Отблеск миражей в твоих глазах (СИ) - De Ojos Verdes
Качок в форме секьюрити подбегает и, кроя матом, хочет помешать мне.
На адреналине всекаю ему в рожу, получая нужную заминку. Делаю несколько ударов ногой по уже расшатанному замку.
— Ты что исполняешь, утырок! — орет в ухо бизон, нейтрализуя меня.
Падаю и щекой прочесываю грязный пол. Сверху наваливается тонна туши.
Глаза застилает лютой злобой. Столько во мне ярости, подпитанной страхом не успеть, что с нечеловеческой силой вырываюсь и бью амбала локтем в солнечное сплетение. Краем глаза замечаю, что по лестнице уже спешит подмога.
Сверхбыстрыми движениями вскакиваю и громлю чертову дверь окончательно.
В комнатке темно.
Шарю по стене, нахожу выключатель.
Свет вспыхивает ровно к секунде, когда меня сзади хватают за руки.
Время будто застывает.
Накрывает паралитическим эффектом. Сердце долбит ребра. В ушах частотный шум. Перед глазами мелькают мошки.
Жилы рвет от ужаса.
Я никогда в жизни не забуду эту картину. И чувство полного погружения в бездонную пропасть ада.
Лус лежит щекой на деревянной поверхности. В собственной блевотине. Синюшная. Мертвецки. Одна ладонь сжимает телефон на столе. А вторая — свисает безвольно.
Я всё смотрю на эту свисшую руку и не могу оторвать взгляда.
Это пиздец.
Молотит до боли в легких, дышать не могу.
— Ебаный в рот, — цедит охрана в шоке, выпуская меня.
По щелчку включаюсь в реальность.
Эмоции гашу в ноль.
Срываюсь к девчонке, дергаю на себя. Стекает тряпичной куклой. Прикладываю пальцы к запястью. Отсчитываю. Не чувствую пульса. Кожа холодная.
Упрямо перехожу к шее. Та же история.
— Сколько времени она здесь? — ору и сгребаю салфетки, вытирая ей лицо.
Фокусируюсь на губах и ноздрях, чтобы прочистить пути поступления кислорода. Запрещаю себе думать, как долго находится в таком состоянии.
Голову поднимаю и повторяю:
— Сколько, блядь!
Качки переглядываются.
— Официант сюда не заходит, пока не прилетает сигнал. Может, несколько часов.
Зверею от информации. Зубы сжимаю.
Подхватываю Лус на руки. Из её ладони выскальзывает маленький прозрачный пакет. С однозначным содержимым. Слежу за его падением. Застываю на крохотную секунду.
И несусь вниз, расталкивая всех подряд.
Неподалеку ожидаемо стоит парочка машин такси-сервиса.
Сердобольный водитель первой выскакивает мне навстречу и открывает заднюю дверь.
— Эй, парень! — из клуба выбегает охранник, которому я врезал, тянет телефон через приоткрытое окно. — Забыл…
И смотрит на меня… с откровенной жалостью. Без слов всё ясно.
Пока едем к ближайшему медицинскому центру, прижимаю голову чеканушки к груди. Идиотское стремление вдохнуть в неё немного жизни через самого себя.
Никогда еще мне не было так страшно. Никогда.
Как жить с этим, если человек на твоих глазах умирает или… уже умер?..
Веду головой в сторону, пытаясь сбросить эту мысль.
Пускаюсь бегом, как только оказываемся у подъездной дорожки. Рот даже не успеваю раскрыть на ресепшене, как вижу каталку, приближающуюся к нам.
Лус увозят.
В тумане отвечаю на вопросы медиков. Больничные стены словно припечатывают своей унылой белизной.
Когда администратор просит помочь заполнить данные, вскидываю ладонь с оттопыренным указательным пальцем, выторговывая минутку.
Просто выкидываю себя на улицу.
Захожу за здание подальше от людей.
Сгибаюсь, словно после долгого интенсивного бега. Жадно дышу.
Прислоняюсь к холодному камню спиной. Медленно оседаю на асфальт.
И ловлю адреналиновый криз…
29. Барс
Эмоции таскают меня с патологической ломкой.
Будто это я — нарик, дозоискатель, оставшийся сегодня без своей порции эйфории.
Я. А не Лус.
Блядь. Блядь. Блядь.
Чеканушка — наркоманка.
Чучундра — наркоманка.
Лусинэ — наркоманка.
