Арина Ларина - Сердце с перцем
– Со стопроцентной гарантией, – кивнула Лера.
– Стопроцентной гарантии не бывает, – назидательно просветила неразумную дочь маменька.
– Бывает. У нас дружеские отношения.
– Лера! И давно вы дружите?
– Со вчерашнего дня.
– Ясно. Значит, сегодня уже начинай предохраняться. Мужчины не умеют дружить долго. Вернее, через некоторое время они начинают требовать совершенно недружеских услуг или называть дружбой совершенно другие отношения. Ты понимаешь, о чем я?
– Я хочу вылезти! – захныкала Лера.
Через пять минут она, уже свободная и независимая от маминой помощи, ножниц и болта, сидела в кухне за столом и игнорировала каверзные вопросы родителей.
– Кем он работает? – Мама задумчиво размешивала сахар в огромной чашке, позвякивая ложечкой о стены емкости. Чем дольше длилась пауза, тем громче становился звон. Через минуту ожидания он уже был почти колокольным набатом: требовательным и злым. – Может, тебя опять под диван загнать, чтобы ты удостоила нас ответом?
– Мам, я не знаю, кем он работает. Так легче?
– Кому легче? Что за безответственность. У тебя отношения с человеком, о котором ты ничего не знаешь!
– Работа – это еще не все, – пояснила Лера, с изумлением прислушиваясь к себе. Как это работа не все, когда именно все! Это материальное положение, самореализация и самодостаточность мужчины, вторичный половой признак, в конце концов. Если исходить из того, что самец – это добытчик, то, следуя той же логической цепочке, но в обратном направлении: если он не добытчик, то он не самец. Она все это знала, но вопреки собственным убеждениям абсолютно неаргументированно заступалась за своего мужчину.
– Не скажи, – вклинился папа. – Работа в наше время – это гарантия стабильности. Вот в азиатских странах очень правильный подход к этому делу. Не заработал на калым – фиг тебе, а не невеста. Все предельно ясно и наглядно. И никто не выпендривается, не орет, что у него аллергия на работу или не то образование, чтобы ящики грузить.
– Не показательно, – упрямо мотнула головой несговорчивая Лера. – А если у жениха папа шейх? Зачерпнул нефти из родительских закромов – вот тебе и калым. И ящики грузить не надо.
– А у твоего друга папа шейх? – съехидничала Елена Станиславовна.
– Не знаю, – помрачнела дочь. – Я с его родителями не знакома.
– Что ты про него знаешь в таком случае? Хоть что-то ты можешь сказать? Шурик, хоть ты-то не молчи! Смотри, что делается: идет неизвестно к кому неизвестно зачем!
– Предположим, – флегматично поделился догадкой папа, – зачем идет – не вопрос. Понятно, зачем идет. А про остальное… Лера, ты его приводи в гости, мы с матерью сами все, что надо, спросим, если ты стесняешься.
– Я не стесняюсь. Я не вижу в этом необходимости.
На самом деле необходимость была. Хотя бы для того, чтобы аргументировать свою привязанность для окружающих. Для самой себя Лера все уже решила и опошлять высокие чувства меркантильными размышлениями не собиралась. Но даже если опошлить, то масса косвенных признаков указывала на то, что Витя вполне достойный член общества. Самым главным было внутреннее Лерино чутье. Но для мамы это вряд ли послужило бы разумным доводом. Более того, зная родительницу, Лера даже представляла, как маменька зайдется в приступе натужного хохота: как же, сопля, от горшка два вершка, а туда же – чутье у нее. Многие представители современной молодежи гораздо умнее и прозорливее своих родителей, и ориентируются они в реалиях современной жизни быстрее, и реагируют стремительнее, и верные решения в сомнительных ситуациях принимают чаще. Во всяком случае, им, этим самым отдельным представителям вышеупомянутой молодежи в лице мадемуазель Харитоновой, так казалось.
Кроме чутья, были и другие мелочи, а именно: неплохой автомобиль, недешевый костюм и уверенный взгляд. Так смотрят на мир лишь состоявшиеся в финансовом плане мужчины. Но последнее было опять же из области нематериального, поэтому для аргументации не годилось. Обо всем этом Лерочке даже думать было противно, не то что обсуждать с родителями. Слишком интимно и дорого было все, что касалось Вити.
– Я была о тебе лучшего мнения, – неожиданно прервала Лерины размышления мама. – Влюбилась, что ли?
– Пришла пора, она влюбилась, – продекламировала Лера и с интересом уставилась в чашку с чаем, словно там, на дне, вдруг обнаружилось нечто, заслуживающее немедленного и пристального внимания. Встречаться взглядом с мамой не хотелось.
– Лена, они сами разберутся со своими чувствами. – Папа начал прибавлять громкость телевизора, пытаясь подвести разговор к логическому завершению. Экран демонстрировал сосредоточенные лица биатлонистов. Папа занервничал: – А наши где?
– Ваши – в Караганде! – рявкнула мама. – Они разберутся с чувствами, а с их детьми кто будет разбираться? Ты?
– Откуда дети? – Папа даже позволил себе на мгновение отвести взгляд от экрана. – Лера, надо предохраняться!
– Решил поучаствовать в воспитательном процессе? Поздно, батенька! – взвилась мама. – Она предохраняется дружбой!
– Пилой? – Папа никак не мог полностью отключиться от биатлонистов, поэтому реагировал невпопад.
– Шурик! Немедленно выключи телевизор. Ты понимаешь, что у тебя дочь… В общем, ей нужно вправить мозги, пока не поздно.
– Может, поздно уже? – предположил отец с надеждой в голосе, не забывая при этом косить в телевизор. – Или пусть она приведет своего… этого… О! Игоря! А мы с ним пообщаемся по-мужски.
Отец явно был горд тем, что вспомнил имя дочкиного кавалера.
– Родители, а давайте я как-нибудь без вас разберусь! – воскликнула Лера. – Вообще-то денег я у вас не прошу, на шее не сижу, ранее в идиотизме уличена не была, так с чего вдруг такие страсти на ровном месте.
– Если твой новый мужик – ровное место, то чего ты тогда так кипятишься? – не сдалась мама. – Мы тебе желаем добра. Ты еще слишком неопытная, можешь ошибиться. Вот про Игоря все было ясно с самого начала, он нам с отцом нравился. Знаешь сколько сейчас аферистов, маньяков и просто иждивенцев, которые спят и видят, как бы к куску послаще присосаться? А у тебя квартира, зарплата…
– Он не знает ни про квартиру, ни про зарплату. Может, он вообще думает, что я бедная студентка, – выкинула последний козырь Лера.
Мама посмотрела на нее долгим сочувствующим взглядом и горестно вздохнула. В эту пантомиму был вложен еще какой-то смысл, но в детали Лера вдаваться не собиралась, решив, что, когда захочет в театр, купит билеты, а самодеятельность в исполнении маменьки пусть оценивает привыкший ко всему папуля.
– Конечно, – Елена Станиславовна не удержалась и расшифровала свою драматическую миниатюру, – бедные студентки всегда ходят в норке. Это у них униформа такая.
