Упал. Очнулся. Папа! (СИ) - Логвин Янина

— А чего Юрка хвастается! Потому что у него есть папа, а у меня нет?

— Потому что глупый, а ты еще не все уроки сделал!

— Ну, мам! А как же Соня?

Я вздохнула и захлопнула учебник по математике. С задачкой и примерами мы справились, оставалось сделать письменное упражнение по родному языку и прочитать короткий рассказ по чтению.

— Стёпа, ты старше, — сказала назидательно. — И у тебя школа. Я же объясняла, что это совсем не игра. Просто Андрей Игоревич пока живет с нами, но уже завтра все может измениться.

— Но ведь пока не изменилось? Пока он наш папа?!

Сын вдруг задумчиво почесал лоб и отвел взгляд, уставившись в угол комнаты. Сощурил светло-карие глаза.

— И я ему еще не показал свою школу.

— Стёпка! — я напряглась, буквально почувствовав момент, когда зашевелились нейроны в рыжеволосой голове, передавая электрические импульсы коре головного мозга. Протянула руку и повернула голову сына за подбородок к себе. — Только не вздумай пакостить Воронову, слышишь!

Не слышал. Вместо этого мигнул и мечтательно спросил:

— Мам, а ты не знаешь, у Риты есть номер нового телефона папы?

Начинается…

Проводить воспитательную работу пришлось долго и обстоятельно, но, кажется, в конце беседы мы друг друга поняли. Оставив Степку читать учебник в компании Риты, я успокоилась и ушла на кухню готовить обед и ужин на завтра.

Воронов пришел через час, я уже успела вымыть посуду, поставить быстрый пирог в духовку и как раз переставляла суп с одной конфорки на другую, освобождая место для сковороды, когда он вдруг подошел сзади и ни с того ни с сего завел пальцы в мои волосы на затылке. Сказал с тихим рокотом, приблизив губы к моему уху, не замечая, что я вновь от его прикосновения застыла ошеломленной сосулькой:

— Даша?

— Что? — едва слышно пискнула.

— Я всё вспомнил.

Боже, от такой новости у меня руки онемели, ноги подкосились, а из рук чуть кастрюля не выпала.

— Чт-т-то всё? — отстучала зубами.

Почему-то вспомнился тот памятный момент на зимней парковке, когда я ударила его портфелем по затылку, а он обернулся и изумленно распахнул невозможно-голубые глаза, увидев меня.

Неужели сейчас все вспомнил и решил задушить?

— Всё. Как мы с тобой встречались в школе, как я тебе первый раз в любви признался, а ты не поверила своему счастью… Ведь ты была счастлива, не отрицай.

О, господи! Чуть сердце не остановилось! Я тут едва в коматоз не ушла, стою в предобморочном состоянии, а он, оказывается, вздумал мне о своих правах мужа напомнить. И ведь избрал же тактику — тактильного совращения! И что самое обидное, она действует! Гладит мои волосы так, что коленки дрожат.



Ну, нет. Права Тамарка. Нельзя мне забывать, кто мы есть друг для друга. Подумаешь, кашу один раз сварил и по улице прогулялся. Зато я ему половину архива документов своими пальчиками перебрала и глазками пересмотрела, пока в Петуховых ходила. А уж сколько раз к кофемашине за черным эспрессо сбегала — не сосчитать!

И это я еще забыла про Людоедочку и проклятый стол! Как умело он сделал вид, что я обо всем нафантазировала!

— Нет, — ответила твердо и поставила, наконец, кастрюлю с супом на место.

— Что, нет?

— Я сплю со Стёпкой.

— Ну, Даша!

Господи, но волосы-то мои распускать зачем?

Глава 32

Андрей

Волосы у моей жены были потрясающие — темно-рыжие, шелковые, такие, на которых залипает взгляд и которых хочется касаться. Когда я их распустил, они тут же упали к талии тяжелой волной и, не удержавшись, я погладил их, заново запоминая густоту и мягкость под своими пальцами. Отвел пряди в сторону, любуясь нежной шеей и светлой кожей моей женщины. А в том, что она была моей, у меня больше не осталось сомнений. Пусть я не помнил нашего прошлого, но именно она мне снилась и не уходила из мыслей с той самой минуты, как я увидел ее в больнице и вернулся домой.

И совершенно точно я хотел ее.