Повторяю мысленно из раза в раз. Из раза в раз.
Взгляд охранника был об этом: не впервые у них клиентка.
Ох и дура девка.
— Э, братан, ты норм?
Не сразу догоняю, откуда голос. Голову поднимаю на мужика с сигаретой во рту. Кончик её пылает задорной трескотней. Словно маятник в этой полутьме, что нас окружает. Силуэт приходит в движение. Достает из пачки ещё одну сигарету, прикуривает и подает мне. Молча.
Пару мгновений отупело пялюсь на белую трубочку. Затем скомканно хватаюсь за фильтр и приставляю к губам. Алчно затягиваюсь. Впускаю дым в легкие. Они горят с непривычки. Несколько долгих секунд держу рот закрытым. Цежу выдох через ноздри, выпуская сизые струйки.
Сознание забивает странным дурманом. Легче. Будто реально легче становится.
Руки постепенно перестают подрагивать. Начинаю чувствовать колкость морозной ночи. Середина декабря же в горах. А я, сука, бережно грею задом асфальт.
Затылок ноет, словно после удара. Припоминаю, что бился им всё это время о стену позади.
Как долго я уплывал в астрал, интересно?..
Судя по деревянным пальцам, достаточно долго.
Выходил на минутку, выбыл — нахуй.
Врубаюсь в действительность и с отвращением смотрю на свои заляпанные руки. Пустой желудок угрожающе сокращается.
Координируя движения, силюсь принять вертикальное положение.
Мужик, о котором забыл, помогает достичь цели. Киваю в знак благодарности, перебираю ногами ко входу. Тушу окурок об обод урны и выбрасываю.
Держу курс к туалету, в котором царит атмосфера ну просто под моё выжженное ситуацией нутро. Одна лампочка вообще не работает, вторая — мигает. Мрак. Жуть. Кино же. И я — главный распиздяй, похожий на маньяка.
Рожу свою обсматриваю в зеркало. Грязная и в ссадинах. Перевожу взгляд ниже на пятна засохшей блевотины на пальто и джемпере. Пальцы — мерзотно сухие, покрытые корочкой той же массы. Для брезгливый натуры это всё — ту мач[1].
Намываю ладони раз десять подряд. Только после берусь за лицо и уже в конце — за одежду. В процессе отката, прокручивая картинки из випки, чувствую тошнотворную волну, стреляющую в горло. На языке вкус горечи. Отвратительной. Кислотной. Едкой горечи. Ополаскиваю агрессивно.
Интенсивные манипуляции всё равно не помогают ощутить себя чистым. Хочу в душ и самое химозное мыло в руки. Вместо этого вытираюсь бумажными полотенцами и выметаюсь. Как пьяный, шатаюсь по коридору и снова оказываюсь на улице, игнорируя терпеливо поджидающего админа.
Через дорогу нахожу приличный маркет, покупаю пачку крепких сигарет и зажигалку. Так слаженно, будто тысячи раз проделывал. На улице вдруг вспоминаю о таксисте, с которым не расплатился. Долго материл, наверное. Или человечно отнесся и уехал сразу? В любом случае — плюс ему в карму.
Сажусь на холодную скамью под голыми деревьями вдоль забора и закуриваю.
Ты смотри… опять легче становится. Самообман или клин клином, но я словно вдыхаю гадость, которая, попадая в мой организм, моментально вытесняет оттуда часть творящегося блядства, что жрёт за грудиной. И разум яснеет.
Думаю о Лусинэ. Тасую расклады. Любой исход. Трезво и четко.
Кто бы мог сказать, что такая эксцентричная личность настолько уязвима. Чтоб собственноручно погубить себя. Я предполагал, что она сживет со свету родных. А чеканушка не стала мелочиться и взялась за собственную шкурку. Основательно. И как дед допустил такое?
Бля, да как-как? С этой химерой разве возможно совладать, если вбила что в голову?..
Три сигареты подряд монотонными неспешными тягами.
И я встаю, решительно направляясь к стойке администрации.
Завидев меня, девушка сурово сдвигает брови, транслируя, что на этот раз не отделаюсь. Толкает ко мне бумаги, просит паспортные данные. Я в ответ невозмутимо пихаю в карман её халата косарь, по волшебству смягчая выражение воинственности в глазах.
— Откачали девочку, — оповещает ласково, а во мне паутинки облегчения разрастаются, заставляя дышать свободнее. — Похоже, как Вы и сказали, дрянь какая-то в крови.
