Безжалостный (ЛП) - Херд Мишель

Книга: Безжалостный | Джексон и Ли

Автор: Мишель Херд

Серия: От ненависти до любви #3

Аннотация

Ирония - это когда жизнь подъебывает тебя.

Джексон

Она - единственная девушка, которую я не могу забыть.

Она невинна, как святая, но с устами грешницы.

После того как я лишил ее девственности, мне понадобилось четыре года, чтобы избавиться от чувства вины.

Я использовал ее, когда она была на дне, и она никогда не простит меня.

Наблюдая за тем, как мой лучший друг каждый день понемногу умирает, и невозможность что-либо с этим сделать, убивает меня.

Я должен был это предвидеть. Как только я оказался на самом дне, она снова вошла в мою жизнь.

Ирония судьбы?

Возможно она единственная, кто может спасти Маркуса.

Жизнь человека, который значит для меня больше всего, зависит от девушки, которую я когда-то трахнул.

Ли

Ненависть - сильное слово, но именно оно охатывает меня, когда речь заходит о Джексоне Уэсте. Однако я остановилась на том, что он мне очень не нравится. Просить меня простить Джексона - все равно что просить меня добровольно пройти по колючим шипам.

Он потрясающе красив, подчеркиваю, потрясающе.

Он замечательный друг, только не для меня.

Он поддерживает, понимает, заботится и любит, но только не меня.

Нет, для меня он приберег свои мрачные хмурые взгляды и низкое рычание.

Я сделаю все возможное, чтобы спасти Маркуса, но я сделаю это не ради Джексона.

Эта книга является третьей в серии "От ненависти до любви". Каждая книга серии посвящена разным парам. Чтобы в полной мере ощутить их дружбу, я рекомендую начать с "Бессердечного".

Г

лава

1

Джексон

Пять лет назад...

Бутылка выскальзывает из моих пальцев и со звоном падает на небольшую кучку пустых пивных бутылок, которая уже собралась под гамаком, на котором я отдыхаю.

— Теперь твоя очередь приносить пиво, — говорю я, глядя на Маркуса, который сонно закрывает глаза.

— Сейчас принесу, — отвечает он.

Я устраиваюсь в своем гамаке и сонно вздыхаю.

— Это была лучшая идея в твоей жизни. Я собираюсь провести все выходные припорковав свою задницу прямо здесь.

На прошлой неделе Маркус принес домой пять гамаков. Пока мы установили только два из них, что само по себе уже достижение, на мой взгляд. Три оставшихся гамака до сих пор лежат в гостиной.

— Как ты думаешь, сможешь заниматься сексом, удерживая равновесие на этой штуке? — спрашиваю я, не открывая глаз.

Черт, вот это жизнь. Я и Маркус, бесконечное пиво, и солнце, что светит весь гребаный день напролет.

— Не знаю. Попробуешь как-нибудь и сообщишь мне. У меня уходит минут десять на то, чтобы устроить свою задницу в этой штуке, — пробормотал Маркус.

Да, это всего лишь вопрос нескольких минут, когда он уснет. Если подумать, то послеобеденный сон - не такая уж плохая идея. Это придаст мне сил для вечеринки, которую мы устраиваем сегодня вечером.

Я смотрю на своего лучшего друга и ухмыляюсь. Он лежит, свесив обе ноги, по обе стороны гамака.

— Чувак, ты выглядишь неудобно, когда так лежишь, — смеюсь я.

Он не отвечает сразу, и я уже начинаю думать, что он уже уснул, когда он бормочет: — Свободу яйцам. На мои яйца дует приятный ветерок.

— Круто, — ухмыляюсь я, медленно двигаясь, чтобы не опрокинуть этот чертов гамак. Когда я свесил ноги с боков, моя ухмылка стала еще шире. — Черт, ты прав.

Маркус лениво смеется. — Ветер делает нам минет, чувак.

Когда речь заходит о моем лучшем друге, все сводится к сексу. Не то чтобы я был любителем поговорить. Такое ощущение, что наши мысли напрямую связаны с грязью.

Мы дружим с пеленок. Наши мамы тоже были лучшими подругами. По крайней мере, были, пока мистер Рид не убил миссис Рид. Это был поганый день. Маркусу было всего десять лет, а его сестре Саммер за месяц до этого исполнилось шесть. До сих пор никто не знает, почему отец Маркуса вышел из себя и застрелил жену, дочь и сына, а затем направил пистолет на себя.

К счастью, пуля пролетела мимо сердца Маркуса на миллиметр. Саммер и миссис Рид умерли мгновенно. Это случилось во время наших летних каникул, так что, к счастью, я мог оставаться с ним каждый день, пока его не отпустили под опеку моей мамы. У него не было другой семьи, и, кроме того, она была его крестной матерью.

Может быть, Логан и был моим близнецом, но после перестрелки мы с Маркусом стали неразлучны. Возможно, мы были близки и до того, как он потерял семью, но во время его пребывания в больнице я как будто стал всем в его жизни.

Первые несколько недель он не разговаривал ни с кем, кроме меня. Моя мама заставила его обратиться к психологу, но это не очень помогло. Он отдалился от всех. Только мне было позволено заглянуть за его стены. Я был единственным, с кем он был искренен. Я утешал его разбитое сердце, страдающее от потери мамы и сестры. Я обнимал его, когда он плакал, потому что он не понимал, что произошло. Я принимал на себя удары, когда он злился на отца. Я принимал все – хорошее и плохое. Я взял все это на себя, чтобы ему не пришлось одному нести всю тяжесть своего тяжелого прошлого.

После стрельбы изменилась и моя мама. Ужас, произошедший в доме Ридов, потряс все общество, но через некоторое время все вернулось на круги своя, и люди перестали говорить об этом. Если Маркус превратился в самого себя, то мама словно потеряла жизненное равновесие. Дружба между ней и миссис Рид очень напоминала мне ту, что была у нас с Маркусом. После смерти миссис Рид мама разваливалась на глазах. Она с бешеной скоростью превратилась из "матери года" в "поганую дуру".

Все началось с мелочей. Сначала она проводила целые ночи, сидя на улице и приканчивая бутылку-другую вина. Она стала нетерпеливой по отношению к нам, ее некогда любящее поведение сменилось отрывистым тоном и холодным взглядом.

После нашего тринадцатого дня рождения все стало еще хуже. Я был первым, кто пережил скачок роста. Зная, что не могу обратиться к маме по поводу волос, появившихся на моем лице, я пошёл к мистеру Хейзу. Он был единственным отцом, который был у каждого из нас. Несмотря на то, что он работал не покладая рук, у него всегда находилось время для нас. Честно говоря, мы проводили в доме Картера больше времени, чем где-либо еще.

Мистер Хейз был удивительным. Я имею в виду, чертовски удивительным. Он никогда не был слишком занят для нас. Он делал все возможное, чтобы показать каждому из нас, как он о нас заботится. Он никогда не пропускал ни одного нашего первого дня. Первый день в школе, первые игры, первые уроки вождения - он был рядом во всем. Он был единственной твердой опорой в нашей постоянно меняющейся жизни.

Воспоминания о том, как он учил нас бриться, навсегда останутся одними из моих любимых.