Знаки внимания (СИ) - Шатохина Тамара

— Ешь витаминку. Вино очень легкое, мы ужинали, но на нашу с тобой массу, боюсь…

Я провожала ее утром в аэропорт в новой короткой шубке из рыси, что она купила для меня, в пушистом свитере и брюках-дудочках молочного цвета с байковым начесом внутри, и белых меховых ботинках. А на водительское и переднее пассажирское сиденья моего «Жука» были натянуты меховые чехлы из овчины — незаменимая штука в холода.

Этот мамин приезд залатал одну из черных дыр в моем сознании — вместилище негатива по отношению к родному человеку. Теперь мне стало легче, но только немножко — я решила провести собственное расследование и выяснить все, что касалось этой самой Наденьки и ее сына. В конце концов, если у меня есть младший брат, я имею полное право узнать его.

Проводив маму, я плюхнулась на теплую шкурку в салоне Букашки, с удовольствием повозилась на ней попой, пощупала и погладила, а потом позвонила Сергею:

— Сереж, я только что проводила маму, сейчас совершенно свободна и у меня есть к тебе серьезный разговор.

— Ты даже не представляешь себе, как много разговоров есть у меня для тебя, — казалось, заурчал он, а у меня по затылку стадами пробежали мурашки, как от его прикосновений.

— А я…

— …сейчас едешь ко мне, Катя… я страшно соскучился. Ты же скоро уезжаешь?

— Нет, у меня появились серьезные дела, я пока никуда не еду.

А я соскучилась по нему? Задумалась об этом и честно призналась себе, что пока мы гуляли с мамой, даже вспоминала не часто. Но это только пока, мне необходимо было какое-то время. Я уже привыкала к нему, мне хорошо было с ним и может так случиться, что скоро все станет очень даже серьезно — серьезнее некуда. Так почему бы и не поехать сейчас и не… поговорить? Ничто во мне не противилось этому. И да… после разговора с ним я поняла, что соскучилась… сильно.

Глава 23

«… шла по этому лесу — медленно, нога за ногу… сил почти не оставалось. Шла, раздвигая истерзанным телом влажный сумрак — сучковатые деревья смыкались, отсекая лунный свет и образуя глухой свод распростертыми над головой тяжелыми мохнатыми лапами. Под ногами путались нехоженые травы, а меж ними виднелись старые, даже древние камни, поросшие плотными мхами. Она спотыкалась о некоторые из них — что особенно сильно вросли в землю, и даже падала но, с трудом поднявшись, брела дальше, будто ее вело что-то… Вокруг было темно, мрачно и глухо, и только на небольшой поляне ее отрешенный взгляд скользнул по загадочному рисунку лунного ковра…»

— Катя! Мы вернулись! — раздалось из прихожей. Я вздрогнула и очнулась. Продолжая держать книжку в руках, пошла на голос и остановилась посреди комнаты — по коридору навстречу мне шел Сергей и нес на руках Одетту. Та уткнулась лицом ему в плечо и молчала. Ее правые ступня и лодыжка, зафиксированные лангетой, сразу бросались в глаза. Он донес ее до дивана и осторожно сгрузил на него.

Она зашевелилась, устраиваясь удобнее, а Сергей потянул вниз замок молнии ее спортивного костюма. Заботливо снял куртку и заглянул в глаза девушке:

— Ну, как ты? Не сильно болит?

Повернулся ко мне, застывшей посреди комнаты, и виновато улыбнулся, разведя руками:

— Ну, хоть не перелом… вправили вывих, но ходить пока не может, — и опять переспросил, повернувшись к Одетте: — Так как — не болит, укол еще действует?

— Отдай мою книгу, — протянула она руку ко мне.

Я растеряно посмотрела на маленький томик фэнтези в своей руке, подошла и протянула его ей. Она резко дернула книжку, пристально глядя мне в глаза. Я не уверена, что правильно поняла выражение ее лица, больше всего похожее на ненависть — не привыкла к его мимике, плохо зная Одетту, а ее уродство… оно сильно отвлекало от какого-либо понимания. Небольшие глаза стали совсем узкими, широкие брови сошлись над переносицей и почти слились с линией волос.

— Никогда не смей трогать мои вещи, — отчеканила она.

— Одетта! Что за тон?! — остановился Сергей с ее курткой в руках, — что за идиотские детские выпады?

— Это моя книга, — упрямо сжала она губы.

