Клятва ненависти - Лайла Джеймс
— Простите, — выдавила я, отодвигая стул от стола. Рука Киллиана выскользнула из-под моего платья, а другой рукой он поднес флейту к губам, делая медленный глоток. Все небрежно, без угрызений совести.
— Я…. Я не очень хорошо себя чувствую. Я думаю, мне нужно лечь. Прошу прощения.
На лице Уильяма мелькнуло обеспокоенное выражение, но я уже шла прочь, дрожа в ногах.
В тот момент, когда я оказалась в своей комнате, я бросилась к кровати. Но мятые и рваные бумаги на матрасе остановили меня. Я провела все утро, снова перечитывая слова Арабеллы. Потерянная в своем прошлом, настолько неизбежно заинтригованная призраком, что я забыла, насколько трагична была моя собственная история. С безумным воплем я провела рукой по своей кровати, швыряя на землю все письма и стихи Арабеллы.
Я упала на кровать, уткнувшись лицом в подушки и испустив сдерживаемый крик. Я кричала до тех пор, пока мое горло не пересохло, пока я не смогла дышать. Как я был глупа. Как глупо я поступила.
Я почти слышала, как Арабелла сочувственно цокает мне языком.
Уходи.
Я зажала руками уши, закрывая все. Я была заперта в древнем замке, и призраки прошлого стали преследовать меня. Старые любовные истории не сохранились в этом проклятом замке. Как я думала, мои будут?
Ненависть Киллиана ко мне была безудержной… безграничной… это было нескончаемое бедствие душераздирающей злобы и ярости.
Любить Киллиана Спенсера было смертным приговором. То, что у нас было, было катастрофой в процессе становления.
В любом случае, я не ожидала счастливого конца.
Я не заслужила счастливого конца. Ведь я была злодейкой.
Жалкий крик вырвался из моего горла, расплескавшись по подушкам.
Моя дверь со скрипом открылась, и я резко втянула воздух, проглотив свои крики, прежде чем я подняла глаза от своей подушки и увидела Киллиана, входящего в мою комнату. О Боже, пожалуйста. Пощади.
— Убирайся из моей комнаты, Киллиан. — Я указала на дверь ледяным тоном и без каких-либо эмоций. — Тебе здесь не рады.
— Почему ты так сердишься, жена? — издевался он, закрывая дверь ногами. — Ты ведешь себя так, будто твои трусики еще не пропитались твоими соками, а моя рука не была только что там.
Он поднес руку к носу, вдыхая со злой ухмылкой.
— Мои пальцы до сих пор пахнут твоей киской, Чудовище.
Мои ноздри раздулись от его грубых слов. Спокойствие, существовавшее во мне последние три года, исчезло, исчезнув в одно мгновение. Я услышала, как что-то щелкнуло внутри меня. Я это почувствовала.
— Если ты посмеешь прикоснуться ко мне…
Киллиан усмехнулся.
— Если я захочу трахнуть тебя — когда, где и как захочу, я это сделаю. Если я хочу причинить тебе боль, я это сделаю. Ты моя жена, Джулианна. Ты приняла клятвы. Любить, лелеять и повиноваться… пока смерть не разлучит нас. — Его голова склонилась набок, глядя на меня с такой сдержанной легкостью, что это сводило меня с ума. — Ты помнишь мои клятвы, жена?
Он сделал еще один шаг в мою комнату, но с меня уже было довольно. С ним и его играми было покончено. Я соскочила с кровати, дрожа от ярости.
Я рвала шнурки корсажа, пока из них не вывалилась грудь в лифчике. Его глаза вспыхнули от удивления, а челюсти сжались, но я еще не закончила. Если Киллиан думал, что имеет такой контроль надо мной и моим телом, то я собиралась доказать, что он ошибался.
— Вперед, продолжай. Трахни меня, — прошипела я ядовитым голосом. — Сделай это. Но знай… Я никогда не рожу твоего ребенка, если ты меня заставишь.
Мои слова остановили его. Я, наконец, получила реакцию, нарушив его хладнокровие.
— Ты причинишь вред моему ребенку? — спросил он, его голос был обманчиво мягким.
Я вздернула подбородок, встретившись с его холодным взглядом, даже не моргнув.
— Да.
— Ты убьешь еще одну невинную жизнь из-за своих эгоистичных потребностей? — Киллиан усмехнулся.
Я горько рассмеялась.
— Нет, я спасу своего ребенка от монстра в качестве отца.
Это заставило его вздрогнуть, и я поняла, что попала прямо в больное место.
Я подошла ближе, чувствуя себя по-настоящему храброй впервые после аварии.
— И от необходимости жить жизнью, наполненной злобной ненавистью. Ни один ребенок не хочет узнать, что он или она были зачаты в результате изнасилования. Я окажу ребенку услугу, потому что ты недостаточно достоин быть отцом моего ребенка.
Мы смотрели друг другу в глаза, огонь горел между нами, пока мы не превратились в пепел того, кем мы были раньше. Его кулаки сжались по бокам, а затем я увидела момент, когда он решил проигнорировать мои слова и снова изменить ситуацию в свою пользу.
Но было слишком поздно, потому что я уже знала его слабость. Может, я и была измучена битвами, вся в синяках и крови, но мне надоело быть игрушкой Киллиана. Искупление или нет.
— Смело, — усмехнулся он. — Должен сказать, я скучал по твоему острому языку за последнюю неделю. Ты была слишком послушной, на мой взгляд.
— Ты получил то, что хотел. Ты унижал меня снова и снова…
— И все же ты все еще стоишь здесь, с бушующими серыми глазами и изрыгаешь огонь. — Он указал на меня, где я все еще была в полураздетом состоянии.
— Потому что нельзя сломать то, что уже сломано, — прорычала я сквозь вуаль. — Сколько раз я должна сказать тебе это, прежде чем это проникнет в твой толстый череп?
Он ухмыльнулся, как будто ему нравилось смотреть, как я щелкаю.
Когда он сделал шаг ближе, я предостерегающе протянула руку.
— Сделай еще шаг ко мне, и я закричу.
Киллиан в ответ изогнул бровь.
— Давай, Чудовище. Будь моим гостем. Кричи так громко, как только можешь, я бросаю вызов.
Если я хотела выиграть эту битву, я должна была играть грязно. Как Киллиан поступал со мной несколько раз. Он нажал на столько моих кнопок, что я расстегнулась и не знала, как остановиться.
Дрожащими пальцами я снова зашнуровала лиф.
— Знаешь, в чем твоя проблема, Киллиан? — сказала я, и мой голос стал значительно мягче.
В его глазах мелькнуло удивление, и я улыбнулась.
— Ты мучаешь меня не потому, что хочешь отомстить за смерть Грейслин. Нет. — Я покачала головой с горьким смехом. — Тебе нужен был кто-то, кто вынес бы всю тяжесть твоего гнева и собственных страданий. Ты использовал тот факт, что я была одержима чувством вины из-за смерти моей сестры, и, поскольку ты не можешь быть счастлив в своей жизни, ты хочешь, чтобы всем вокруг тебя было больно. И я стала жертвенным агнцем.
Тень закрыла его лицо, и я увидела момент, когда его глаза потемнели, и впервые не от ярости, а от чего-то другого. Наконец-то я нашла трещины в его холодной стальной
