Рейчел Джонсон - Ноттинг-Хелл
— А, это, — сказала она. — Подарок Патрика. Я чуть не отдала ее Марии, но подумала, что у сумки удобный размер. — Подруга говорила, одновременно доставая из глубин блокнот на пружинке, будто желая доказать свои слова.
При упоминании имени Марии, я представила себе ее за работой. Довольно дородная женщина средних лет, очки-половинки висят на цепочке вокруг шеи, она складывает отглаженные рубашки Патрика в безукоризненно ровные стопки, вздыхая в такт вылетающим из утюга облачкам пара, думая о своих четырех детях на Филиппинах. До того как приступить к глажке, она удалила грязные отпечатки пальцев с каждой кухонной поверхности и отдраила четыре ванные комнаты.
Я задумалась, что когда или если у меня будут дети, позволит ли мне мое социальное сознание нанять женщину из страны третьего мира, оставившую ради заработка своих детей, чтобы она присматривала за моими. Потом я оставила эту мысль.
— Думаю, стоит сделать заказ, — сказала я, махнув официанту-французу, Эмануелю. Мне нравится в «Гросере», даже несмотря на то что я обожала уютный книжный магазинчик, который находился на этом месте. Владельцы устроили чудесное место, располагающее к отдыху, чтобы ускользнуть от полчища туристов, снующих по Портобелло. Белые стены, арочный потолок, огромные букеты лилий и темные деревянные полы.
— Умираю от голода, — сказала я, нисколько не преувеличив.
Вернувшись из муниципалитета, я поехала на велосипеде на пилатес, потом назад, приняла душ и теперь с нетерпением ждала обеда.
Мне нравится, что, приняв заказ, здесь с нуля готовят твое блюдо, поэтому оно абсолютно свежее. У ресторана потрясающие поставщики. Но я понимаю, что для Маргариты это совсем не идеальное место. Во всех блюдах присутствуют мука или молочные продукты, которые она не переносит. В доме Молтонов не получишь бутерброд со сливочным маслом. Вместо него они используют масло из семян.
Я осторожно поерзала. Болела спина. Маргарита с поджатыми губами начала изучать меню. На ней было темно-коричневое узкое платье-рубашка от «Прада» с дырочками под мышками для вентиляции и пара туфель той же марки. Она так худа, что ее коленки заострились, а руки казались красными и беззащитными.
— Возьми минестроне, — предложила я.
— Нет, — отказалась Маргарита, продолжая изучать меню. — Я закажу креветки и соевую лапшу с грибами и чили.
На ее нахмуренном лице было такое же сосредоточенное выражение, как на лицах женщин во «Фреш энд уайлд», когда они обсуждают жизненно важный вопрос, тот самый, который занимает их больше, чем глобальное потепление, долги «третьего мира» или дети-солдаты, — взять сандвич с двойным сыром и тертой морковью или тофу с водорослями?
— О, Маргарита, — сказала я, — лапша.
Если Маргарита ест углеводы, значит, дело действительно плохо. Однажды она объяснила мне, что ее целью было привить всей семье привычку есть органическую сырую пищу и ей отвратительна мысль о том, что «в желудках мальчиков будет разлагаться мясо». Она продолжила объяснять, что в идеале пищу надо есть, пока она не умерла и находится на пике энергии и жизненной силы, и что в тот момент, когда ты срываешь, режешь, не говоря уже о том, что готовишь, овощи, питательные вещества и энзимы в них начинают стремительно исчезать.
— Лапша, мне просто необходима лапша, — сказала она со вздохом. — Для внутреннего комфорта.
Эмануель, официант с подвижными бедрами и густой темной щетиной, принял наш заказ и снова засунул карандаш себе за ухо.
— Ладно, — коротко сказала Маргарита. Ее голубые глаза горели. — Той ночью. За неделю до этой. Отключилось электричество, ты помнишь?
Я кивнула. Ну разумеется, помню. Я вышла в сад проверить, все ли дома остались без света или только наш. Я увидела, как Боб зажигал фонари в полосатых шортах, мокасинах и голубом свитере, и мы обсудили возмутительное происшествие.
— В любом случае по какой-то причине телефонная система в Лонсдейл-гарденс тоже вышла из строя. Я позвонила на станцию с мобильного, спросила, как долго это будет продолжаться. Думаю, было около половины одиннадцатого, когда я наконец-то дозвонилась, — продолжила Маргарита. — Они сказали, что через пару часов дадут свет. Но потом, ложась в постель, я вдруг вспомнила обо всех продуктах, которые лежали приготовленные в морозилке, и забеспокоилась, а вдруг они испортятся? Что, если электричество не включат? Или включат в пять утра, когда все начнет размораживаться, а потом снова заморозится? Я не хотела, чтобы мальчики ели продукты, которые подверглись двойной заморозке, — это небезопасно, и мне надо было знать наверняка.
Я кивнула, как будто бы меня тоже мог взволновать подобный вопрос.
— Итак, я решила позвонить на электростанцию. Патрик был в постели. Уж он-то, конечно, не потерял сон из-за сотни блюд, которые наш диетолог приготовил вручную для мальчиков, можешь себе представить. Но к тому моменту батарейка моего телефона села, и я боялась, что телефон выключится. А зарядить его я не могла, потому что не было электричества. — Она замолчала.
В эту минуту Эмануель принес наш обед. Блюда на тарелках были весьма живописны. На моей золотой цвет куриной корочки сочетался с темно-зеленым салатом и сверкающим красным помидором и перцем. Лапша с креветками для Маргариты была в белой китайской миске, серый цвет варева разбавляли только зеленые искорки свежего кориандра.
— Я и подумала, что позвоню с телефона Патрика.
Я начала догадываться о продолжении истории. Я быстро сунула в рот немного цыпленка с овощами и отпила воды с газом.
— И там было оно. Текстовое сообщение. На экране. — Маргарита довольно неплохо держала себя в руках до этого момента, но сейчас ее голос немного задрожал. Я погладила ее по руке. Но она отодвинула ее, чтобы открыть блокнот, лежавший возле ее тарелки. — «Надеюсь, ты заснул, мой ангел, скучаю по тебе, целую много раз», — прочитала она, и на ее щеках загорелись сердитые пятна. Она взглянула на меня, ее глаза были невыносимо синие.
— Можно посмотреть? — спросила я, потянувшись к блокноту и едва не замочив свидетельство преступления в стакане уэльской воды за два фунта. Я быстро оглянулась, но все было как обычно.
Все столики расположены в приятной симметрии в открытых кабинетах. Пол отделан дорогим деревом твердых пород. Аромат огромных букетов лилий окутывает блюда с воздушными меренгами, украшенными кровавыми пятнами запеченной малины. Мы одни в этой части зала, не считая двух молодых женщин с детскими колясками, пытавшихся поддержать разговор за кусками тортильи. Мы вне зоны слышимости посетителей, поглощающих говяжье рагу и телячьи ноги или покупающих десерты.
