Развод. Не простить измену (СИ) - Томченко Анна
— И что ты за глупость глупая если не понимаешь элементарных слов?
Глава 40
Я молчала.
Тяжёлое дыхание Виктора дотрагивалось до моих волос, но я не шевелилась. Замерла как мышь под веником и не могла ничего сказать. Да и просто не хотела.
Виктор шагнул ещё ближе и почти упёрся своей грудью мне в лопатки. Взмахнул левой рукой, припечатывая ладонь к двери и снова спросил:
— Что молчишь? — голос пробирал до костей. Мне казалось, что с таким рыком лев обычно бросался на трепетную и тонкокостную лань. — Аня!
От того как его голосом прозвучало мое имя мне захотелось сразу сбежать и спрятаться. Столько недовольства, остроты и наверно напряжения было в трёх буквах, что проще язык откусить, чем вступить в диалог.
— Считаю до трёх или вытаскиваю свой ремень, — припугнул Виктор. — Раз.
Я прикрыла глаза и облизала губы. Нервы натянулись и грозили порваться с противным звоном.
— Два, Анют.
Я понимала, что у меня был вариант повернуть замок и выскочить из квартиры, но Виктор это тот мужчина, который свободное время проводил в спортивном зале, поэтому скорость и реакция у него получше моей будут.
— Три! — прохрипело у меня над ухом, и я резко развернулась. Столкнулась глазами с Виктором и выпалила:
— Вам что сложно было сделать вид, что не углядели? — с вызовом спросила я, приподнимая подбородок. Виктор сузил глаза. — Я вам не нравлюсь. Я вас раздражаю. Какого черта вы играете в надзирателя и мешаете мне вернуться в квартиру? Ведь все равно бешу вас как красная тряпка быка!
Последнее я крикнула слишком громко, а Виктор, усмехнувшись, только и сказал:
— Говорю же глупость глупая.
— Вы только и знаете, что рычать на меня как будто бы я вам все мозоли отдавила! — я хотела ткнуть Виктора пальцем в грудь, но побоялась. А он просто сложил руки на ней словно предчувствуя мое желание.
— У меня их нет, — оскалился Баженов.
— Тогда яйца, — выдала я и у самой глаза округлились. У Виктора лишь взлетела бровь. — И вот за это мне мстите. Как будто я желала поселиться у вас. Как будто я сама просилась…
— Вообще-то просилась, — тонко намекнул Виктор на мое появление у него в ресторане.
— Помощи просила, а не этого никому ненужного самопожертвования, — не смутилась я. — Но вы сделали из себя спасителя великомученика и на любое мое проявление интереса или слово реагируете как будто я не оценила вашего одолжения. Так знайте, оценила! Но это не позволяет вам вести себя как обиженный засранец подросток!
По-моему я кричала. Точно не помню, что именно. Вроде бы взмахивала руками и все-таки куда-то тыкала своими пальцами. А Виктор лишь расплывался в злорадной усмешке.
— О как заговорила! — почти восхищённо выдал Виктор. — А ну ка продолжай.
— Что продолжать? — спросила я и уронила сумку на пол. Стянула с головы шапку, растрепала ей волосы. — Что вместо уравновешенного нормального мужчины я живу в квартире с истеричным подростком, который только истерит и пугает словно испытывает терпение на прочность. А может и с властным и ужасным драконом, который вместо своего злата, серебра и сокровищ сторожит свои никому ненужные тайны?
Виктор шагнул назад и упёрся спиной в стену.
— Тебе нужные, — заметил он и дотронулся пальцами до щетины.
— И что мне с ними делать? — спросила я, стягивая с плеч куртку и швыряя ее в шкаф. Меня аж всю трясло от злости и несправедливости. — Мемуары потом написать? И передать потомкам? А может это просто элементарная вежливость, человеколюбие и банальная коммуникация?
Виктор ничего не ответил только продолжил меня рассматривать.
