Узнай меня, если сможешь - Лада Шведова
Когда мы бронировали отель не просто в горнолыжном городке, а наверху, в горах, идея казалась гениальной. Меньше туристов, сказочный вид деревеньки, почти нет машин и дорог, одни горы вокруг. Никто из нас не подумал, чем это может обернуться. – Сможешь добраться на такси? – обеспокоенно спросила мама.
– Я же добралась на самолете, – буркнула я.
– Да, но как раз за самолет я переживала меньше. Пиши мне каждые пять минут, хорошо? Скинь геопозицию, чтобы я отслеживала, правильно ли вы едете. И обязательно скинь номер машины и имя водителя, а еще лучше – сфотографируй его и машину, чтобы я знала, с кем ты едешь. И обязательно скажи, что тебя ожидают родители! Или…
– Буду писать, – пообещала я и отключилась, пока мама в пылу паники не придумала что-нибудь похлеще. Например, прямую трансляцию всего моего пути из аэропорта в горы. Или фотографию паспорта, прав бедного водителя и СТС его автомобиля. Или оба варианта сразу. И еще папу, спущенного с гор на парашюте, чтобы следить за ситуацией с неба.
Пока я говорила с мамой и искала приложение такси, из аэропорта вышел Антон Орешин собственной персоной. Позади него маячили Женя Мишин и Рома Щербаков – лучшие друзья cатаны, – всех я видела на многочисленных фото, да и Антон в переписке рассказывал о них достаточно, чтобы осознавать весь масштаб катастрофы. Эти орки – совсем не милый интеллигентный молчун Славка Рогачев, это Антон Орешин в вариации копировать-вставить. Короче, я напряглась.
У парней за спинами висели увесистые чехлы для сноубордов, впрочем, как и у большинства покидающих аэропорт. Горнолыжный сезон в самом разгаре, и в другое время я бы насладилась этой атмосферой: все в аляпистых костюмах, со сноубордами и лыжами – тот самый особый клуб единомышленников. Но из-за проливного дождя, а еще беспокойства, атмосфера как-то схлопнулась, а на приближающийся Новый Год намекала только вымокшая и весьма печальная на вид елка, воткнутая посреди парковки, да звучащая из колонок новогодняя песня, на сей раз это была еще более классическая «Let It Snow!». Фрэнк Синатра словно издевался над происходящим.
– О, Сколопендра! – просиял Орешин, на его лицо вернулась та самая дурацкая улыбочка, которую я искренне возненавидела за прошедший месяц. Возненавидела настолько, что раздражающую «Сколопендру» почти пропустила мимо ушей. Почти. – Неужели за тобой никто не приехал? – с фальшивым беспокойством спросил он.
Я промолчала, не желая объясняться.
Тогда он повернулся к друзьям:
– Ребят, помните Сашу? Вы могли ее видеть…
– Когда она бегала в туалет в самолете, ха-ха! Не умереть бы от смеха! – разозлилась я, по опыту зная, как разрастется пустая история. Потому что несколько предыдущих вымахали из снежинок в снежные лавины.
Взять хоть случай в кинотеатре: само собой, для меня стало неожиданностью, когда он полез ко мне целоваться! Рефлекс сработал за меня, это объяснимо. И взмах рукой тоже объясним. А вот разбитый нос и литры крови – это уже вопрос к самому Орешину и его слабому носу, а уж тот факт, что он спутал меня с Зоей… даже вспоминать тошно. И как эта история была гиперболизирована в подкасте тоже.
– Я хотел сказать, вы могли видеть ее в универе, – с невинной улыбкой завершил мысль Орешин.
Парни поздоровались со мной без особого интереса.
Женя Мишин – рослый спортивный блондин – смотрел в телефон и напряженно строчил сообщение, а Рома Щербаков с кем-то разговаривал, судя по обрывкам фраз – с таксистом. Объяснял, у какого билборда их искать, громко крича про рекламу, столбы и их количество, а еще марку духов и их слоган. – Да нет же! Не «Аромат страсти», а «Страсть и аромат» там написано! Значит, это не тот билборд, надо проехать дальше! Как уже проехал аэропорт?! – Щербаков аж зарычал от негодования, запустив руку в растрепанные темные волосы.
Мне тоже позвонил водитель. Позвонил, чтобы сообщить, что не приедет. Ехать в горы в такую погоду – форменное безумие, рассудил он. И даже по двойному тарифу заманить его на вызов не удалось, мужчина повесил трубку. А я-то уже настроилась кричать о слоганах и билбордах в тщетной попытке объяснить, где именно нахожусь.
В панике я заказала еще два такси, надеясь, что мне просто попался лентяй, и кто-то все же согласится доставить меня по адресу. Но в душе предчувствовала беду, и оказалась права: мне еще два раза отказали! На улице тем временем стемнело, шансы добраться до родителей и отеля таяли на глазах. В отличие от снега, который в горах все падал и падал, если верить метеосводкам.
Это уже не невезение, а даже не знаю, что такое. И, что характерно – все началось с Антона Орешина. И даже сейчас, в тысячах километров от родного города, он здесь, словно мой личный призрак неудачи. – Вряд ли сейчас кто-то поедет в горы, – глядя на меня, озвучил очевидную истину Орешин. – Велик риск застрять до утра, а то и дольше. Ты-то отправишься в отель, а бедному таксисту придется доставать машину из сугроба, а то и вовсе в ней ночевать. – Спасибо, я и сама догадалась.
– Мы, кстати, тоже едем в горы, – протянул он с хитрой улыбочкой. – За нами должен приехать приятель, поэтому шансов попасть в отель больше. Думаю, мы будем единственными из приезжих, кто сегодня доберется до пункта назначения.
Вот что за человек? Видит, что я в беде, расстроена, и издевается!
Мы с Орешиным уставились друг на друга: я – кипя обидой и негодованием, а он с затаенным превосходством и смешинками в глазах. Ждал, что я стану напрашиваться и умолять? И, быть может, наконец извинюсь за инцидент в кинотеатре? Так вот – не бывать этому! Пусть сам для начала извинится.
Но поехать с ними я бы не отказалась, просто потому, что других вариантов не было. И как бы мне ни мечталось демонстративно отправить Орешина подальше и вообще никогда с ним не разговаривать, ситуация… не располагала. Чувство самосохранения оказалось сильнее гордости. Я не хотела остаться в чужом городе и бродить под дождем в поисках ночлега, а в итоге спать на лавке под кустом.
– Эй, Тох! – крикнул Рома Щербаков. – Погнали, Кир здесь, возле плаката с «Ароматом страсти». Где-то возле выезда, сказал, чтобы мы сами его нашли, он там встрял между машин и назад сдать уже не может.
Орешин на зов не отреагировал, продолжая торчать рядом со мной и ждать непонятно чего (или понятно – надеялся поиздеваться всласть, а
