Эми Фетцер - Спорить с судьбой бесполезно
Ничего не получалось. Боже, он не мог даже есть, потому что каждый раз вспоминал о ней. Каждый раз, когда он подходил к дому, ему казалось, что он видит, как в полумраке она улыбается, занимаясь стряпней, предлагая ему что-нибудь попробовать. Это воспоминание причиняло ему такую боль, вызывало такую незнакомую раньше печаль, что Гейбу казалось, он не выдержит, сойдет с ума. Он не мог жить без Келли, признал он наконец.
Он любил ее так, что ему трудно было дышать без нее.
Келли, не включая свет, швырнула ключи на столик, скинула туфли и бросившись на мягкие подушки дивана, закрыла глаза. В квартире было тихо и одиноко.
— Эй, детка!
Ее ресницы взметнулись. Сердце заколотилось в груди и упало. Габриэль! В ее гостиной! Плечи подпирают раму огромного окна, одна рука в кармане черных брюк, другая придерживает переброшенную через плечо короткую куртку. Его белая рубашка резко подчеркивала загорелую кожу даже в сумраке квартиры. Она долго смотрела на него, снова ощущая жар, который всегда охватывал ее в его присутствии. Через прозрачные занавески лился лунный свет, оставляя лицо Гейба в тени, а ее сердце то падало, то взлетало к небу под его пристальным взглядом.
— Как ты… Неважно… — она тряхнула головой. — Ты что, вернулся к старой профессии?
— Нет.
— Тебе позвонил Дэниел?
— Да.
— Черт бы его побрал! Хорошо платит на этот раз? Она включила свет, неуверенно подняла взгляд и глубоко вздохнула. Гейб выглядел утомленным и совершенно измученным. — Чего ты хочешь?
Он еле сдерживался, чтобы не обнять ее немедленно.
— Тебя!
Ее сердце бешено стучало, дышать стало трудно.
Они пристально смотрели друг на друга.
— Ты использовал меня.
— Я знаю.
— Ты позволил мне уехать, — ее голос задрожал, и она нахмурилась.
— Я не смел просить тебя остаться. Сердце Келли разрывалось.
— Почему ты не доверял мне, Габриэль Гриффин? Он горестно смотрел на ее заплаканное лицо.
— Я хотел. Ты не представляешь, как хотел! — Габриэль печально покачал головой. — Но я был недостаточно хорош для тебя.
— Однако я была достаточно хороша, чтобы спать со мной?
Гейб побледнел.
— Ты знаешь, что это не правда. — Господи, неужели она не видит, что один только ее взгляд убивает его?
— Черт побери, Габриэль! Ты отнимал у меня кусочек сердца каждый раз, когда касался меня!
Он помнил каждый миг, который они провели вместе. Он вновь и вновь переживал все с того самого момента, как позволил ей покинуть его дом. Ее смех, эти несчастные персики и кокосовые орехи, при виде которых слезы показались на глазах Келли, ее раздражение, когда она швырялась в него луком.
Она пристально смотрела ему в глаза.
— Зачем ты проделал весь этот путь до Техаса?
— Я соскучился по тебе.
— А может, по регулярному сексу?
— Черт побери, Келли! — Он схватил ее и потянул к себе. — Ты же знаешь, что не секс — главное между нами. — Он резко выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Мы принадлежим друг другу!
Принадлежим друг другу… Келли никогда не чувствовала ничего подобного, пока жила в его доме и любила его.
— Скажи мне, Габриэль, — прошептала она, — почему ты здесь?
— Ты нужна мне, Кел. Она нахмурилась.
— Пойми, я никогда ни в ком не нуждался! Никогда! Черт, раньше мне было хорошо одному. Я так долго был один, что в конце концов смирился с этим, — Гейб на мгновение отвел глаза, — но сейчас… — Он заколебался и глубоко вздохнул, встретив ее взгляд. — У меня не слишком хорошо получается без тебя, детка!
Келли не спускала с него глаз. Впервые он заговорил о своих чувствах. Для Габриэля это было совершенно необычно — признать, что он нуждается в ком-то.
— Кел… Я знаю, я обидел тебя…
— Да, и очень.
— Мне так жаль, детка!
— Я тебе верю, — выражение его холодных глаз смягчилось, а сердце Келли на мгновение замерло. — Почему ты позволил мне уйти, Гейб? Почему не позвал? — Она была так далеко от него, что он не мог ее коснуться. Если он это сделает, она пропала!
— Я потерял твое уважение. Я читал это в твоих глазах. Ты была честна и доверчива, а я тебя предал.
— Я понимаю, ты не имел права ничего рассказывать из-за Дэниела.
— Будь он проклят! — воскликнул Гейб. — Я в долгу перед ним за то, что меня не арестовали тогда, за то, что получил работу…
Келли широко раскрыла глаза.
— Но я разрушил самое лучшее, что могло быть в моей жизни, когда заключил с ним эту сделку. — Он на мгновение посмотрел вверх. — Ты простила мир за то, что лишилась детства, но я не могу надеяться, что ты когда-нибудь простишь меня.
— Я простила.
Его крупное тело так напряглось, что Келли неожиданно почувствовала, как его энергия переливается в нее. И все-таки Гейб колебался.
— Почему ты так боишься полюбить меня, Габриэль?
— Потому что не уверен, знаю ли я, как это — любить. Ты такая добрая, такая великодушная, но, черт побери, Келли, я-то не могу быть таким!
— Ох, Габриэль, — прошептала она. — Ты и есть тот, кто мне нужен, а вовсе не кто-нибудь еще. Если бы я хотела другого, я никогда не позволила бы тебе коснуться меня и не осталась бы так надолго. — Она шагнула к нему. — Знаешь, ты слишком старался быть плохим, а ты хороший человек. — Он покачал головой, но она взяла его лицо в свои ладони. — Хороший человек дежурил всю ночь около новорожденного жеребенка! Хороший человек нашел для меня персики и кокосовые орехи! Хороший человек отдал бродяге последний доллар!
Ее руки скользнули ему на грудь, и она ощутила, как бешено колотится его сердце.
— Хороший человек отдает свое сердце, не ожидая ничего взамен.
— Но сейчас-то я очень даже ожидаю, — прошептал Гейб, отбрасывая куртку и ласково кладя руки ей на талию. — Ожидаю, хоть и знаю, что не заслуживаю…
Она приложила два пальца к его губам:
— Ты заслужил все, чего хочешь, Габриэль! Его губы прихватили кончики ее пальцев. Гейб рискнул спросить:
— Ты дашь мне еще один шанс? Я хочу, чтобы ты была со мной. Я не могу жить без тебя.
Взгляд Келли затуманился, а сердце запело:
— Почему?
Гейб облизнул губы:
— Я люблю тебя, Кел!
Она вздохнула и тихо рассмеялась, глядя на него еще влажными глазами.
— Я запомню это! — Она обвила его шею руками и приподнялась на цыпочки. — Поцелуй меня скорее!
Он поцеловал ее медленно и страстно, а сильные руки обнимали ее крепко и нежно. Келли чувствовала, как уходит его боль, заживают старые раны. Они оба больше не должны быть одиноки.
— Господи, как я соскучился по тебе, детка, как чертовски соскучился, — бормотал Гейб.
— Ох, Габриэль!
Он прижал ее к себе еще крепче, его поцелуи стали настойчивее.
