Отец-миллионер под прикрытием (СИ) - Дали Мила

— Эй, парень! — освистываю босого мальчишку лет семи. Подрастающее поколение Латинусов. По их дорожке пойдет. Беззаконной. — Где мне найти Педро?

— Да пошел ты!

Ладно. Ухмыляюсь — мне нравится его дерзость. Достаю из кармана брюк сто евро.

— А так? — дразню его. — Нет-нет, парень. Сначала отведи, потом получишь.

Еле поспеваю за маленьким коммерсантом. Он слишком юрко маневрирует между бараками, как по лабиринту. Я вижу добротный дом. Из всех здесь имеющихся. Возвышается на склоне. Отдаю пацану честно заработанные.

Машинально поправляю пиджак. Поднимаюсь по деревянным ступеням, вбитым прямо в землю у холма. На полпути замечаю Педро. Жилистого испанца в косухе на голое тело и штанах. Он вытягивает руку, целится в меня из пистолета. А я уже привык. Меня что Латинусы, что сумасшедший Лоренсео уже не первый год на тот свет отправляют.

Жарко сегодня. Вспотел, пока поднимался.

— Я ждал тебя, Марсело.

— Где моя женщина?

Останавливаюсь у входа в обитель главаря Латинусов. Дуло пистолета упирается мне в грудь. Педро хитро щурится, и его обветренная морда заплывает морщинами.

— А с чего ты решил, что я должен тебе отвечать? Не забывай, сейчас мы на моей территории. Я могу пристрелить тебя, как собаку, Марсело.

Улыбаюсь в ответ угрозам. Педро думает, что контролирует ситуацию. Он же лидер.

— Мне нужна помощь Латинусов. Я щедро отблагодарю вас. Я позволю забрать все земли и винодельни Лоренсео. Ты же хочешь их заполучить? Верно?

В глазах испанца промелькнул откровенный интерес. Латинусы хоть проживают в отдаленном районе, однако пронырливые шестеренки Педро рассредоточены по всему Мадриду.

— Сколько у нас времени?

— Нисколько.

— По рукам.

Спускаться гораздо легче. Едва оказываемся внизу, как Педро подзывает одного из своих убийц. Помню его отлично. В прошлом году чуть не придушил, пока защищал территории старика Лоренсео.

Я возвращаюсь к своей охране и еще немного жду. С западной стороны появляются разномастные тачки. Латинусы не собираются вести со мной бесед. Они знают, где сейчас находится Белоснежка. Они указывают нам путь.

Мария

О, величественная Пиститта, услышь!

Мысленно перебрала уже все божества и добралась до Лизкиного. Безумие.

Я в чужой машине, стране и городе. Впереди два страшных амбала. Слева — девица. С силой мужицкой. Давит оружием в ребра, чтобы я заткнулась. Я не понимаю, о чем они говорят. Я не понимаю, что происходит и куда меня везут! Приходится крепко стиснуть зубы, дабы не издавать ни звука.

Слезы катятся по щекам, задерживаются на подбородке, падают на свадебное платье. А доживу ли я до этого счастливого дня? Не уверена.

Тонированный автомобиль сворачивает с оживленного района. Я вижу много усадеб. Роскошных. И сердце мое задерживается в горле. У одной усадьбы большое скопление людей в черном. Такие же страшные, как и охранники Марата. Их много. Очень много. Выстроились полукругом.

Наше авто останавливается. Сильная испанка рывком выдергивает меня наружу. Она тоже наемница. Одна из них. Тащит меня против воли.

У высоких ворот цветет мимоза. Если мне удастся спастись, навсегда возненавижу этот запах.

Пожилой мужчина в светло-бежевом костюме выделяется на фоне общей черноты. Мрачный. Злой. Он опирается на трость с золотой рукоятью. На его пальце огромный перстень с драгоценным камнем. Осматривает меня пренебрежительно. Разворачивается, шаркает ногами по каменной плитке.

Меня ведут следом. Мне плохо. Дурно. И сильно кружит голову. Богатый особняк кажется преисподней.

На улице беспощадное пекло. Внутри дома холодно. Воняет спертостью и лекарствами. Темно — окна наглухо зашторены плотными занавесками. Большой зал освещают несколько канделябров. Здесь, как во дворце, старинная мебель с позолотой.

— Сеньора Кощкина?