— Я никак не могла знать, что она твоя. Есть такой способ отмечать свои книги — ставить на них экслибрис. Это печать владельца — с рисунком, именем и фамилией, или просто надписью. К примеру — «Из книг семьи Мальцевых», — вглядывалась я в ее глаза, пытаясь врубиться в ситуацию — другими словами не передашь.

— А лучше — не разбрасывать свои книги где попало! Извини ее, пожалуйста, Катя, просто она натерпелась… там еще и растяжение, и опухоль слишком быстро пошла. Когда вправляли, очень сильная боль была.

— Да, я понимаю… на улице скользко.

— Она не на улице — на тренировке, — разъяснял Сергей из прихожей.

— На плавании? — не понимала я.

Одетта хмыкнула, удобно растягиваясь на диване, а Сергей объяснил, возвращаясь ко мне:

— Нет, в бассейн мы раньше ходили просто так, а занимается она самбо. Так что это спортивная травма. На ногу не наступит несколько дней, да и потом… очень большой перерыв будет, да? — обернулся он к Одетте.

— Вам нужно было взять костыли напрокат в «травме», — посоветовала я.

— Не подумал, — взъерошил волосы Сергей, — завтра заеду — возьму.

— Не надо, — донеслось с дивана, — я так попрыгаю, о костыли только спотыкаться.

— Хорошо, разберемся. Я сейчас притащу тебе пижаму или в чем ты обычно спишь?

— Соображай лучше, — недовольно пробубнила она, — как я натяну штанину на лангету?

— Тогда что тебе принести? — терпеливо уточнил он.

— В верхнем ящике комода — синяя ночнушка. Еще ниже — трусы, тоже возьми.

— Одетта… — оглянулся Сергей на меня, — ты ставишь меня в неловкое положение.

— Я ответила на твой вопрос! Если мне нужно, что тут такого? — скривилась она, будто собираясь заплакать.

— Действительно, Сережа… Ну, хочешь, я с тобой схожу и возьму все, что нужно? Ты не против, Одетта? — предложила я.

— Там все чистое. Ты что — боишься дотронуться до трусов?

— Ладно-ладно, сейчас принесу, — пошел Сергей на попятную, — Катюша, все в холодильнике, разберись там, подогрей что нужно. Я сейчас вернусь…, извини…

Я ушла на кухню и занялась тем, о чем меня попросили. Благодаря тому, что еду из ресторана доставили в красивых судках, это не потребовало никаких усилий. Быстро расставила на столе салат, фруктовую нарезку, тарелки. Сунула в микроволновку два порционных судка с гарниром и мясом и задумалась…, романтический ужин с продолжением не удался. И причиной стала травма Одетты.

Стоя у вечернего окна, я смотрела на ряды пристроенных у подъезда и во дворе авто, прочищенные подъездные дорожки под светом фонарей, тротуары с редкими прохожими, свет фар от все еще подъезжающих на свои парковочные места машин… Нашла взглядом своего Букашку.

В комнату возвращаться не хотелось. И оставаться на ночь не имело смысла, да и с Сергеем я сейчас чувствовала себя неловко, наши отношения еще не были по-настоящему, до конца близкими. А ситуация назрела откровенно неловкая именно по той причине, что продолжения не случилось. Нас прервали в такой момент, что неловкость (с моей стороны — точно) только усугубилась.

Я подъехала, как и договаривались — к семи вечера и речь об ужине сразу не зашла. Еще в прихожей, стянув новую шубку, он скользнул рукой по моей спине и буквально дернул, впечатывая в себя, и потянулся за поцелуем. Я потерялась и замерла в его руках, потому что ощущения были новыми — когда он оторвался от меня, губы мои горели. Он глубоко вдохнул воздух и опять рывком притянул меня на себя, вжимаясь, буквально вдавливаясь в мое тело бедрами, и стал покрывать лицо и шею совсем другими поцелуями… жадными, кусающими, рваными? Я растерялась от такой… бешеной потребности, я не успевала дышать, но в этот момент чувствовала себя единственной и незаменимой! Этот напор и натиск и захватывал и пугал одновременно. Наверное, он почувствовал это по тому, как я покорно зависла — как сосиска и даже не мычала. Или просто вспомнил…, потому что вдруг остановился, а потом горячо дохнул мне в щеку, гладя по спине. Пробормотал куда-то за ухо: