Быть Корелли (СИ) - Грэм Анна "Khramanna"

Лита шумно выдохнула. Полные губы, изогнутые словно лук, поджались в тонкую линию. Она ненавидела, когда кто-то проезжается по её профессионализму — честолюбивая, властная и беспросветно глупая, считавшая себя при этом умнее других — и Алек с удовольствием проехался по её больной мозоли. Он бы вышвырнул её из «Корелли консалтинг» ещё вчера, но официально — и очень предусмотрительно — она перешла в фирму Данте, как только та открылась. С этим фактом он уже ничего поделать не мог.

— Ты просто хочешь, чтобы так было, — зло прошипела она. — Позволь мне вернутся к делу, Алек. Я должна выступить в суде. Мне не нужны пятна на репутации.

Удивительно, она просила, не требовала. Алек знал, для неё, как для ярой поборницы прав женщин, это было унизительно. Сощурившись, Алек пристально посмотрел ей в лицо. За каменным выражением таился страх и растерянность. Оглушительное фиаско, которое она потерпела, стукнуло её по голове её же собственными амбициями, по факту абсолютно несостоятельными. Алек был почти счастлив, что оказался прав.

— Твоя репутация не моя проблема. Данте почистит за тобой хвосты.

Алеку больше нечего было ей сказать. Он больше не хотел иметь с невесткой дел, пусть с ней разбирается брат. Ему было плевать, посчитают его безжалостным, мстительным или просто гадом, он не считал свое решение необоснованным.

— Спустись с небес, Алек. Твоя заносчивость у меня уже в печёнках сидит. Кем ты себя считаешь? Ты тоже не без греха! — прошипела Лита ему в спину. Ей хватило выдержки и чувства приличия не разораться и не увязаться следом, навлекая на себя внимание охраны, а Алеку было глубоко плевать на её мнение о нём.

Алессандро сложно было воспринимать Литу и Данте единым целым, несмотря на то, что она носила фамилию Корелли уже больше пяти лет и на двоих совместных детей. Алек видел племянников два-три раза в году, и ни они, ни он не проявляли друг к другу большого интереса. Данте как-то вскользь говорил, что малышня побаивается его. Малышня побаивалась и деда. Литу Алек всегда воспринимал, как чужеродный элемент, она и сама себя так держала — её болезненная тяга к независимости появлялась даже в мелочах.

Она постоянно встревала в разговоры о политике, о бизнесе, причём не всегда чувствуя нить беседы и преследуя одну-единственную цель — обозначить своё особо ценное мнение. Которое лично ему было попросту неинтересно. Алека раздражало даже то, что на семейных ужинах она пила виски наравне с мужчинами, разговаривала по телефону за столом, форсировала смену блюд, всячески обозначая, что у неё много работы и мало времени для пахнущих плесенью семейных традиций. Алек не знал, какой она была матерью, но наверное, весьма любящей. Два часа в неделю, когда была свободна от маниакально любимой работы. Алессандро никогда не потерпел бы такую женщину рядом с собой. Удивительно, что же нашёл в ней Данте?

 В небольшой круглой беседке Алек нашёл Ричи Понтедра. Маленький, чернявый и худой, он больше напоминал еврея, чем сицилийца. Ричи пришёл к власти десять лет назад, когда семью Понтедра знатно трясло после убийства предыдущего босса. С Корелли Понтедра поддерживали тесные деловые и дружеские связи, Ричи был одним из первых, кто приехал к Алессандро выразить сочувствие относительно смерти его жены. Топить лодку «Корелли консалтинг» было не в его интересах, поэтому к словам Ричи Алек прислушивался, но неизменно пропускал их через фильтр своего личного мнения.

Понтедра принципиально носил выпивку с собой — патологический страх быть отправленным, как его предшественник, довлел над ним, делая его подозрительным. К этому его чудачеству с пониманием относилось всё его окружение, несмотря на его специфические вкусы — сегодня у него был вишнёвый ликёр. Алек не отказался от рюмки. Приторная гадость с лёгким химическим привкусом — казалось, Понтедра сам желал кого-нибудь отравить этим дерьмом, но Алессандро, сделав каменное лицо, стерпел. Доверие и расположение было дороже поруганного вкуса.

