Любви больше нет - Маргарита Дюжева
Все, гадина, добегалась.
Резко выдохнув, рвусь к ней, а она…
Она шибанутая на всю голову!
Вместо того, чтобы отступить и сдаться, хватается за тонкий железный прут и смело ступает на крошащий под ногами обломок.
— Стоять! — рычу.
Ей похер. Она как обезьяна, ловко продвигается вперед, перешагивая с одного металлического обломка на другой.
К нам выскакивает разъяренный Роман, но увидев, что происходит, резко притормаживает.
— Больная!
Алекса даже не оборачивается на нас. Ловко, как настоящая змея, переползает все дальше и дальше. Кажется, ей насрать и на то, что под ней метров двадцать пустоты, и на острые обломки внизу, и на все остальное.
Роман пытается следовать за ней, но хватает одного шага, чтобы понять – нам здесь не пройти. Там, где перескакивает легковесная девка, мужику не пробраться. И ни один из нас не настолько отмороженный, чтобы рисковать своей шеей.
Словно два дебила смотрим, как она перебирается на другую сторону. Ловко спрыгивает на твердую поверхность и, мельком оглянувшись на нас, несется дальше.
В этот момент я выныриваю из ступора:
— Вниз! Живо!
Мы несемся к лестнице в надежде перехватить суку на земле. Слетаем по ступеням, поднимая облака пыли, и выскакиваем на улицу.
— Ты этой стороной. Я туда, — командую, махнув рукой, и мы разделяемся, чтобы повысить шансы на перехват.
Я бегу по засыпанным щебнем, растрескавшимся дорожкам, мимо разросшихся кустов и старательно всматриваюсь в полумрак.
Где эта сука? Где?! Она не могла далеко уйти.
Спустя миг улавливаю впереди справа быстрый легкий топот, и тут же сворачиваю в ту сторону. Прибавляю ходу, потому что дальше будет аллея, за которой заканчивается промзона, и начинаются дачные участки. Пускай половина из них заброшены, но там будет проще затеряться, и могут появиться нежелательные свидетели.
В просвете на перпендикулярной дорожке проскакивает Алекса, и я ускоряюсь еще сильнее.
Не уйдешь, гадина!
Выскакиваю следом за ней на открытую аллею, окруженную с двух сторон проржавевшими контейнерами и зарослями крапивы.
Она знает, что я ее преследую. Знает, что, если поймаю – расправа будет жестокой, поэтому несется так, будто за ней гонятся все черти мира. Расстояние до нее метров пятьдесят, но я стремительно его сокращаю. Меня гонит вперед злость, ярость, и бешенство от одной мысли, что этой суке снова удастся улизнуть.
Между нами уже не больше десяти метров, и я слышу, как надрывно с хрипами вырывается дыхание из ее груди. Боковым взглядом удавливаю движение где-то сбоку – это Роман выскочил с другой стороны здания и несется к нам, но он слишком далеко, чтобы ее перехватить.
Александра проскальзывает под шлагбаумом, выскакивая на грунтовую дорогу, с одной стороны ограниченную забором коллективных садов.
Я почти настигаю ее, но в этот момент, из-за поворота выныривает машина. В потемках не вижу, что это, но оно несется мне наперерез, оттесняя от воспрянувшей духом Александры.
Сволочь, что сидит за рулем, врубает дальний свет, ослепляя меня на долю секунды. Я отворачиваюсь, прикрывая глаза, и сквозь пальцы вижу, как стерва дергает заднюю дверцу и на ходу валится в салон.
Машина пытается развернуться, но буксует, и этого времени мне достаточно чтобы рассмотреть ее – убогая бежевая шестерка, гнилое, ржавое старье.
Я подскакиваю к двери водителя и что есть мочи дергаю за ручку. Заблокировано.
— Открой, — рычу, с силой ударяя по передней стойке.
Корыто, тем временем справляется с заносом, и я словно в замедленной съемке вижу того, кто за рулем.
Какой-то неказистый хрен в клетчатой зеленой рубахе и круглых очках. Темные волосы неопрятно торчат во все стороны, жидкая бороденка падает на грудь.
На долю секунды мы цепляемся взглядами, потом этот урод вбивает педаль газа в пол, и ржавая шестерка с визгом набирает скорость.
— Стой, тварь! — бегу следом, не желая признавать, что проиграл, — стой!
Последний раз моргнув фарами, машина скрывается за поворотом.
А я ору от злости, схватившись обеими руками за голову.
Ушла! Сбежала сука!
Это звездец. ЗВЕЗДЕЦ!
Глава 13
Лифт неспешно ползет наверх, а я стою, уперевшись ладонями в холодные стенки и, опустив голову, пытаюсь продышаться.
Кишки сматываются в один тугой узел и пульсирую так болезненно, будто сквозь них пропустили высокое напряжение, а сверху залили щелочью.
— Дебил, — шепчу себе под нос, — какой же дебил…
Перед глазами до сих пор картина того, как Алекса бесстрашно переползает через пропасть, а потом улепетывает как заяц. Красные волосы пламенем развеваются по ветру — эта жуть будет терзать меня до скончания веков.
Я выхожу на нужном этаже, но никак не могу себя заставить нажать кнопку звонка. За дверью Таська. Ждет, волнуется, а я тут. Ни жив, ни мертв. Размазан просто в хлам, разобран на шестеренки, половину из которых уже растерял.
За эти недели я натворил столько ошибок, что они вот-вот обрушатся на нас снежным комом и раскидают по сторонам. Кажется, я уже слышу зловещие завывания ледяного ветра.
Абзац уже близко, и я понятия не имею, как его предотвратить.
Надо во всем признаться, но как? Какая разница бросит жена меня после того, как Алекса вывалит на нее всю правду, или после того, как я сделаю это сам? Шансов на продолжение не будет ни там, ни там.
— Дебил, — выдыхаю и все-таки жму на звонок.
Жмурюсь, когда слышу, как бойко пиликает трель в нашей квартире. Потом раздаются быстрые шаги. Те самые, которые я узнаю из миллиона других.
Поспешный щелчок замка и дверь распахивается. На пороге жена, в коротеньком банном халатике, с полотенцем на голове и разделителями между пальцами ног –половина ногтей накрашены, половина еще без цвета. Такая красивая, уютная, моя.
Пока моя.
— Привет…
