Близняшки от босса. Сердце пополам (СИ) - Лесневская Вероника

— Вы что-то сказали? — мгновенно реагирует водитель на мой шепот. Понятия не имею, что именно ему Вадим поручил, но он буквально душит меня вниманием и услужливостью. — Если необходимо поменять маршрут, то я должен предупредить Вадима Дмитриевича.

При упоминании имени босса сжимаю телефон в руках. Шторм ведет себя так, будто Аля — его собственность, а не человек. И я заодно. Запер нас обеих в четырех стенах, а на прогулку только под конвоем выпускает. И то уговаривать пришлось.

Ненавижу его за это. Но вынуждена терпеть. Все эти дни в его проклятом особняке я мечтала лишь о том, чтобы скорее познакомить дочерей.

— Нет, мы едем в парк, — огрызаюсь я, блокируя телефон. — Вы и на детской площадке нас сопровождать будете? — уточняю, старательно подавляя дрожь в голосе.

И затихаю, с ужасом дожидаясь ответа. Мне кажется, я лично придушу вечером Вадима, если встреча сорвется.

Я на грани. Растеряна, но готова бороться. Мне больно, и при этом я не чувствую себя разбитой.

Мне необходим лишь один глоток позитива, который поможет двигаться дальше: найти лучших юристов, обратиться во все возможные инстанции, добиться справедливости. Отцовство Вадима в совокупности с его властью и деньгами, конечно, усложняет мою задачу. Но я мать — и пойду до конца.

— Вадим Дмитриевич приказал ждать вас в машине, — сообщает водитель, паркуется у входа в парк. — У вас ровно два часа, — чеканит, взглянув на время.

«Да пошел ты, Вадим Дмитриевич», — шиплю чуть слышно и, забрав Алю, покидаю салон автомобиля.

Дышу часто, шагаю слишком быстро, малышку сжимаю крепко. И она будто чувствует мое настроение. Все-таки кровная связь сильна. Меньше чем за неделю мы очень сблизились, и я перестала быть для дочери чужой «тя». Отныне я…

— Ма-а? — капризно вскрикивает Аля, впитывая мои эмоции, и выкручивается из объятий.

Я только привыкаю к тому, насколько она шустрая и верткая, в отличие от Риты, поэтому аккуратно опускаю ее, чтобы не выскочила из моих рук.

— Моя девочка, — присев, чмокаю Алю в лоб и заодно сбившуюся шапку поправляю. — Мама не права, но больше не будет нервничать, хорошо? — улыбаюсь ей. — Идем!

Протягиваю дочери руку и жду, когда она послушно даст мне свою ладонь. Наше общение все эти дни выстраивается на доверии. Ведь ребенка невозможно заставить полюбить кого-то. Даже если этот «кто-то» — родная мать.

Терпение и осторожность дали свои плоды.

Аля хихикает и вприпрыжку следует за мной. Торопится, то и дело спотыкается, но я успеваю ловить ее, укоризненно головой покачивая. Все-таки она такая непоседа! Бойкая, шустрая и порой невыносимая. Теперь я знаю, от кого ей достались эти качества…

Противоречивые чувства заполняют душу. С одной стороны, я по-прежнему зла на Шторма за то, что моя дочь оказалась у него, но с другой… я так привыкла к его маленьким чудесным копиям, к их глазам-карамелькам, что даже представить не могу, если бы дочки выглядели иначе. Мои малышки идеальны, а я и думать не хочу о каких-то других генах…

— Ма! — вырывает ручку Аля и тычет пальчиком в сторону детской площадки.

Взгляд загорается, улыбка расползается на пол личика, а ножки сами несут ее к ярким качелям и горкам.

Отпускаю Алю, потому что спорить с ней так же бесполезно, как и с Вадимом, а сама окидываю взглядом площадку. Нахожу маму, которая сегодня вместо Златы забрала Риту из яслей и привела в парк. Поразмыслив, я решила не посвящать подругу в свои проблемы. Чем меньше людей в курсе, тем лучше. Я не могу рисковать.

Приветствую родных взмахом руки и киваю в сторону Али. Мама поворачивается, замирает, пристально глядя на вторую внучку. И вдруг начинает плакать. Ведь до последнего не верила в чудо. Но, стоит отдать должное, на этот раз прислушалась ко мне и сделала все в точности, как я попросила.

Жестом приказываю маме успокоиться, чтобы не пугать и не расстраивать малышек. Она моргает растерянно, делает вдох, но слезы продолжают струиться по ее щекам.

