Безжалостный - Мишель Хёрд

— Открой глаза, док.

Я качаю головой, страх когтями пробирается по позвоночнику.

Я чувствую, как его тело отступает назад, и задерживаю дыхание, пытаясь подготовиться к удару, когда он уйдет. Но он не уходит. Он вводит в меня свой член так медленно, что мое тело начинает дрожать.

— Посмотри на меня, — шепчет он, когда его таз оказывается вровень с моим.

Я медленно открываю глаза, и слезы наворачиваются на глаза, когда я вижу не прощание.

Я вижу любовь.

Я вижу подтверждение обещаний, которые он дал, когда целовал меня.

Он начинает двигаться во мне, ни разу не прервав зрительного контакта. Я обхватываю его ногами и руками, желая, чтобы так было всегда.

Он просовывает одну руку под меня и, ухватившись за мою попку, начинает двигаться быстрее. Наше дыхание смешивается, и звук шлепков кожи о кожу заполняет комнату.

Когда в животе начинает нарастать напряжение, я впиваюсь ногтями в его спину. Когда оргазм пронзает мое тело, он прижимается ртом к моему, целуя меня с такой страстью, что мое удовольствие возрастает в десятки раз. Его тело прижимается к моему, и он стонет мне в рот.

Когда последний оргазм угасает, он глубоко целует меня. Он отрывает свое тело от моего только после того, как мы остыли от занятий любовью.

Когда он выходит из меня, я вижу вспышку беспокойства.

— Все в порядке. Я принимаю таблетки.

— Прости. Я не должен был забывать.

Я не могу удержаться и шлепаю его по попе, когда он встает с кровати.

— О, так вот как ты хочешь играть в эту игру, — рычит он. Он подхватывает меня на руки и, прежде чем я успеваю перевести дыхание, опускает меня в душ. Он включает душ, и я вскрикиваю, когда на меня льется холодная вода. Он заходит под струю, и вскоре тепло его тела прогоняет холод в моем.

Глава 13

Джексон

Я весь день пытаюсь отвлечь Маркуса, но ничего не помогает.

Я пробовал играть в карты, шахматы и даже в скрэббл. Я включил по телевизору комедию, но он просто смотрел в пространство.

Так что теперь мы оба просто сидим здесь и смотрим, как идут минуты, и это чертовски хреново. Я все время смотрю на него, вспоминая все те прекрасные времена, которые мы провели вместе. Мне бы хотелось читать его мысли, чтобы знать, что сказать, чтобы ему стало легче.

За час до операции на его лице промелькнула паника.

— Джекс, обещай, что будешь поддерживать связь с Уиллоу. Присматривай за ней. Следи, чтобы она не вышла замуж за какого-нибудь урода, который не будет ее ценить. Обещай мне, что ты всегда будешь заботиться о ней.

В его голосе столько страха, что я пересаживаюсь рядом с ним на кровать. Я кладу руки ему на голову и наклоняюсь над ним так, что ему ничего не остается, как смотреть на меня.

— Не начинай нести эту чушь. У тебя все будет хорошо. У тебя самый лучший врач, и она не даст тебе умереть. Не сдавайся. Не сейчас.

— Я так чертовски боюсь. Что если я не проснусь? Что если я умру, Джекс? Что будет после смерти?

У него начинается гипервентиляция, и мониторы сходят с ума, наполняя комнату шумом. Прежде чем я успеваю позвать на помощь, в комнату вбегает Себастьян. Он нажимает кнопку, и шум прекращается. Я встаю и ухожу с дороги, когда он надевает на лицо Маркуса кислородную маску.

Я могу стоять, прикрыв рот рукой, и смотреть, как мой друг ломается в тот момент, когда он должен быть на пределе своих сил.

— Ну же, дорогой. Сделай глубокий вдох. Посмотри на меня. — Себастьян дышит вместе с Маркусом. Его глаза расширены от страха, когда он смотрит на Себастьяна.

Себастьян продолжает успокаивать его и кладет руку Маркусу на грудь. — Дыши со мной, малыш. Глубоко вдыхай, вот так, выдыхай. Глубоко вдыхай и выпускай.

Он терпеливо сидит с Маркусом, пока тот не успокаивается. Все, что я могу сделать, это бороться со слезами, которые грозят упасть.

— Продолжай дышать, — шепчет Себастьян. Он берет Маркуса за руку и держит ее, пока не убедится, что с ним все в порядке.

— Вот так.— Себастьян убирает кислородную маску и улыбается Маркусу. — Не надо себя так накручивать. Ты в хороших руках.

Себастьян начинает освобождать руку, и, к моему удивлению, Маркус хватает его за плечо.

— Не уходи. Останься и поговори со мной. Расскажи мне все, что угодно. Только отвлеки меня, а то я сойду с ума.

Себастьян садится на край кровати и дразняще улыбается.

— Ты уверен, что хочешь дать мне свободу действий в этом вопросе?

Маркус кивает, продолжая делать глубокие вдохи.

— Ладно, не говори, что я тебя не предупреждал. Давай посмотрим... — Лицо Себастьяна озаряется. — О да, тебе это понравится. Итак, я прятался в шкафу, потому что быть геем было неприемлемо для общества. То есть я буквально сидел в шкафу и примерял мамины туфли на каблуках. У нее была пара с леопардовым принтом, которая мне очень нравилась. Она открыла дверь, и я стоял с поднятой вверх ногой, пытаясь надеть ее каблуки на свою ногу?

Себастьян начинает смеяться, и это вызывает улыбку у Маркуса.

— Дорогой, позволь сказать, что моя мама была в бешенстве. Я думал, что она отлупит меня по заднице. Она вытащила мою задницу из шкафа и подняла свои каблуки, прижав их к груди.

Сентиментальный взгляд смягчает его улыбку.

— Она разозлилась, потому что я пытался втиснуть свои большие ноги в ее туфли за четыреста долларов. Она злилась не потому, что я был геем. Несмотря на то, что мне пришлось неделю выносить мусор, это одно из моих любимых воспоминаний.

— Ты всегда знал, что ты гей? — спрашивает Маркус.

— Гей - это просто ярлык. Я всегда знал, что отличаюсь от других мальчиков. Я хотел сидеть дома и играть с куклами, пока они играли со своими машинами. Я хотел сидеть дома и печь с мамой, пока мои братья ходили с папой на рыбалку. Мне повезло. Моя семья никогда не относилась ко мне по-другому. Мой старший брат избивал любого, кто пытался издеваться надо мной. Когда я запутался в своих чувствах к Райану, мама успокоила меня и сказала, что мы -