Довод для измены - Ария Тес
Влад медлит. Я вижу, как его самого подбрасывает от желания закончить начатое, и умоляю его поддаться на эти инстинкты. Пожалуйста. Мне это правда нужно.
— Ты точно уверенна? — шепчет, я пару раз киваю.
— Да.
— Хорошо. Я буду аккуратен.
Наверно, чтобы меня не пугать, Влад не допускает резких движений. Он подхватывает меня под бедра, чтобы поднять, но стоп: на это мы не договаривались.
— Нет, здесь! — выпаливаю, Довод опять выгибает брови.
Он не понимает: я боюсь испугаться и сдать назад, а потом жрать себя ложками, что не дошла до конца. Вот такие мы женщины, видимо, чокнутые: я знаю, чего хочу, но боюсь, что поддамся собственному малодушию. Здесь и сейчас. Здесь и сейчас!
И он мне уступает.
Приближается, целует, а сам, я чувствую, снимает полотенце. Через мгновение его плоть касается меня, и я напрягаюсь. Цепляюсь ему за плечи, а он мне шепчет:
— Расслабься. Просто дыши. Доверься мне.
«Я тебе доверяю…»
Возникает откуда то такое странное чувство абсолютного доверия, а через мгновение давление и плавная точка.
На этот раз он ставит ее аккуратно и бережно.
Кажется…я взрослая теперь?
Глава 10. Измени условия
Довод
Спать в одной постеле с человеком намного интимней, чем его трахать, запомните это. Так ты сильнее допускаешь чужие мысли к себе ближе.
Я не допускаю никого.
Вместо телячьих нежностей или, не дай Бог, сна, начинаю собираться. Пора и честь знать. Я итак перешел все мыслимые и немыслимые границы того, на что готов пойти ради женщины. Итак слишком много себе позволил ради нее. Потому что первый — исключительно из-за этого. Ну и немного совесть взыграла, что лишил ее девственности, как чертов изверг.
Да, у меня совесть тоже присутствует, хотя мне казалось, что я эту нить перерезал давно. Нет. Взбунтовало что-то внутри, хотя я никогда себе в этом не признаюсь. Просто не хотел, чтобы она уходила — да! Именно так! А малышка Женя сбежала бы сверкая пятками. Это я видел в ее глазах, но нет. Не сейчас. Пока я не готов ее отпустить. Сладкая оказалась и, знаете, довольно таки понятливая.
Как только девчонка замечает, как я натягиваю рубашку на плечи, сразу садится на кровати и начинает осматриваться, будто что-то ищет. Точно, ищет — белье. Вижу краем глаза, как она тянется к простенькому лифчику и пытается его застегнуть, но я ее останавливаю.
— Куда то собралась?
Женечка вскидывает на меня взгляд до боли растерянный и смущенный. Очень притягательный. И губы у нее порочно полыхают, так и хочется снова прикоснуться — нет, нельзя. Иначе я точно тут зависну, а это не в моих правилах. Не будет исключений! Их действительно было с избытком. Любовницу надо на берегу тренировать, чтобы знала, чтобы ни на что не рассчитывала.
— А мы…не уезжаем?
— Я уезжаю, ты остаешься.
— В…в смысле?
Такая она забавная. Я снова в этом не признаюсь, конечно же, но мне нравится, как мило она реагирует. С трепетом, тревогой, а еще так…по-особенному, будто не верит, что все это реальность. Это здорово воодушевляет и подкупает, поэтому я не удерживаю улыбку и даже подхожу к ней, присев на край матраса.
Касаюсь.
Так руки и тянутся ее потрогать — мне самому словно не верится, что ты реальна, девочка. Красивая, но такая скромная. Где ты пряталась?
— Останься здесь, отдохни. Номер оплачен до утра.
Вряд ли в ее халупе есть хотя бы толика таких условий. Для меня они — обыденность, даже, я бы сказал, серость. Не впечатляет: простенький интерьер, вид не ахти, но поблизости это самый лучший отель, и здесь нас никто не узнает. Люди моего круга отдыхают в местах получше, и хорошо. Мне только слухов не хватает.
— Это необязательно…
— Я настаиваю. Выезд в двенадцать, закажу тебе завтрак, а потом выходи и тебя встретит машина. Съездишь домой, переоденешься и на работу.
Женя хмурится.
— На…работу?
О да, малышка. Ты будешь продолжать работать со мной, потому что, кажется, я вряд ли готов отказаться от тебя и сократить наш контакт до пары встреч в неделю.
Улыбаюсь хищно, провожу пальцами по ее лицу и снова подбрасывает, когда я вижу, как она прикрывает глаза и слегка прикусывает губу.
Черт, малышка, тормози. Тормози! Тебе сегодня больше нельзя, я итак еле сдерживаюсь.
Убираю руку резковато, потому что чувствую, как рвутся последние канаты, встаю и отхожу к столу, где лежит мой телефон. Набираю сообщение помощнику, а сам говорю:
— Да, ты будешь и дальше работать. Архив сам себя не разберет.
Господи, какую же херню ты несешь, Довод. Серьезно. Так и не потрудился выдумать что-то более правдоподобное...Спасает тебя исключительно тот факт, что девчонка вообще ни в зуб ногой…ни в чем! Она, как чистый лист, легковерна и наивна, что ей скажешь, то и примет за правду.
Чувствую себя козлом, но быстро утрамбовываю все это поглубже себе в душу. Привык уже. Вместо угрызений совести, становлюсь холодным. Тоже привык.
— Завтра мы подпишем бумаги, малышка Женя. Извини, иначе никак.
— Это правда так необходимо?
Слышу, ее совесть так легко заткнуть не получается. Она жрет ее огромными ложками, а когда поворачиваюсь, вижу: так и есть. Женя потупила взгляд, подтянула ноги к груди и теперь ковыряет простынь.
Черт, как же она похожа на ребенка сейчас! Да кого я обманываю?! Она и есть ребенок! Довод, твою мать, ты скотина. Это факт. Но ты просто конченный мудак, который о морали разве что в книжках читал и то вряд ли. Более вероятно, что все страницы с любыми поучениями и выводами безжалостно рвал и делал из них кораблики. Или самолетики, которыми вечно целился в пышную причёску собственной гувернантки.
Тебе бы оставить ее в покое, пока не испортил. Отпустить. Уже натворил делов, их уже не исправить — уйди раз и навсегда. Перешли ей деньги, чтобы не испытывала проблем, для тебя это пыль из под ботинок!
Но я не слушаю доводы совести. Говорю же, она у меня атрофирована и
