Ева Модиньяни - Джулия. Сияние жизни
Когда Джулия приезжала сюда в последний раз, ей только исполнилось восемнадцать, и она была тогда влюблена в Лео Ровелли. Родители отправили ее разобрать дедушкины вещи, потому что она всегда была его любимицей. Надо было освободить дом, потому что вскоре после смерти Убальдо Милковича они получили уведомление, что срок аренды истек. Мать Джулии Кармен не хотела возобновлять контракт и послала Джулию в Модену, чтобы та отказалась от дальнейшей аренды дома. Занимаясь в конторе по найму оформлением бумаг, Джулия случайно узнала, что все окрестные дома принадлежат теперь маркизе Манодори-Стампа.
– Я купила горсточку воспоминаний, – сказала тогда Заира, которая хоть и стала маркизой, не хотела забывать своего полного лишений прошлого.
Заира уговорила Джулию продлить аренду и назначила чисто символическую плату, которую Джулия исправно платит по сей день. И хотя она с тех пор ни разу сюда не возвращалась, для нее было важно знать, что дом существует, и в нем живет память о счастливом детстве и горячо любимом дедушке Убальдо.
Сейчас, переживая тяжелый момент в жизни, она решила приехать сюда, чтобы побыть одной и разобраться в себе. Побросав в дорожную сумку самое необходимое, Джулия села в машину и помчалась в Модену, надеясь, что встреча со старым домом поможет ей найти верные решения.
Джулия позвонила в начищенный до блеска латунный колокольчик, и в ответ раздался собачий лай. Потом из соседнего нового дома выбежал красивый ирландский сеттер, а за ним вышла черноволосая грациозная девочка с большими миндалевидными глазами и, приветливо улыбаясь, поспешила к калитке.
– Ты кто? – улыбнувшись в ответ, спросила Джулия.
– Тихо, Тоби! – прикрикнула девочка на собаку и после этого ответила Джулии: – Я дочь сторожа, Заира. Вы кого-нибудь ищете?
– Я хочу пройти в дом Убальдо Милковича.
– Командира Филина! – нисколько не удивившись, сказала девочка. – Здесь все о нем знают. Вы были с ним знакомы?
– Я его внучка, – ответила Джулия.
– Значит, вы писательница, – заключила девочка и, придерживая сеттера за ошейник, открыла калитку. – Входите, пожалуйста, а я пока поставлю вашу машину в гараж.
– Почему тебя зовут Заирой? – спросила Джулия, когда машина уже стояла в гараже.
– Потому что так зовут маркизу Манодори-Стампа. Мои родители говорят, что это имя приносит удачу. К тому же маркиза – моя крестная.
Джулии пришлось повозиться с замком. Последний раз она открывала эту дверь еще до рождения дочери сторожа.
– Маркизу все знают, ее ателье лучшее из всех, – с гордостью сказала девочка. – Вы с ней давно знакомы?
– Мне было столько же, сколько сейчас тебе, когда мы подружились.
Замок наконец открылся.
– Тогда она еще не была маркизой. – Девочке хотелось похвастаться своей осведомленностью.
– Верно, не была. Она была дочерью сторожа, как и ты, – рассеянно сказала Джулия, окидывая взглядом темную кухню.
– Может, вам помочь, синьора? Здесь все в пыли. Мама иногда проветривает дом, но пыль не стирает. Здесь ничего нельзя трогать, маркиза сказала, чтобы все оставалось в том виде, как было при жизни командира Филина.
Сняв с веревки у камина тряпку, девочка протерла обеденный стол.
– Спасибо тебе. – Джулия взяла у нее из рук тряпку. – Но нет смысла наводить здесь чистоту. Я приехала ненадолго. Побуду немного и уеду. Ты можешь идти. Если мне что-нибудь понадобится, я тебя позову. Мне хочется побыть одной, договорились?
Джулия поцеловала маленькую Заиру в щеку и, когда та вышла, бесшумно закрыв за собой дверь, распахнула окна. В углу висело дедушкино охотничье ружье, на полочке стояли книги ее детства – Сальгари и Рафаэль Сабатини; лежали дневники, которые она вела каждое лето. В буфете были расставлены знакомые тарелки, чашки и кружки. Из этой, самой большой, дедушка Убальдо по утрам пил кофе с молоком. В специальном шкафчике она нашла то, что когда-то было аптечкой – банки с засохшими мазями, пустые склянки из-под лекарств. Нашла Джулия и бритвенные принадлежности. В этот алюминиевый стаканчик дедушка наливал горячую воду, а эту плошку он ставил сверху, чтобы мыльная пена, которую он тщательно взбивал кисточкой, была теплой. И опасную бритву с перламутровой ручкой Джулия вспомнила. Она поблескивала в руках дедушки тускловатым блеском, когда он водил ею по своим щекам.
Джулия поднялась наверх и стала осторожно снимать с кровати газеты, которыми сама же укрыла ее, уезжая. Здесь, на этой кровати, она стала женщиной. Ее первым мужчиной был Лео Ровелли – уже тогда известный журналист, будущий муж и отец ее сына.
Открыв платяной шкаф, она потрогала костюмы, провела рукой по задубевшей плащ-накидке партизанских лет, которую дед берег как зеницу ока. Внизу аккуратно стояли ее детские туфельки. Джулия закрыла дверцы шкафа и снова спустилась в кухню.
В нежилом доме было холодно. У камина она увидела сложенные дрова и разожгла огонь. Когда пламя разгорелось, Джулия придвинула к камину стул, села и прикрыла глаза. Впервые за много дней она почувствовала облегчение, словно из сердца вынули занозу, доставлявшую нестерпимую боль и днем, и ночью.
Глава 31
– Никогда ничего подобного не видела! Самый жалкий прием из всех, на каких я бывала. Лангусты как резина, мороженое подтаяло, кофе холодный. Эти греческие музыканты играют кто во что горазд, а про танцовщиц и говорить нечего – глухая провинция. Послушай, Заира, какого черта ты меня сюда притащила?
Дорина Вассалли накинула на плечи шаль и поднялась на верхнюю палубу, чтобы быть подальше от всей этой веселящейся внизу публики.
– Что ты изображаешь из себя принцессу? – укоризненно спросила Заира. – Разве ты не знаешь, что эти приемы похожи друг на друга? Хозяева и гости демонстрируют себя, свои сногсшибательные наряды и драгоценности, а журналисты запасаются материалом для газет и журналов, которые потом с завистью читает обыватель.
– А мне-то зачем все это?
– Не скажи. Если тебя пригласили, значит, ты «IN», а если пригласить забыли – «OUT». Каждый хочет оказаться среди избранных. Кроме всего прочего, для Марты это повод похвастаться великолепной яхтой и дать понять бывшему мужу Гермесу Корсини, что она в полном порядке. – Говоря, Заира нежно гладила подругу.
– Давай уедем отсюда, – капризно попросила Дорина, – мне до смерти скучно.
– Ты не хочешь попробовать торт и услышать об объявлении помолвки хозяйки бала со знаменитым хирургом? – глядя на Дорину смеющимися глазами, спросила Заира. – Марта нам этого никогда не простит. Не забывай, что она одна из самых выгодных моих клиенток, так что ради бизнеса можно и потерпеть лишний час.