Боюсь сама сорваться в истерику, поэтому отвлекаюсь на близняшек.

Аля, не замечая ничего перед собой, носится по площадке. Рита осторожно топает к качели. И когда я думаю, что они пролетят мимо друг друга, девочки вдруг останавливаются. Между ними не больше метра — и целый год разлуки.

— Не реви, мам, — грозно бурчу, подойдя к ней вплотную и взяв под локоть, но при этом не свожу глаз с дочерей. — Мне и так тяжело…

Аля и Рита, застыв на своих местах, с неподдельным интересом смотрят друг на друга. Близняшки в похожих комбинезонах, они выглядят так, будто отражение в зеркале.

Первой отмирает Алина, игриво дергает сестричку за рукав, словно проверяет, настоящая ли она. Маргаритка ойкает в ответ и, надув губки, оглядывается в поисках меня. Подмигиваю обеим дочкам приободряюще.

Отпускаю маму и делаю шаг в направлении малышек, чтобы успеть подбежать и успокоить, если они испугаются или поссорятся.

Но…

Аля вновь проявляет инициативу, что неудивительно. Она тычет себя пальчиком в грудь, гордо представляясь на всю площадку: «Ля», но Ритку так больше не называет. Одно дело видеть ее на экране смартфона и совершенное иное — в жизни. Сходные спутанные чувства ощущает и Рита, которую я также «заочно» с сестричкой знакомила.

Сейчас каждая из них пытается осознать, что девочка напротив — настоящая. Такая похожая, но в то же время… другая.

Секунда — и близняшки заливисто смеются, глядя друг на друга. Они не совсем понимают, что происходит, но принимают новые обстоятельства.

Подумав, Ритка протягивает Але руку. Раскрывает ладонь, на которой я вижу смятую и подтаявшую конфету.

— Мама, ну я же просила не давать сладости ей на прогулку. Не съест, а только измажет себя, — машинально отчитываю маму. А она молчит, продолжая давиться слезами и гипнотизировать взглядом внучек.

Вместо того чтобы принять потекший шоколад, Аля ведет Риту к песочнице. Вдвоем они возятся с ведерками и лопатками. То ссорятся, отбирая друг у друга игрушки, то опять задорно хохочут. Некоторое время спустя к ним присоединяются другие малыши, гуляющие на площадке. А дети постарше стоят чуть поодаль. Они замечают сходство близняшек и перешептываются, тыкая в них пальчиками. Некоторые подбегают к мамам, чтобы «новость сообщить».

Тем временем я украдкой снимаю на камеру телефона моих малышек. И плачу… Хоть обещала себе этого не делать…

— Как же так, — причитает рядом мама. — Целый год, — всхлипывает. — Только посмотри на них! Гоняют как ни в чем не бывало, играют вместе…

— Они не понимают, — улыбаюсь сквозь слезы, — но чувствуют родство.

В этот момент неугомонная Аля зовет Ритку к горкам. И, когда та сопротивляется, хватает ее за рукав и тащит за собой. Алина шустрее сестренки, топает быстро, а та едва успевает следом. На неровном участке пути Рита спотыкается и плюхается на коленки. Мгновение — и на всю округу раздается ее обиженный крик. Аля замирает возле хныкающей сестры, ресничками испуганно хлопает, но не бросает в беде.

Убираю телефон и мчусь к моим девочкам.

— Вот и познакомились, — бубню укоризненно. — Рита, — поднимаю малышку и комбинезон от грязи оттряхиваю. — Аля, — хватаю вторую, которая вдруг решила тоже упасть, только намеренно, чтобы никому обидно не было.

Обеих притягиваю к себе и обнимаю. Но они ерзают в моих руках, толкают друг друга, пытаясь вытеснить из объятий, лепечут что-то недовольно.

Чуть отстраняюсь, но продолжаю придерживать близняшек.

— Теперь придется делиться мамой, мои милые, — по очереди целую их. — Моей любви хватит на вас обеих, не ревнуйте, — опять прижимаю к себе.

Телефон в кармане вибрирует и воспроизводит знакомую мелодию. Сигнал, на который я не имею права не ответить.

Нехотя передаю девочек маме, а сама отхожу в сторону и поднимаю трубку.

— Да, Вадим Дмитриевич, — чеканю деловым тоном, стараясь при этом не всхлипнуть случайно.

Потому что невольно наблюдаю, как с внучками возится моя мама. Вытирает им коленки влажными салфетками, поправляет шарфики обеим, говорит что-то, улыбаясь и одновременно заливаясь слезами.