— А может быть просто я изо всех стараюсь быть достаточно милой, чтобы вам так было проще. Чтобы вы не видели мою угрюмую физиономию от того, что вся моя жизнь была сосредоточена на одном человеке, который просто с дерьмом ее после смешал? Или может от того, что другой близкий человек, которому доверяла как себе, просто за счёт меня решил себе жизнь сытую устроить и плевать он хотел на такое понятие как дружба и…
— Так какого хера раз тебе так дерьмово ты притворяешься довольной всем? — оттолкнулся от стены Виктор и снова оказался рядом. От него пахло гелем для душа с ароматом морской свежести, а ещё совсем немного алкоголем. Баженов смотрел мне в глаза, и в них я улавливала своё отражение: всклокоченное и напуганное.
— Да потому что это элементарная вежливость для вас и спасение для меня. Чтобы не чокнуться в своём горе, чтобы не скатиться в одну лишь только боль. Чтобы…
Мое дыхание сбилось. Я поняла, что слишком много себе позволила, что Виктору просто плевать на это все и зря я вообще начала.
— Договаривай… — хрипло сказал Баженов и поймал мой подбородок своими пальцами. Заставил посмотреть в глаза. — А может тебе объяснить простую вещь?
Я мотнула головой, стараясь вырваться. Мужское тяжело дыхание коснулось моих губ.
— У тебя все так дерьмово, потому что ты всем пытаешься быть хорошей. Об тебя муж ноги вытирал херову тучу лет, а ты открыв рот слушала. И да, он совершил правильный поступок — женился на тебе. Потому что такие вот ванильные сладкие домашние девочки как раз хороши для брака, как раз хороши для публики. О вас удобно греться. Вам легко изменять. И то, что он это делал не лишает тебя ответственности, поэтому закричи ты на него хоть раз как сейчас орала на меня, хрен бы он рискнул свой стручок пристроить в чужую бабу. Зассал бы.
Я все же вырвалась. Мотнула головой, и Виктор разжал пальцы. Меня колотила дрожь и изнутри все рвалось: крик, слёзы, злость.
— Вы ничем не лучше моего мужа, Виктор, — процедила я. — Точно такой же потребитель, властитель мира, большой босс, который считает, что все в этом мире продаётся. Которому можно гулять, лгать, предавать…
— Я не твой муж! — рявкнул Виктор, сжимая мои плечи. — И ты никогда не узнаешь, что для меня «можно»!
— И слава богу! — выдохнула я. — Потому что для меня достаточно знания, что вы просто мудак!
Сказала, и вся квартира вдруг укуталась в иней. Глаза Виктора недобро блеснули. Пальцы же в противовес мягко разжались, и тихий один шаг даже не нарушил атмосферы полного краха.
— А теперь, Анют, беги, — хрипло сказал Виктор. — Запрись в своей спальне и не открывай.
Глава 41
Я резко обогнула Виктора и реально побежала. До спальни. Влетела в неё. Прижалась спиной к двери и провернула задвижку. Сердце стучало уже в горле, желая выпрыгнуть. Пульс звучал в висках, а осознание, что я только что ляпнула Виктору медленно наступало.
Боже. Я назвала его мудаком.
Я назвала Виктора мудаком.
Какой кошмар.
Я отшатнулась от двери и растерянно осмотрела комнату. Как слепая прошлась вдоль и села на кровать. Уперлась взглядом в собственные колени. И тут со стороны коридора послышались тяжёлые шаги.
Я задержала дыхание в надежде, что Виктор пройдёт мимо моей спальни, но один чёткий удар и дверь отлетела к стене. На косяке повис остаток задвижки. Виктор не стал стоять на пороге и шагнул внутрь комнаты почти со звериным рыком спросил:
— Это я то мудак?
Я не знаю зачем подскочила и с ногами влезла на кровать. Встала посередине и вместо того чтобы извиниться выдала дерзко:
— Ещё какой! — мой голос вместо предсмертного хрипе звучал звонко и остро.
— Повтори маленькая избалованная негодница! — рыкнул Виктор и шагнул к кровате. Я растерялась и видимо из желаниях защититься подхватила подушку и бросила ею в Баженова. Почти попала если бы он не отмахнулся.
— Вы злой, невоспитанный, резкий…
— Не останавливался, девочка! — крикнул Виктор, делая ещё один шаг в мою сторону, а я, ошалев от паники, спрыгнула с кровати и постаралась обогнуть Баженова со стороны шкафа. — Ну же давай! Ты столько молчала. Целых три дня!