Вздрагиваю, когда слышу голос с акцентом. Худой молодой испанец появляется будто из воздуха. У него противные тонкие усики над верхней губой. И волосы зализаны. Бордовый костюм явно не по размеру. Как с папки снял. Ну или со старшего брата. Испанец потирает ладошки. Наверняка такие же скользкие, как он сам.

Хозяин дома, тот самый старик, усаживается напротив меня в кресло и делает жест переводчику.

— Откуда вы? Кто ваша семья? — продолжает выспрашивать мужчина с тонкими усиками.

Не успеваю ответить на первый вопрос, как получаю второй. Что говорить? Соврать? Так они все знают. Определено. Теряюсь. Тело колотит в ознобе.

— Отвечай!

Дышу через раз. Взглядом мечусь по залу. Сильная девушка сжимает руку на моем запястье. Я вспоминаю список правил Марата. Тогда они мне показались унизительными и странными.

Мою кожу покалывает то ли от волнения, то ли от мурашек. Комната перед глазами будто исчезает. На смену ей появляются строки. Я больше не слышу стороннего шума. В мыслях голос Райнера.

Не сутулюсь и поднимаю лицо вверх. Держу образ императрицы.

— Я из России. Огромной холодной страны, где гуляют медведи. Мой отец богатырь в отставке. Он до сих пор гнет голыми руками железо. Ломает прутья. И кости. Моя мать величественная сказительница. Она знает тайные письмена тех, кто давно умер. Она подготавливает детей к будущему в России.

Когда впервые прочла то, что сейчас говорю, хотела влепить Марату пощечину. За шуточки про родственников. Сейчас нет. Молодой испанец переводит речь хозяину и тот удивлен. А это всего лишь описание автомеханика и учительницы литературы.

Томно вздыхаю. Делаю вид, как мне все это надоело. А у самой коленки трясутся. Их не видно под пышной юбкой. Кажется, они начинают меня принимать за пташку более высокого уровня.

— Вы голодны?

Только сейчас замечаю небольшой столик у дивана с импортными угощениями. И без указки понятно — еда может быть отравлена.

— Я ем только оливье с колбасой, сделанной из туалетной бумаги. Я пью квас — это напиток из воды и перебродившего хлеба. У вас есть напиток из перебродившего хлеба?

Молодой испанец морщится, словно я сказала что-то ужасное. Хозяин поглядывает на меня странненько.

Еще мгновенье, и мы синхронно вздрагиваем. Стены особняка не заглушают огнестрельные хлопки и крики, что доносятся с улицы. Пошатываюсь. Хватаюсь за грудь. Теперь я боюсь по-настоящему.

Он пришел за мной. Пришел, чтобы вернуть свою Белоснежку.

Сильная девушка срывается с места, хочет запереться изнутри. За полшага до двери она резко распахивается и бьет девицу по лбу, и та падает.

— Упс, пардон!

Сокрушающим ураганом врывается Райнер, перешагивает наемницу.

— Марат!

Теперь меня никто не удерживает, и я, приподнимая подол, бегу к своему мужчине. Он на ходу снимает галстук и что-то говорит по-испански. Переводчик застывает. Хозяин невозмутимо поднимается с кресла и медленно шаркает ногами к рабочему столу.

— Они тебя обижали?

— Напугали.

— Белоснежка моя, закрой глазки.

Марат говорит ласково. Спокойно. Посматривает на ковыляющего мужчину.

— Зачем это? Не надо.

— Доверься.

Сдаюсь, и Марат завязывает мне глаза галстуком. Крепко сжимает ладонь. Вскрикиваю, когда меня оглушают два выстрела.

— Господи… мамочки…

Не могу устоять на ногах. Падаю. Мощные руки подхватывают и поднимают меня с пола. Замираю душой и телом. Марат целует меня в висок и делает шаг вперед.

— Только не снимай повязку, Белоснежка. Ни в коем случае не снимай повязку, Белоснежка…

Внутри все сжимается. Содрогаюсь от каждого шага Марата. Он выносит меня на улицу. Я слышу тихие стоны. Почти бесшумные. Умоляющие. Несмотря на жару, становится мертвецки холодно. А Марат спускается по ступеням усадьбы — телом это чувствую. Я вспоминаю, сколько здесь было страшных охранников — наемников похитителя. Не меньше тридцати. Я вспоминаю хозяина дома и переводчика. Разговаривала с ними несколько минут назад. Пока не прозвучали выстрелы. Господи.

— Марат…