Побочный эффект - Ольга Вечная
Но мы в реальности. А в реальности главврач «Эккерт-про» может сознательно забронировать общий номер. И нужно будет принять решение.
Да или нет.
Его поцелуи все еще слишком живы в памяти, чтобы даже мысленно возвращаться к ним, тем более в его присутствии.
Но сейчас, болтаясь в километре над землей, вдали от дома и неприятностей, я почему-то очень крепко держусь за него. И мне.... становится легче.
Глава 26
Мы выходим из отеля, и я не выдерживаю:
- Вы ведь сами сказали, что нам нужно узнать друг друга поближе.
Номера раздельные, но рядом. Похоже на компромисс. Из окна открывается прекрасный вид на церковь.
- Да, обязательно, - соглашается Эккерт и снова берет меня за руку.
Едва не вздрагиваю. Странное чувство - столько часов видеть эти руки в операционной и вдруг держаться за них. Как будто привычный инструмент неожиданно обрел новое назначение. Однажды я заморозила виноград вместо льда для вина - и это оказалось неожиданно удачным решением. Мои друзья были в восторге. Но сейчас эмоции сильнее.
- Тогда... давайте начнем.
- Хорошо, я готов, - он произносит это так, словно делает великое одолжение.
И выглядит при этом органично и естественно.
Такси уже на месте, мы забираемся в салон.
- Но вы все время молчите, - сдвигаю брови.
- Разве?
- Обычно люди по очереди рассказывают о себе какую-то информацию, проявляют инициативу. Иначе узнать друг друга сложно.
- Моя биография есть на сайте. Даже не знаю, что еще добавить.
Я закатываю глаза - он отвечает хмурым прищуром.
- Хорошо. Начнем с чего-нибудь простого. Кто вы в команде «Братства Кольца»: Арагорн или Элронд?
На его лице отражается ужас.
- Убедили, я начну. Если выбирать между Эовин, Арвен и Галадриэль - то я однозначно Эовин.
Эккерт качает головой:
- Ненавижу попытки «узнать друг друга получше».
Это ирония, и мне становится смешно. Он бросает взгляд за окно и тоже улыбается. Самую чуточку, но я успеваю поймать!И смелею.
- Попробуйте вы. Давайте.
- Можно любые вопросы?
- Любые. - Поспешно уточняю: - Только шестнадцать плюс, пожалуйста.
Его лицо приобретает высокомерное выражение:
- Ты за кого меня принимаешь?
- Давайте уже хоть что-нибудь.
Вздыхает.
- Какой из запахов операционной ты любишь больше всего?
- Хлоргексидин и свежая простынь. А вы?
- Свежая простынь однозначно. Хлоргексидин я не чувствую совсем... Еще коагуляция.
- Не-еет, - таращу глаза. Закрываюсь ладонями.
- Немного, - тут же поправляется.
- Не может быть! Ужасно! Просто омерзительно!
- Да, наверное, - он как будто даже бледнеет. - Теперь я выгляжу странно. Но ведь в этой игре надо отвечать честно?
- Мне теперь всегда придется об этом вспоминать! Вы меня буквально прокляли. Если вас кто-то еще спросит, обязательно солгите.
- Случайный факт обо мне: я физически не переношу любую мелкую бытовую ложь.
Моргаю. И вы до сих пор живы с такими установками?
- Например?
- Например, когда человек утверждает, что скоро подъедет, а сам еще не вышел из дома. Или не умеет что-либо делать, но утверждает, что да. Скажи правду. На тебя всего лишь не будут рассчитывать.
- Я обожаю лгать по мелочам. Это делает окружающих счастливее.
Он поджимает губы, но никак не комментирует.
- Какая у вас травма детства? - говорю, заговорщически понизив голос. - Если я буду знать, то смогу лучше себя контролировать по части вранья. Честное слово.
- Ладно. До восемнадцати лет я думал, что отец привез из Африки хомяка некоего особого вида, который живет двадцать лет.
Прыскаю и снова хохочу!
Эккерт морщит губы и демонстративно отворачивается.
- Не бывает таких хомяков, это знает каждый ребенок.
- Они все были одинаковыми. Откуда я мог знать?
Пользуясь тем, что он обиделся, я успеваю рассмотреть его профиль.
Одна близость этого человека еще с университета щекочет мои надпочечники, и те шпарят гормоны стресса без остановки. Внутри то холодеет, то горит, мысли рассыпаются, словно песок.
Но с каждым новым разговором, с каждой минутой рядом я все меньше ощущаю угрозу. И все больше... вижу в нем человечности.
Ну вот, теперь я представляю мальчика, который заботится о хомяке лет пятнадцать подряд.
- Наверное, ваша мама вас очень любит, - говорю так же полушепотом. Примирительно.
Пожимает плечами:
- Как и все мамы.
Как и все мужчины он этого не ценит и принимает как должное. Эккерт вдруг произносит:
- Теперь рандомный факт о тебе.
Машина останавливается у бизнес-центра, где проходит мероприятие. Мы отстегиваем ремни безопасности, и я уже берусь за ручку двери, но Тимур вдруг обхватывает мое запястье. Оборачиваюсь!
Наши взгляды встречаются. В его глазах пляшут смешинки, и я вновь ощущаю тепло. Он расслабленный, будто свободный, такая редкость.
Никогда его таким не видела.
- Не отвертишься, Алёна. - Он перекатывает мое имя на языке. - Мы можем сидеть здесь долго.
- Клиника оплачивает расходы на такси?
- Именно. Факт, который я смогу использовать против тебя.
Кажется, ты мне нравишься.
Вот дерьмо!
Как нелепо. Я набираю в грудь воздух и выпаливаю рандомный набор слов, который чудом выстраивается в законченное предложение:
- Я обожаю готовить.
Тимур искренне удивляется.
О нет.
Это ведь неправда. Я живу одна и готовлю в основном омлет, курицу или пасту. Все.
Тимур ненавидит бытовую ложь.
Ну зачем?
- Буду иметь в виду. Хозяйственность в наше время - большая редкость. Очень хорошо, Алёна.
Мы выходим из машины. Мое сердце стучит о ребра. Я опускаю глаза, раздражаясь на собственный язык.
Надеюсь Эккерт не потребует от меня каких-нибудь устриц? Надо будет скачать поваренную книгу для чайников.
*****
День тонет в заботах. Мы присутствуем на плотно идущих подряд презентациях, общаемся с поставщиками и разработчиками. Действительно работаем. Пациентов рядом нет, но именно здесь в том числе решается их будущее - слишком многое в нашем деле зависит от техники.
Я надолго задерживаюсь у стенда с УЗИ: от качества изображения напрямую зависит скорость постановки диагноза, а значит, правильность лечения.
Суммы звучат астрономические, десятки миллионов. Вокруг - врачи и администраторы из разных городов. Известная выставка, оказывается. Я никогда не задумывалась, что значит быть управленцем, меня это просто не интересовало.
Тимур снова совсем не похож на избалованного мажора. Вместо того, чтобы пить дорогой алкоголь и купаться в женском