Вполне оправданное желание, беря во внимание, что мужу положено любить свою жену, не так ли? Видимо, поэтому оно не унималось. У меня произошел сбой в памяти, но общие ощущения и интуиция не могли подвести. Меня оставляло равнодушным появление в моем окружении других женщин, но утром мне хватило одного взгляда на полуобнаженную жену и прикосновения к ней, чтобы понять: чувства не остыли, они по-прежнему живы, и мое тело ее помнит. А значит, и я тоже.

С характером я тоже не промахнулся, когда выбирал себе пару. Никакой истеричности и напряжения в общении со мной и детьми у Даши не проявлялось. Наша старшая Рита определенно пошла в маму, так что с женой, похоже, мне повезло. А вот ей со мной — это большой вопрос, который все время, с тех пор, как я вернулся домой, не оставлял мысли в покое.

Похоже, что нет.

И чем больше я об этом думал, тем меньше хотелось вернуть воспоминания и еще раз убедиться в собственной никчемности. Как час назад, когда дочка спросила, куплю ли я ей новые карандаши с динозавриком, а я пообещал купить. Перерыл все карманы, но не нашел ни банковских карт, ни денежных купюр, ничего.

Оно и понятно, сумку с документами и деньгами у меня, скорее всего, украл преступник, когда оглушил по голове. Но наивно думать, что в моем бумажнике водилось достаточное количество наличных, если я не смог купить дочке нормальную коробку карандашей, а старшая Рита читает книгу Джоан Роулинг, взятую в школьной библиотеке, и мечтает о собственной. Да и сама небогатая обстановка вокруг… старый платяной шкаф в спальне, вешалка в прихожей… почему меня не покидает ощущение, что всё здесь: мебель, недорогая техника, самодельный ремонт — все приобретено и сделано благодаря рукам и усилиям моей жены? Не мной.

Не понимаю. Где тогда был я? На какой заднице сидел и чем занимался, какое место себе чесал, что не заработал ни на мебель, ни на игрушки, ни даже на нормальное пальто и кольцо своей женщине? Я уже молчу о машине, которую я наверняка умею водить, здесь сомнений не было.

Так неужели обслуживал только себя? Ведь мои собственные шмотки все были дорогими — я вчера специально в этом убедился. Каждую перебрал. Гугл оценил стоимость одной моей спортивной сумки в эквивалент пятистам долларов. И с наручными часами следовало разобраться подробнее. Хоть гугл и выдал мне впечатляющую цену, но здесь я уже усомнился. Они вполне могли оказаться хорошей китайской подделкой.

Всё было дорогим: куртка, сапоги, кроссовки, спортивный костюм. Даже белье! На фоне моего гардероба только футболки выглядели какими-то недоделанными и дешевыми. Словно я снял их с чужого плеча — какого-то жирного коротышки.

Где я мог их такие купить — короткие и широкие? Хотя этот вопрос меня сейчас занимал меньше всего. Волновало другое: жил ли я и в самом деле со своей семьей? Похоже, да, раз дети меня не сторонились. Но «как» жил и все ли делал от меня зависящее, чтобы они чувствовали себя лучше — сомневаюсь. Потому что на себе я точно не экономил, и мне это не нравилось.

Так не потому ли моя жена меня избегала?

О том, что дела обстояли куда хуже, думать не хотел.

Не мог я об этом думать, когда к Даше тянуло и не шуточно.

— Андрей… чт-что ты делаешь?

Мои пальцы исследовали затылок и спустились на шею. Погладили нежную, почти прозрачную кожу у плеча и скользнули к горлу. Накрыв его ладонью, я задумчиво посмотрел на тонкий профиль жены и провел большим пальцем сначала по ее аккуратному подбородку, а потом и по полураскрытым губам — как оказалось, очень мягким и податливым на ощупь.

— П-перестань, слышишь! — она испуганно отшатнулась от моего прикосновения и невольно прижалась к моей груди спиной. Охнула: — Ох, что ты… дети же увидят!

В этой квартире трудно было подгадать момент, чтобы остаться одним. Жена оказалась ближе, и я с удовольствием ощутил ее тепло, склонил к ней голову, на этот раз касаясь волос губами. Задержав вдох у нежного виска с бьющейся жилкой, опустил ладонь на живот и мягко сжал пальцы.