Ребенок от убийцы брата (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна

«Круто», — рассмеялся Ромка, повторив последний жест за своей матерью. — «Мама, правда хороший сюрприз нам устроил папа?»

Сиротка энергично закачала головой.

«Правда», — отложив документы в сторону, она потянулась, чтобы поцеловать Ромку, но тут наш ребенок, лукаво посмотрев на меня, вдруг выдал:

«Мамочка, это папа устроил такой сюрприз». — Вот любопытно, я ещё совсем плохо разбирал жесты, но даже до меня дошло, с какой интонацией это произнес мой ребенок. Оксана тоже поняла и покраснела.

«Да, да… Спасибо большое, Рафаэль».

«Мамочка, поцелуй папу», — предложил Ромка. О! да у меня появился сильный союзник. — «У Маринки родители всегда целуются».

«Но мы же в ресторане… и далеко друг от друга сидим», — попыталась «откосить» от моих нежностей сиротка. Но я не предоставил ей подобной возможности.

Поднявшись из-за стола, я обошёл его по кругу и навис над своей новоприобретенной женушкой. Красное шёлковое платье отлично смотрелось на её точёной фигурке.

«Ксан, мы не можем позволить выиграть Маринкиным родителям», — объявил я в шутливой форме, наклоняясь к жене. К черту! Мы женаты — и ей придется со мной не только целоваться, но ещё и кровать делить. Так что пусть привыкает.

Оксана

Я никогда прежде не выходила замуж, а потому понятия не имела, что мне делать. Я должна отвечать на поцелуи, даже находясь в общественном месте? Это так работает, да? Вроде бы на свадьбах принято целоваться, но у нас ведь не совсем обычная свадьба… да и ребенок с нами.

К счастью, Валеев осознавал, что мы не одни, и потому поцелуй вышел чисто символическим.

Я с облегчением выдохнула, стараясь не думать о его ультиматуме — и о том, что мне придется терпеть не только безобидные невинные поцелуи, но и кое-что другое.

Признаюсь, в этот момент я поступила безответственно — просто прогнала от себя эту мысль, решив, что подумаю об этом чуть позже, когда придет время подготавливаться к переезду. Всё-таки у меня оставался ещё целый месяц впереди.

Сейчас же меня здорово беспокоила куда более важная вещь, чем гипотетическая первая брачная ночь в отдалённом будущем: теперь у меня появился муж, который имел те же права на нашего общего ребенка, что и я. При этом его права пока были только по крови, мои же куда глубже и важнее — я являлась единственной матерью, которую Ромка знал и любил все эти семь лет.

Но сейчас всё резко стало меняться.

Я видела, как Ромка тянулся к Валееву — у них уже появились свои темы для разговоров, свои шуточки… Валеев пока не очень хорошо говорил на жестовом языке, но он учился, а смарт-часы здорово им помогали понять недосказанное.

И с одной стороны я не могла не радоваться за своего мальчика. У каждого ребенка должны быть оба родителя: любящая мама и любящий папа. Просто я не ожидала, что окажусь немного в стороне… Ромка оживлённо рассказывал мне, как они со своим папой ходили в барбершоп, как заказывали два одинаковых букета разного размера, чтобы сделать мне сюрприз.

А я даже не сразу поняла, что такое барбершоп. Не какая-то парикмахерская с тетей Таней, а целый барбершоп, где его стриг какой-то бородатый дядька весь в наколках. Самое ужасное, что даже Валееву пришлось помогать Ромке объяснять мне, что они там делали. Да блин! Я никогда ещё не чувствовала себя такой темной — как будто только что из глухой деревни приехавшей.

А потом этот поцелуй, который подстроил даже не Валеев, а мой сын.

Получается, Ромка уже играет не за ту команду?

От этой мысли мне почему-то стало жутко обидно. Ковыряясь в десерте, я чувствовала себя незаслуженно обделенной, хотя виду не подавала.

В конце концов, отец и сын действительно устроили мне замечательный сюрприз — и только ради этого следовало спрятать свою обиду куда подальше.

Под ошеломляющий вид догорающего дня, мы засобирались домой. Ромка порядком устал, да и домашку, к сожалению, никто не отменял: если мы вернёмся домой к шести, то, может, к девяти справимся с уроками, заданным на дом.

