Нежна и опасна (СИ) - Володина Таня

— Извини, мне не стоило о ней вспоминать. Испортила такое прекрасное утро… Теперь Кирилл будет на меня злиться. Но ты и правда напоминаешь Лену — какой она была в десятом классе, когда… Ладно, нет смысла ворошить прошлое, тем более сегодня.

Я пожала плечами. Молчанов взялся за очередной манго, Олег разрезал еще один апельсин. Маша нажала на кнопку, блендер завизжал громче попугаев, а через несколько секунд стих. Маша всплеснула руками:

— Нет, я все-таки не понимаю! Она же сама отказалась от помощи! Мотала нервы год за годом. Бросила его, унизила, жила с разными мужчинами и даже уговорила Пашу жениться — и все назло Кириллу!

— Назло Кириллу? — не выдержала я. — А я думала, они по любви женились.

— Кто? Пашка и Лена? А ты сама его спроси! — Маша сняла кувшин блендера и принялась наполнять тонкие высокие бокалы желтым смузи.

— Пойду-ка я за тостами, — сказал Олег. — У вас в холодильнике есть что пожевать или вы дома еду не держите?

— Ветчина есть, — ответила Маша. — Яйца, сыр, бекон. Миндальные сердечки, которые ты привез из Таллина. Не отказывай себе ни в чем!

Она не сердилась, она просто экспрессивно выражала свои эмоции. С самого нашего знакомства она безбоязненно открывала свои мысли и чувства, как будто ей нечего было скрывать или стыдиться. Я перевела взгляд на Молчанова и спросила одеревеневшими губами:

— Ты любил ее?

Мне казалось, пол подо мной проваливается. Спрашивать такое у Молчанова в присутствии его невесты было глупо и подло. Но мне нужно было знать! Я всегда думала, что он любил Лену: дружили два мальчика, один встречался с девочкой, а другой тихо ее любил и страдал долгие годы. А однажды ночью, спустя много лет, она пришла к нему и забралась в его постель. От счастья он женился на ней: платье от Валентино, золотая карета с белыми лошадьми, звезда-тамада, ссора с лучшим другом. А после вероломной измены он ушел погибать на войну.

В моем сознании все выглядело именно так.

Молчанов взял тонкостенный бокал, казавшийся слишком хрупким для его сильных пальцев, отпил манговый коктейль и облизнулся. Посмотрел мне в глаза.

— Подожди, а где соломинки? — спросила Маша и пошла в дом, одновременно взывая к Кириллу: — Братишка, ну прости меня! Но ведь Аня и правда чуть-чуть похожа на Лену, особенно с этой челочкой…

— Маша права, я не любил ее, — сказал Молчанов, не отрывая от меня взгляд.

Я заметила бисеринки пота у него на висках, хотя на улице было еще не жарко. День только начинался, с океана тянуло свежестью.

— Совсем?

— Совсем, — ответил он, сжимая бокал. — Но я не понимал этого, пока не полюбил по-настоящему.

А вот такого я не ожидала! Говорить о любви к Маше, зная о моих чувствах, — слишком жестоко. Он мог бы пощадить мое бедное сердце.

— Зачем же ты женился на ней, если не любил? — тихо спросила я.

Вернулась Маша и метнула соломинку в стакан Молчанова.

— Он из жалости на ней женился, — сказала она. — Пашка — самый добрый, честный и ответственный человек из всех, кого я знаю. Иногда это выходит боком.

Мы пристально смотрели друг на друга. Я видела, как по его виску скатилась капля пота, а по лицу разлилась бледность. Я не понимала, что с ним происходит. Он выглядел заболевшим. Мне хотелось кинуться к нему и как-то помочь, согреть, утешить, но я словно приросла к стулу.

— Если Пашка обещал девушке заботиться о ней — он скорее сдохнет, чем нарушит свое слово, — добавила Маша.

Раздался треск, и во все стороны полетели осколки и желтые струи мангового смузи. Молчанов разжал пальцы, с них капала кровь.

41. Плохие и хорошие вещи

В каком-то отупении я собирала осколки и вытирала мозаичный пол, пока Маша обрабатывала порезы на ладони Молчанова — слава богу, неглубокие. Кирилл и Олег тоже прибежали, услышав наши крики. Принесли водку, ватные тампоны, бинт.

— Слушайте, все в порядке, это всего лишь царапина, — Молчанов пытался избежать медицинских процедур. — Это уже второй стакан. Первый я разбил в день приезда.

