не обсуждать эту тему, киваю на холодильник. – Торта? У нас его ещё много. Если хотите, можете угостить докторов.
Чтобы добрее стали.
– Можно? – нерешительно мямлит Славка.
– Твой торт – тебе решать, – снова треплю по голове.
Не понимаю, почему мне так приятно и тепло. Их присутствие, словно огонёк, согревает в морозное время холодные руки, которыми я их укрываю.
И намерен делать это дальше. Не давая погаснуть от мельчайшего дуновения ветра…
Глава 27
Мира
– Ма, о чём думаешь?
Ничего не утаишь от этого ребёнка! Вслух не скажешь, а теперь ещё и не подумаешь!
– Да ни о чём. По мелочам.
Как сказать…
Мне не нравится, что Беркутов так спешно выписывается. Мне не жалко приходить сюда каждый день по желанию дочери… Но как он там? Вдруг голова закружится, упадёт? Или что-то ещё?
Он – дурак!
Или я дура. Думаю об этом целый день, пока угощаю персонал больницы и некоторых пациентов.
И на следующий – тоже все мысли им забиты. Так и хочется поехать в больницу, поговорить с ним. Сказать, что под наблюдением врачей будет лучше.
И всё же решаюсь.
Мы собирались ехать к нему со Славой вечером. А днём позвонила Мила и сказала, что они с бабушкой поедут на набережную и хотят взять юную художницу, просидевшую весь день над альбомом, с собой. Я жутко хочу поехать с ними, но… Мне нужно поговорить с Беркутовым наедине. Как раз бабушка подольше побудет с новым членом семьи.
Отвожу Славу к Миле, а сама еду в больницу. Хорошо, что хотя бы сегодня я выспалась и могу спокойно сидеть за рулём.
Вчерашний день повторять не хочу. Всю ночь рисовали. Переделывали, перерисовывали. Я не сильна в художествах, а мелкая – тем более.
«Бр-р», – вздрагиваю про себя.
Больше не хочу вспоминать это!
На каком-то энтузиазме и хорошем настроении дохожу до палаты Беркутова. Пустой палаты. Оказавшись внутри, никого не нахожу. Даже его вещей.
Выбегаю в коридор, матерясь.
Он всё же уехал!
Нахожу его лечащего врача, спокойно попивающего в кабинете чай с конфетами.
– А где, – начинаю прямо с порога, – Беркутов?
Удивлённо застывает с конфетой в руках. Переводит на меня изумлённый взгляд.
– Выписал я его. Он домой уехал. К семье… К вам…
Ага, к нам.
– Как вы его выписать могли? Он же больной, – негодую.
И это профессионализм?!
Ещё и плечами пожимает!
– Сказал, что у него есть другой медперсонал, который будет следить за ним на дому. К тому же мы увидимся на повторном приёме через несколько дней…
Не будет ему никто перевязку делать. И никого он не позовёт. И это не чёртовы догадки, просто слишком хорошо знаю этого человека.
Настолько, что даже не сомневаюсь в его действиях.
– Хорошо, – чуть не рычу. – Напишите мне, что ему там пить надо, чем обрабатывать и сколько раз в день.
Трясу рукой, лишь бы дал мне бумажку, и я ушла.
– Странная у вас семья, – подытоживает, недовольно посматривая в мою сторону. Тянется к листку. – Жена не знает, что муж выписался.
– Да ну вас, – всё же не выдерживаю. – Не ваше дело.
Дожидаюсь, когда напишет всё. И сразу после этого, выхватив его рекомендации, лечу на выход.
Придурок ты, Беркутов! Совсем о своём здоровье не думаешь! Ничего удивительного нет, но ярость на этого человека накатывает. До такой степени, что ладони от ногтей болят.
Почему я вообще о нём переживаю?
Его жизнь. Его проблемы.
Говорю себе это, а всё равно еду к нему. Зачем? Волнуюсь, твою мать! Ощущение, что его состояние заботит меня больше, чем его самого.
Надо отпустить это, убедить себя, что он сам строит свою жизнь. Но… есть кое-что, о чём я всё же хочу с ним поговорить.
Я решилась – и отступать уже не хочу.
Артур
Делаю глоток чая и морщусь. Срочно нужно купить кофе, иначе на этой зелёной воде я свихнусь. И работать нормально не смогу. А мне только родимая работа и светит.
Боль пронзает висок внезапно. А всё из-за звонка в дверь.
Кто там пришёл?
Усмехаюсь.
Дашка?
Я замки поменял, и теперь она решила позвонить и получить приглашение войти? Неужели?
Останавливаюсь в коридоре, открываю дверь, не посмотрев в глазок. Устрою себе сюр…
…приз.
Вот же…
Реально сюрприз.
Недовольная малышка, что тяжело дышит и пронзает своими зелёными, словно изумруды, глазами. Это уже второй раз, когда она приходит ко мне в
