Согрей меня - Лина Манило
– От кого ты прятался? – Мара поддела носком сапога комок замёрзшей земли, отбросила в сторону, разровняла образовавшуюся ямку. Избегала смотреть в глаза Стасу – знала, что под пристальным вниманием он не откроется.
Для воспоминаний часто требуется тишина и одиночество. Особенно, если в них живёт боль.
– От отца, – произнёс Стас будничным тоном, но Мару не обмануло это напускное спокойствие.
Где-то там, на дне его зелёных глаз, пряталась боль маленького мальчика, пережившего в детстве ужас. Такие раны остаются навечно. Их можно проработать у психолога, с ними можно научиться жить, но иногда они кровоточат.
– Он…
– Он был жестоким ублюдком, – Стас констатировал факт, приводя Мару, выросшую в любви и заботе, в ужас. Разве можно об этом говорить так спокойно? – Бил мою мать до кровавой юшки, издевался. Водил дружков и хвастался перед ними, мол, смотрите, как я ловко загнал свою семью под железный каблук. Я ненавидел его тогда, сейчас просто презираю.
Мара до боли закусила губу, почувствовав на языке металлический привкус – прокусила губу и сама не заметила.
– Я почти не пью, потому что боюсь превратиться в такое же чудовище. Иногда ловлю в себе его черты, какие-то мелкие детали. Всё-таки он мой отец, во мне много от него. Я папашкино дерьмо яростно в себе искореняю. А ещё боюсь иметь детей.
Признался в этом на выдохе и, наверное, впервые смог облечь свои страхи в простые и понятные слова.
– Разве ты… разве не хочешь иметь сына? Или дочку?
– Не хочу? – удивился, наконец, фокусируя на ней взгляд. – Наверное, хочу. Но… неважно.
Мара обернулась к нему резко, порывисто. Обняла за шею, поднялась на носочки. Заглянула в глаза, крепко удерживая его взгляд, улыбнулась.
– Из тебя получится хороший отец, – сказала уверенно. – Стас, я не вру, я так чувствую.
– Моя бывшая жена детей не хотела, – заметил, и Мара поняла: он впервые при ней говорит о прошлом. – А я не настаивал. Малодушно этому радовался. Вдруг я стал бы таким, как мой? Жестоким. Разве можно приводить в мир ребёнка, если не уверен, что сможешь его полюбить? А ещё знаешь, какую боль можешь причинить существу, которое обязан беречь и обожать.
– Но ты ведь не можешь этого знать. Никто не может. Ты ведь не он.
– Не могу знать, ты права, – поцеловал Мару в кончик носа, потёрся лбом о её висок. – Но вдруг?
– А я очень хотела родить ребёнка, – вздохнула и подарила ответный поцелуй в уголок рта. – Но Серёжа считал, что слишком рано, а потом…
Всхлипнула, но подавила слёзы. Уткнулась лбом в грудь Стаса, тяжело вздохнула.
– Мы с тобой ненормальные, знаешь? – улыбнулась грустно. – Не обманываем друг друга хрустальными замками, не льём в уши розовую ложь.
– Мы честные, – усмехнулся Стас и прижал к себе Мару, едва не лишая её дыхания.
Ещё долго стояли на кромке поля, сохраняя хрупкую тишину. Мара постаралась выбросить из головы тревогу, не стала заглядывать в будущее, не думала о прошлом. Просто вдыхала запах мужчины, который так вовремя оказался в том самом баре. Мужчины, ставшего вдруг очень близким. Незаметно он вошёл в её жизнь, стал её частью – огромной и незаменимой.
– Кстати, что у тебя с работой? – спросил Стас, когда губы Мары припухли и раскраснелись от поцелуев.
– А что с ней?
– Меня волнует, насколько быстро ты сможешь уволиться.
– Чего? – удивилась Мара и даже глаза округлила, и они стали похожими на два синих озера.
– Того. Мара, я не умею плести красивые речи, потому скажу прямо: какой-то урод сжёг твой дом. Тебе не кажется, что этой причины достаточно, чтобы уехать из города?
– Но куда я поеду? Тут вся моя жизнь и вообще…
– Какая твоя жизнь? Родители? Но ты, по-моему, взрослая девочка и давно не нуждаешься в их опеке. Твоя сестра и то, далеко отсюда. Что тебя здесь держит?
– Друзья, например, – заметила неуверенно.
– Ты Андрея в виду имеешь? – помрачнел. – Он что-то для тебя значит? Ты скажи мне, пока всё не зашло слишком далеко.
Мара даже рассердилась. Выпуталась из объятий Стаса, отошла на шаг назад.
– Стас, прекрати. Мы это уже обсуждали, я не знаю, зачем ты снова его вспомнил.
Вздохнул, взъерошил волосы. Чёрная ворона описала круг над полем, выискивая остатки семян, громко каркнула и приземлилась рядом. Мрачная птица деловито шествовала по твёрдой земле, и Стас ненадолго завис, разглядывая её.
– Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности, а ещё меня бесит мысль, что этот… Андрей вновь к тебе приблизится, – Стас развёл руки в стороны, сдаваясь.
– Ты ревнуешь? – Мара распахнула глаза, сложила ладони лодочкой, переплела дрожащие пальцы.
– Да, чёрт возьми. Ревную, – рявкнул и сам своих эмоций испугался. – Дико ревную. К мужу твоему покойному, которого ты всё ещё любишь, к Андрею этому… Если бы ты знала, каких трудов мне стоило сдержаться и не избить его до полусмерти.
– Стас, но я… это глупо! Сергей… он ведь умер. А Андрей мне не нужен даже в страшном сне. Он женатый, у него дети…
– А если бы был свободен?
– Прекрати! – вскрикнула, задыхаясь от негодования. – Ты сам себя слышишь? Ох, я сейчас с ума сойду.
– Мара… – вновь взъерошил волосы, становясь похожим на растрёпанного мальчишку. Таким он, наверное, был, когда прятался в похожем поле от деспота-отца. – Я несу чушь, знаю. Но чёрт с нею, с ревностью. Она не самое главное.
– А что главное, Стас?
– У меня работа, мне нужно уехать. Пусть не сейчас, но завтра нужно вернуться обратно. Я не смогу остаться здесь и беречь тебя, и меня до чёртиков заел этот роман на выходные. Мне хочется тебя видеть чаще, но не