— Специально на счастье? — поинтересовался Кирилл, кидая полотенце Молчанову.

— Нет, просто уронил. — Он поймал полотенце и принялся вытирать пострадавшую ладонь.

Уронил — не раздавил. Что с ним случилось? Ему тоже неприятны расспросы о Леночке? Или ему тяжело признаваться, что первый раз он женился не по любви, а по глупости и жалости? Так ведь Маша давно в курсе, другие наверняка тоже. Они же всю жизнь дружили, такие вещи от друзей не утаишь. Или Молчанову стало стыдно передо мной? Но за что? Что не любил первую жену, но понял это, лишь полюбив вторую?

А разве так не бывает? Мы все иногда ошибаемся.

Ранка и правда оказалась неглубокой. Обошлось наложением пластыря.

Мы пили кофе с бутербродами, приготовленными Олегом. Утренние тягостные разговоры постепенно забывались. Кирилл снова превратился в обаятельного молодого человека, по которому невозможно было сказать, что его что-то тревожит. Будь я хорошей подругой, я бы это так не оставила. Я бы допыталась, что его беспокоит, постаралась бы понять и помочь. Но мне не хотелось лезть ему в душу. Я видела, каким щенячьим взглядом он смотрел на Лену на презентации. Мне этого хватило.

Когда-то мне было важно, как Кирилл ко мне относится, и я даже спрашивала его: «Ты меня любишь?». А теперь я знала, что он меня не любит, но эта мысль не причиняла боли и не заставляла сходить с ума. Он прекрасно ко мне относился — ласково, бережно, заботливо. Дарил красивые платья, не считал мои расходы в салонах красоты и магазинах. Даже секс перестал меня напрягать. Я приспособилась к его потребностям и научилась расслабляться. Мы словно достигли какой-то вершины в наших отношениях и остановились. Было время, когда я хотела уйти от Кирилла, а сейчас думала: ради чего? Что в моей жизни есть такого, что нужно бросить этого красивого и щедрого мужчину, которому хватает такта не расспрашивать меня о прошлом, не ревновать и не контролировать? Что я получу взамен, расставшись с ним?

Другое дело, что я мало что получала, оставаясь с ним, но об этом я старалась не думать. Безопасность, защита, нежность — это не так уж мало.

— Помните Жанну? — спросил Кирилл, отрываясь от чтения планшета. — Ну, эту блогершу, светскую кры… — он поправился: — львицу.

— Я помню эту дуру, — искренне ответила Маша.

У меня екнуло сердце:

— Ты читаешь ее блог?

— Нет, — ответил Кирилл, — но я подписан на дядю Степу, а он дает ссылки на всякие другие блоги. Оказывается, они уже неделю срутся гей он или нет.

— Что?! — спросили мы хором.

— Жанна написала статью об иностранцах в России, которые воспринимают русских девушек как дешевых проституток, а Степан сказал, что это вранье. Мол, если девушка нормальная, то иностранец вполне может жениться, таких примеров полно. А вот если она тупая алкоголичка, то сама виновата, что мужики ее бросают. В ответ она назвала его старым мужеложцем, у которого встает только на волосатые… Фу, нет! Я не буду это повторять, — рассмеялся Кирилл.

— И что дальше? — спросила я.

Очевидно, Жанна все еще переживала из-за похождений Эрика Линдхольма и пыталась его уязвить. Не достала в жизни — доставала в грязных блогах.

— Ну, они несколько дней перебрасывались оскорбительными постами, в итоге Жанна поклялась выложить доказательства, что Степан гей.

— Такие вещи доказать нельзя, — сказал Олег. — Даже если она свечку держала — это ничего не значит.

— Тем более в сети полно фоток Степана с Аней, — сказал Кирилл. — Жанна сама их выкладывала после выходных на «Оскаре». Все думают, что он натурал. Ну, по крайней мере в данный момент своей жизни.

— А вдруг у нее есть фотографии, где он с Максимом? — задумчиво спросила Маша.

— У нас у всех есть фотографии, где мы с Максимом, — ответил Молчанов. — Нет у нее ничего, она блефует.

— Может, мне поговорить с ней? — спросил Олег.

— Да зачем? Дядя Степа без нас разберется. Его не в первый раз обзывают геем, он уже привык. К тому же он не гей, так что правда на его стороне.