Упал. Очнулся. Папа! (СИ) - Логвин Янина

— Не знаю. Позже посмотрю.

— Мам, ты не расстраивайся! Папа другую кашу сварил, манную! — широко улыбнулся Стёпка, выскочив вперед. — Как у бабушки Нади, — гордо заявил. — Правда, пап?

Кроме этой кастрюли у меня было еще две — маленькая, в которой можно разве что яйца сварить. И большая — на восемь литров. Мама однажды с собой привезла, чтобы детям в отпуске компоты варить, да так и оставила стоять без дела.

Заглянув в шкаф, я догадалась, что ей наконец-то нашли применение и закусила край губ, чтобы не рассмеяться. Только обвела взглядом кухню, потому что ни каши, ни кастрюли не нашла.

Странно.

— Она на балконе, сейчас принесу, — прочитал мои мысли Воронов. — Не хотел оставлять детей с горячим, — объяснил и ушел. А когда вернулся, смолчать все-таки не вышло.

Я с опасением подняла крышку и, увидев полную кастрюлю густой каши и застрявшую в ней ложку, ахнула.

— Андрей, да тут же на целый детский сад!

— И что? Подумаешь, вышло немного больше. Зато не подгорела.

— Больше?

— Сказал же: не рассчитал! Ты что теперь, не будешь есть?

— Мамочка, вкусно! — обняла меня за бедра Сонечка. — Мы туда масло положили, как ты! Стёпка целую пачку уронил!

— Сколько?!

— Ябеда! Я нечаянно! — повернувшись к сестре, нахохлился сын. — И папа бумажку достал, ясно?

— Мама, мы ее все вместе варили, она правда вкусная, — отозвалась Риточка. — Не ругай папу, он старался.

Ругать? А почему я должна его ругать? Да и кому под силу отругать Воронова? Разве что его деду и то, это еще спорный вопрос, кто кого.

Химчистки, гостиницы, дорогие рестораны… Господи, да этом мужчина, скорее всего, вообще первый раз в своей жизни что-то приготовил, а все потому, что остался за главного у руля моей семьи. А ведь запросто мог вообще ничего не делать.

В груди разлилось тепло. Даже если он меня после всего возненавидит, я больше не смогу на него обижаться. Никогда.

Я вымыла руки и расставила на столе посуду.

— Мамочка, мне первой! — запрыгала Сонечка рядом, отказываясь садиться за стол и протягивая мне свою тарелку. — Можно мне первой, пожалуйста!

Ложку из кастрюли достать не вышло, так что пришлось взять другую. Отковыряв от застывшего пласта комок каши, я положила его на тарелку дочери, и счастливая Соня тут же повернулась. Так быстро, что комок слетел с тарелки на пол и, ударившись о ножку стула, закатился под стол.

— Ой, Колобок убежал! — прыснул смехом Стёпка, Сонечка в ужасе распахнула ротик… А Риточка рассмеялась. Да так весело вышло у моей тихони, что и я, не сдержавшись, захихикала.

— Спасибо, Андрей! — по чистому велению души и сердца, потянулась к Воронову и поцеловала его в щеку. — Садись, повар, все отлично. Будем есть!

После ужина дети убежали, шеф поглядывал на меня задумчиво, явно выжидая момент начать разговор, и я под общий шумок трусливо сбежала от него в ванную комнату. Там, включив душ, заперлась, переоделась в домашние футболку и леггинсы, и набрала на сотовом номер Тамарки.

Подруга тут же приняла звонок и радостно отозвалась:

— Кричи ура, Петушок! У нас получилось! Спасибо Костику, подал идею! Это будет работа века! И не благодари, подружка, «так» я еще ни для кого в своей жизни не старалась!

Я прикрыла рот ладонью, бросила взгляд на дверь, и зашептала в гаджет:

— Не могу кричать, Том, Андрей услышит и тогда мне кранты!

— Тогда молчи и слушай! Всё равно я уже обо всем договорилась, теперь дело за твоим субчиком. К работе он может приступать хоть завтра! Его, красавчика, уже ждут не дождутся!

И Тамарка, рада стараться, всё выложила. Весь свой коварный план по уничтожение моей карьеры в «Сезаме» и вообще будущего в серьезных компаниях. После такого мне ни одно оправдание не поможет.

— Не-ет! — услышав предложение подруги, я пришла в ужас. — Только не это! Да вы там с Костиком что, оба с ума спятили?! Шеф же меня четвертует! Нет, он меня на полосочки покромсает! Медленно и с наслаждением! Неужели нельзя было что-то поприличнее найти?