— Я не слишком поддерживаю то, что делает Лука, — после пары ничего не значащих фраз о погоде, организации скачек и одной дамской шляпки в виде пепельницы с сигаретой, Ричи сам перешёл к насущным вопросам. — Говорят, подкоп под вас его рук дело. И я, знаешь, вполне этому верю. Но он взял слишком высоко, пытаясь действовать через железные дороги. И слишком низко, действуя через девчонку. Рано или поздно и его найдётся, за что ухватить, ведь что посеешь, то и пожнёшь.

Алек был согласен, что облава на Романо была слишком дерзким актом. Это было объяснимо — Лука потерял любимую дочь и хотел мстить. А вот слухи про «девчонку» Алессандро хотелось прояснить.

— Что ты имеешь в виду?

— Он считает, что ты нарушил кодекс, связавшись с ней.

Речь шла об Изабелле, не нужно быть семи пядей во лбу. Алек предполагал, что их отношения вызовут резонанс но не предполагал, что такой широкий.

— Осборн официально не является членом семьи Фальконе, а она не является его женой. По факту нарушений нет.

Не смотреть на чужих жён — одно из незыблемых правил Омерты. Но Алек считал себя абсолютно чистым. Он не пошёл бы на риск, зная, что Изабелла — законная жена кого-то из членов Семей. Или всё равно пошёл бы? Какой смысл теперь гадать. Алек оглядел павильон и смотровую площадку издалека. Изабеллы нигде не было.

— Я с тобой согласен. Но ты знаешь, порой хватает и слухов, чтобы потерять доверие.

Вишнёвый ликёр оседал на языке горько-сладким послевкусием, щипал нёбо. Хотелось воды или чего-нибудь приличного, желательно без сахара, скотч подошёл бы идеально. Хотелось найти Изабеллу, посмотреть на неё и убедиться — всё было не зря. Что она всё ещё нужна ему.

Сомнения разъедали Алека. Он чувствовал себя стоящим на сцене под бьющими в лицо лучами прожекторов. Его личная жизнь и раньше была под прицелом, но тогда у него была жена, полностью соответствующая всем требованиям и стандартам, а сейчас любовница. Чужая любовница… Была ли Изабелла Бланко интересна ему, после всего, что он уже получил от неё? После того, как спас её и вернул способность самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Погеройствовал, почувствовал себя архиважным, а что дальше-то? Нужны ли ему вообще отношения после десяти лет чертовски неудачного брака, закончившегося полным фиаско?

Алек вдруг вспомнил это её «я хочу, чтобы ты был счастлив». Эти слова грели душу, потому что кто-то впервые искренне хотел делать что-то для него. Она хотела жить для него, и это было для него огромной благодатью и огромной ответственностью. Алессандро вдруг стало стыдно за своё малодушие. Распрощавшись с Понтедра, он отправился на поиски Изабеллы.

Её не было на смотровой площадке. Её не было у фуршетного стола. Алек метнулся было к выходу, но вспомнил, что у неё теперь тоже есть телефон. Изабелла долго не поднимала трубку.

А когда подняла…

— Кто следующий на очереди, Алек? Кому следующему меня обещали?

Когда гудки прекратились, на него словно обрушилась стена. Изабелла никогда не говорила с ним так. Её голос никогда не был настолько холоден и одновременно полон отчаяния. Её обволакивающий, щекочущий слух голос никогда не звенел, словно натянутая цепь. Алек заозирался по сторонам в надежде увидеть её — в ярко-красном платье она не могла просто затеряться в толпе. Алек вдруг понял, что подсознательно вырядил её так броско. Чтобы её видели все. Видели и пускали слюни на его новое приобретение. Чтобы «выгулять» свои инвестиции. Что же он, чёрт подери, за дерьмо такое?

— Я не понимаю, о чём ты. Где ты?

— Шесть миллионов. Я знаю про шесть миллионов. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

‌‌‍Глава 35. Минуты боли

Алек вдохнул, но забыл выдохнуть. Резко повернул голову направо — ему показалось, что там он увидит ухмыляющуюся физиономию Хамфри Осборна. Но его там не было, а была вереница чужих, безучастных лиц. Чужие взгляды смотрели на него, сквозь него, друг на друга, и воздух становился тяжёлым, пряным, отдавая запахом прелого навоза и сена. Где-то фыркнула лошадь. Алек огляделся — вокруг площадки ездила тройка и тянула за собой элегантную коляску с кучером, разодетым под старину. В коляске сидела и заливисто смеялась Бьянка Фальконе. В своём блекло-розовом наряде она походила на бледную моль. Алек тяжело сглотнул и возвратил внимание к трубке.