Синтия Виктор - Единственная
— Все будет хорошо, Карлин, вот увидишь.
Утешая ее, Бен заставил себя говорить спокойно; Карлин ничего не ответила, но он слышал, что ее рыдания начали утихать.
— Я должен идти.
— Понимаю. — Она помолчала и добавила: — Бен, я люблю тебя.
Бен не в силах был что-нибудь сказать и быстро положил трубку. Быть может, она подумает, что он этого не слышал.
Слишком невыносима была эта смесь гнева и боли. Бен опустился в кресло, ему не хватало воздуха, и неожиданно он наконец заплакал. Один в маленькой, ярко освещенной комнате, он раскачивался в кресле, и душераздирающие рыдания наполняли тишину кухни.
11
— Ты нарочно мучаешь меня, или ты просто недотепа? — набросился Джей. Т. на сиделку, когда та попыталась подоткнуть ему простыни.
Молодая женщина беспомощно взглянула на сидевших у кровати Карлин и Лилиан.
— Черт возьми, девчонка, — продолжал он, — это я здесь пациент, это я страдаю, а не моя жена и не моя дочь. Может, если бы ты смотрела на меня, а не на них, тебе удалось бы причинить мне поменьше боли.
Грубость отца вызывала отвращение, но слезы в его глазах удержали Карлин от замечаний. Как бы скверно он ни вел себя, его боль была настоящей. Три операции за шесть дней! И самое плохое, что врачам не удавалось восстановить чувствительность в его ногах. В конечном итоге боль от всех его травм пройдет, но шансы, что он будет передвигаться без посторонней помощи, близки к нулю. Карлин постаралась успокоить его, пока сиделка расправляла верхнюю простыню.
— Папочка, она через минуту закончит. Может быть, ты хочешь сока или яблоко?
— Да, стакан апельсинового сока — это как раз то, что поможет этой дряни не впиваться в мое тело. — Губы Джей. Т. искривились в подобии улыбки, и он поднял левую руку, к которой была присоединена тонкая трубка для внутривенных вливаний, идущая к баллону с жидкостью, подвешенному на стойке. Там, где игла входила под кожу, образовалось темное припухшее пятнышко, показывающее, насколько болезненно даже простейшее лечение. — А сломанные ребра, — добавил он, морщась от боли при попытке пошевелить верхней частью туловища, — и то, что они называют множественными ссадинами и ушибами? Да, апельсиновый сок сразу все вылечит. — Джей. Т. на мгновение переключил свое внимание с дочери на сиделку. — Значит, ты уже научилась лгать, что от кусочка фрукта человек снова начнет двигаться? — Теперь он задыхался от крика. — Тебя научили этому, девчонка?
Карлин заметила, что молодая женщина поморщилась и отвела от него взгляд, стараясь побыстрее поправить простыню. Как бы плохо ни чувствовал себя отец, он не имел право отыгрываться на посторонних.
Словно увидев осуждение в глазах дочери, Джей. Т. снова занялся ею.
— Если бы не ты, ничего не случилось бы.
— О чем ты? — не поняла Карлин.
— Если бы вы с Беном не отправились в Скенектади и не угодили в полицию, мне не пришлось бы мчаться туда сломя голову.
Карлин в недоумении взглянула на мать, ожидая, что Лилиан поможет разобраться в этой путанице. Но мать была в таком же замешательстве.
— Папочка, я никогда в жизни не была в Скенектади. — Она готова была закричать на него, нагрубить, но только сдержанно повторила: — О чем ты говоришь?
— Нам позвонили из полиции. Не знаю, что за чертова неразбериха была у них там, но они сказали, что произошла авария и вы с Беном пострадали, — объяснил Джей. Т., отведя взгляд.
«Во всяком случае, он, кажется, понял, что вряд ли было уместно произносить «нам», гордиться тут нечем», — подумала Карлин, на мгновение возненавидев отца. Но, поразмыслив над его словами, она вдруг поняла, что кто-то и в самом деле позвонил в «Старлайт» и попросил номер Джей. Т. И этот «кто-то» сообщил им, что она и Бен попали в автокатастрофу. Господи, ради чего? Кто мог пойти на такое? Он должен был знать, что это напугает ее отца и мать Бена. Карлин побледнела. Кто-то сделал это намеренно. Кому-то было известно, что они там. Должно быть, они ездили туда регулярно, и все, наверное, знали о них. Боже милостивый, неужели только она во всем городе была такой идиоткой и не догадывалась, что происходит? Она почувствовала укор совести, словно все случилось из-за ее недогадливости.
Пусть ей будет еще хуже, но она должна узнать побольше — давно ли они встречались? Любили ли друг друга?
— Папочка, ты…
— Проклятие! — вскрикнул от боли Джей. Т., когда сиделка, поправляя подушки, нечаянно задела его руку.
— Не могли бы вы сделать это позднее? — Лилиан вежливо выпроводила девушку из палаты и повернулась к Карлин. — Дорогая, не пойти ли тебе домой? — Ее голос был, как всегда, мягок, но в глазах горела необычная решительность.
— Мама, я не могу бросить тебя здесь, позволь мне остаться. — Она понимала, что мать старалась предупредить дальнейшие расспросы, и в некотором смысле была этому рада; вероятно, никто из них на самом деле не хотел знать правды.
Лилиан с благодарностью сжала руку дочери, но осталась непреклонной.
— Мы и так проводим здесь круглые сутки, кто-то должен наведаться в квартиру, полить цветы, достать почту. Будет лучше, если ты пойдешь домой. — Она подняла Карлин на ноги. — Одна из нас должна немного отдохнуть. На самом деле я поступаю эгоистично, надеюсь, что завтра ты меня сменишь.
Карлин неохотно согласилась.
— Папочка, я навещу тебя сегодня попозже днем.
— Ты навестишь его завтра, дорогая, — твердо сказала Лилиан.
Джей. Т. только слегка пожал плечами, как бы давая понять, что ему все равно — останется она или уйдет.
Словно в кошмарном сне, Карлин с трудом преодолела десять кварталов от больницы до дома. Волнения последней недели напоминали ей «американские горки», только не высокие, а бесконечно спускающиеся по спирали; у нее постоянно менялось настроение — она то возмущалась связью Джей. Т. с матерью Бена, то огорчалась, глядя, как отец день за днем страдает в этой ужасной больнице; но эти чувства она уже начала преодолевать, хуже было со злостью, она злилась на все и всех — на отца, за то, что он был такой дрянью, на мать, что та старалась угодить ему, несмотря на нанесенное ей оскорбление.
Но больше всего она ненавидела Кит Дамирофф. Конечно, ее отец виноват, что и говорить, но стоило ей представить беззаботную красавицу Кит, как она болталась рядом, приветствуя всех, будто заговорщик, и Карлин готова была закричать. Но Кит мертва, тут же напоминала себе Карлин, она уже ни для кого не представляла опасности.
Карлин терзалась, что не присутствовала на похоронах — не из-за Кит, из-за Бена, — но все, наверное, к лучшему, она не смогла бы в течение получаса выслушивать, какой замечательной была Кит Дамирофф.