— Нельзя, Дашка! Мы тут мозги чуть не сломали, а она недовольна! Ну, сама подумай, куда его впихнуть с его исходными данными? Свое инкогнито ему раскрывать нельзя, документов у него нет, а о каких-либо его профессиональных навыках мы не в курсе. Да, может, он вообще ничего не умеет, кроме как костюмы менять и секретарей третировать!

— Но, Томочка, — взмолилась я, представив, какое потрясение ждет шефа, — он же придет в ужас и сбежит с такой работы! И что потом делать?

— А ничего не делать. Даже хорошо, если сбежит! Вот и пусть, разочарованный в себе, сидит дома и ковыряется в собственном я, пока все не вспомнит. Да ты мне еще спасибо скажешь, Петушок!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ох, сомневаюсь.

— Нет, Том, я на такое пойти не смогу!

— Ну, как хочешь, — обиделась Мелешко. — До завтра еще можешь подумать, а других предложений у меня для тебя нет. Адрес я сказала, и о Воронове руководство предупредила. В случае чего, группу ему организуют быстро, им все равно отчет нужен.

— Томочка, а если они заподозрят неладное?

— Не заподозрят. Они в курсе, что человек находится на вынужденной реабилитации. По легенде он лечится от феминофобии, из-за которой потерял память. А моя служба помогает ему социализироваться.

— От чего? Какой еще фобии?!

— Ну, от боязни женщин. Представляешь, и такое бывает.

— Томка!

— И не кричи на меня, Дашка! Я тут ни при чем! Это всё Костик виноват! Говорит, это твоему Воронову за то, что он его перед всем двором на задницу в снег посадил, и не извинился!

Я выключила душ и села на край ванной. Уставилась на себя в зеркало, отчаянно стараясь не разревется. Я знала, что сейчас в квартире меня ждал шеф, чтобы поговорить, но вот что ему сказать — нет!

— Тамарка, я пропала.

— Конечно. Потому что ты его жалеешь! Забыла, как он над тобой измывался? Как премии тебя лишил и под стол засунул? Как просила меня с детьми посидеть, потому что восемь вечера, а ты всё еще на работе. Гоблин, видите ли, не отпускает! Так ему и надо! Кстати, там Стёпка с папаши еще скальп не снял?

— Нет пока, — обреченно выдохнула.

— Присматривается? Обожаю своего крестника, вся надежда на него.

— Ох, Тома. Да какая надежда! Я же говорю: Воронов им нравится, а ты — скальп… Пришла домой, а шеф детям кашу сварил на неделю. Старался.

— Пф! А ты уже и рада стараться, раскисла сливой, да? — фыркнула подруга. — То-то я смотрю, моя Дашка лужицей растеклась. Это все от стресса у него! А придет в себя, живо вас всех строить начнет, вот увидишь!

Может быть, но пока что на это было мало похоже.

— Ладно, спасибо тебе, пойду я, — попрощалась с Мелешко. — Пока!

— Пока, Петушок! Но, если что, звони. Я на связи!

Вечер продолжался, но тет-а-тет с Вороновым избегала, как могла. Благо в семье из пяти человек это оказалось нетрудно. Еле-еле, но усадила Стёпку в детской за стол, чтобы сделать уроки, однако сын все время рвался в большую спальню, куда час назад убежала Сонечка с Катей и альбомом. В конце концов, не сдержался и чуть не разревелся.

— Так нечестно, мам! — обиделся, повесив нос и сложив руки на груди. — Почему Соне можно к нему, а мне нет? Я тоже хочу!

Ну, хоть при мне не называет гостя папой. Я надеялась, что и дальше Стёпка не забудет, кто есть кто в этом доме и в нашей жизни. Сын у меня был хоть и непоседливым, но крайне сообразительным мальчиком.

— Нельзя, Стёп, вы моего шефа и так в своем хороводе закружили. То погуляй с вами, то накорми. Вы что, не могли чай с бутербродами попить, пока я не приду? Зачем его кашу варить заставили? Признавайся, твоя работа?

— А дядя Костя умеет жарить шашлыки! И солдатский плов нам с Юркой варил, когда мы на даче были!

— Ну и что? Поэтому ты решил и моего начальника научить готовить? Да ты знаешь, какой он грозный на работе, как ваш директор в школе! А вы ему здесь квест с кашами устроили!