Рафаэль заказал огромное количество еды на выход. Я слабо себе представляла, зачем ему так много пакетов, но вслух задавать этот вопрос не стала, подумав, что это неприлично: несмотря на то, что мы поженились, ещё целый месяц его дела меня почти не касаются… поэтому если ему нравится питаться старыми продуктами — его дело.

Он довёз нас до подъезда нашего дома, вручил мне оба букета, пакеты с едой (значит, это было для нас), а затем зачем-то полез в багажник.

— Рафаэль? — я позвала его, надеясь попрощаться на улице: сын устал, я вымоталась, а нам надо ещё предстояло сесть за уроки.

— Подожди.

Я вдруг увидела, как из багажника сначала появилась большая спортивная сумка, а затем и черный чемодан.

Меня бросило в холодный пот. Это ведь не то, что я думаю. Нет же ведь?

«Боже, пожалуйста! Пожалуйста!!!»

— Я сначала думал перевезти вас на корпоративную квартиру, — ровным тоном, будто ничего необычного не происходило, протянул Валеев. — Места и комнат там больше, но квартира в центре. Ромке пришлось бы намного раньше вставать в школу. Да и пробки…

Валеев махнул рукой.

— А потом, мы же специально остаемся временно в Москве, чтобы плавно подготовить Рому к изменениям…

— Да, — кивнула я, признавая за ним правоту. — Да, конечно.

Валеев широко улыбнулся и захлопнул багажник — как будто крышку гроба моих спокойных дней.

— Но у нас ведь однушка, — прикусив нижнюю губу, я осторожно посмотрела на Валеева. — Где ты будешь спать?

— У тебя ведь диван раскладывается? — будничным тоном поинтересовался Рафаэль. Так, будто в это было само собой разумеющееся… А может, и было? Может, он с самого начала об этом и говорил — просто я всё не так поняла?

В висках закололо. Но как же так? Он ведь сам сказал, что целый месяц…

«Ещё месяц мы будем жить в Москве» — вот что он сказал. Но Валеев никогда не обещал, что он будет жить отдельно.

Это я так решила, подумав, что для него у нас просто нет места.

Рафаэль

Наблюдать за Ксанкой было одним сплошным удовольствием.

После внушительного табуна продажных, бесстыдных баб, встретить девочку, которая стеснялась даже мысли, что ты можешь ночевать с ней на одном диване, казалась сказкой.

Настоящей сказкой для обыкновенного мужика.

Не знаю, какие именно мысли бродили в голове у моей сиротки, но Ксанка, опять накусав свою губу, почти молча согласилась с моим вторжением в их скромную обитель.

А губка у неё сразу же припухла. Ну что за раздражающая привычка у сиротки такая — губу свою кусать. Мне ведь ещё придется какое-то время держать себя в руках, а она тут возбуждать меня вздумала.

Ромка, который был в курсе моего переезда с самого начала, радостно носился вокруг нас, испытывая цветы на прочность — и я не мог не улыбнуться, глядя на его счастливое лицо.

Сиротку это тоже пробрало: несмотря на бледный вид, она тоже косилась на нашего сына, счастливо при этом щурясь.

Но я почему-то был уверен, что это не конец: моя девочка просто так без боя не сдастся.

Я оказался прав. Как только мы поднялись в квартиру, сразу же началось представление. Кое-где я был виноват сам: оказывается, мы накупили ей так много новых вещей, что скромные шкафы моей женушки не могли теперь вместить даже её собственной одежды, не говоря уже о моих шмотках.

— Ничего страшного, — усмехнулся я, признавая в этом долю своей вины. Наверное, не стоило так усердствовать… Но я просто не хотел, чтобы она приехала в мой дом бесприданницей. То есть мне самому было начхать на её шмотки или их отсутствие, но женщинам это почему-то очень важно, и я хотел как можно сильней сгладить предстоящий для неё переезд.

Подумав, я покосился в сторону коридора, где был небольшой, незанятый ничем угол.

— Завтра съездим в икею и купим сюда временный шкаф.

Оксане не нашлось ничего на это возразить. Кивнув, она отправилась в ванную и принялась там заниматься цветами: зачем-то по новой обрезала стебли роз. Да не просто обрезала — а набрала воду в ванну и сделала это под водой.