Прости за любовь (СИ) - Джолос Анна
Расстраиваюсь ещё сильнее и да, начинаю чувствовать себя полной идиоткой, взглянув на ситуацию со стороны.
Они счастливы, а я вдруг такая объявляюсь четыре года спустя и требую встречи для того, чтобы поговорить.
Бред.
Не следовало этого делать. Я совершила ошибку, поддавшись своим эмоциям. Глупо поступила. Так, как мне совсем несвойственно.
И было ведь предчувствие, что не следует идти на концерт! Нет я пошла туда. Позвонила на передачу. Притащилась к причалу. Села на теплоход.
Рука-лицо просто.
Чем думала? Не узнаю себя. Это будто какой-то сон! Дурной и мучительно длинный…
Пока доезжаем до района, в котором Полина снимает квартиру, накручиваю себя до такой степени, что впору наложить руки и сгореть со стыда из-за своего идиотского поведения.
А уж когда по радио начинает звучать песня «Потеряны», меня разрывает внутри окончательно. Благо, парень сразу вырубает её. Похоже, тоже не горит желанием слушать собственноручно созданный хит…
Проходит ещё немного времени.
Сворачиваем в арку.
Знакомый двор.
БМВ тормозит у дома Филатовой. Марсель выходит первым и открывает мне дверь.
— Пять минут подождите, — бросает водителю и, к моему ужасу, идёт провожать меня.
Уж лучше бы просто остался в машине. Так мне было бы гораздо легче. Так не пришлось бы прощаться.
Проходим мимо лавочки, на которой оставлен мусор: пачки от чипсов, пустые банки из-под пива, пакет.
Заходим в подъезд.
Поднимаемся по лестнице, спиной ощущая на себе тяжёлый взгляд.
Иду впереди, Марсель следом. Преодолеваем ступеньку за ступенькой. Пролёт за пролётом.
Переступаю битые стёкла от бутылки и бычки от сигарет, брошенные прямо на пол. Раньше тут такого не было. До того, как поселились новые соседи.
Останавливаюсь у нужной двери. Достаю из кармана ключи. Поворачиваюсь.
— Здесь живёт Филатова? — спрашивает он, нахмурившись.
— Да.
— Ясно. Баллончик перцовый пусть себе купит. На всякий.
Молчу.
— Рабочая вещь.
Баллончик.
Именно с него всё когда-то началось и закрутилось. До сих пор себе удивляюсь. Как не побоялась им тогда воспользоваться?
Поднимаю взгляд на Марселя.
Встречаемся глазами и почему-то кажется, что мыслями он тоже там, в лесу.
Я на земле. Он сверху. Дыхание частит из-за погони. Впервые разглядываем друг друга.
— Спасибо, что довёз, — благодарю тихо.
— Может, я и конченый, но не настолько, чтобы бросить тебя одну посреди ночи, — произносит в ответ, убирая руки в карманы.
Киваю.
Не понимаю, что уместно сейчас сказать.
Минуты тянутся, а мы молчим, стоя в метре друг от друга и слушая тишину, изрядно давящую на психику.
В груди тяжело, но не спешим прощаться. Наверное, потому, что оба прекрасно понимаем: больше никогда не увидимся. То, что случилось сегодня, точно не повторится. Это случайный сбой с орбиты, на которую в срочном порядке необходимо вернуться. Дальше каждый сам по себе, как было все эти четыре года.
Моргаю, не в силах больше терпеть. Чувствую, как по щеке одна за другой вниз скатываются слёзы. Ощущаю их соль на своих губах.
Марсель, к сожалению, это видит.
Напряжённо стискивает челюсти.
Дёргается кадык.
Наблюдает за тем, что со мной творится.
Когда вдруг протягивает ладонь и касается пальцами моей скулы, разогнавшее ритм сердце, буквально трескается на части.
Оторопев, замираю. Абсолютно не ожидала, что у него возникнет порыв прикоснуться ко мне.
Не дышу, пока осторожно проводит пальцем по щеке, стирая с неё влагу.
— Не плачь.
Только хуже становится. Шумит и звенит в ушах. Голова кружится. Воздуха не хватает.
Я не выдерживаю того, что со мной происходит. Организм попросту не справляется с эмоциональными перегрузками.
Не осознавая, что делаю, за секунду преодолеваю тот самый несчастный метр, разделяющий нас.
Обнимаю Его. Крепко-крепко.
Так мечтала, что однажды смогу…
— Прости меня, — шепчу, перемещая руки за крепкую шею. — За всё прости.
Прильнув к горячей коже, заливаюсь слезами.
Так больно мне внутри сейчас.
Так больно!
Невыносимо…
Глава 18
Марсель
Просыпаюсь тяжело и не сразу.
Нехотя оторвав голову от подушки, принимаю сидячее положение.
Морщусь. Трогаю затылок. Чердак трещит так, как будто накануне кто-то отсыпал мне добрую порцию пиздюлей.
Потираю глаза. Пытаюсь сообразить, что за грохот разбудил меня, и вдруг до меня доходит тот факт, что в дверь настойчиво стучат.
Убираю в сторону одеяло. Свешиваю ноги вниз. Предпринимаю первую попытку встать, но она заканчивается провалом. Теряю равновесие.
Обматерившись, пробую снова. На этот раз получается не просто подняться, но и добраться по стенке к источнику шума.
— Здорова.
Первое, что вижу, когда открываю дверь, — недовольная рожа Ромасенко.
— Ты в норме, бро? — обеспокоенно интересуется Горький.
— Да. Чё случилось?
— Случилось то, что мы проебали из-за тебя самолёт, — отвечает Макс, заходя в квартиру.
Самолёт.
Концерт.
Начинаю догонять.
— Никто из нас не мог тебе дозвониться. Что с телефоном? — Паша заходит следом.
— Сел, по ходу.
— Ты один? — оборачиваясь, уточняет Ромасенко.
— Да.
Перемещаемся в глубь студии.
— А эта сука грузинская где?
— Фильтруй речь, Ромас, — одёргиваю я его и не спеша наклоняюсь за пачкой сигарет, лежащей на тумбочке возле кровати. Кружится блин всё вокруг.
— Не жди от меня этого.
— Дай жигу, — обращаюсь к Горькому потому, что свою найти не могу.
— Держи.
— Холодно блядь как в морге, — Макс берёт пульт и выключает кондёр. — Судя по тому, что ты забухал, ваш тет-а-тет с Джугели прошёл дерьмово.
Молча открываю дверь на балкон и выхожу. Пацаны за мной. К сожалению, эта дурная привычка у нас одна на троих. Только Чиж, молоток, не курит.
— На хера о встрече просила? Что ей от тебя надо было?
— Поговорить.
— На тему?
— На тему того, что произошло четыре года назад.
— Очень «вовремя». Ещё б лет через десять объявилась, — кривится он.
— Объяснилась? Сказала, почему исчезла? — подключается к разговору Паша.
— Типа не хотела больше тревожить меня и мою семью.
— Падла! Сбежала, не дав показания!
— Макс… — предупреждающим взглядом в него стреляю.
— Что Макс?
— Горозия-старший её шантажировал. Вроде как, у него был какой-то компромат на её отца.
— Это её ни хера не оправдывает. Она была обязана дать показания!
— Да класть мне на показания. Я думал, что узнаю почему она ни разу за это время не позвонила… — глубоко затягиваюсь и через несколько секунд выдыхаю дым.
— И?
— Кроме извинений и сожалений ничего конкретного не услышал.
— Пошла она куда подальше со своими извинениями! Надо отлить.
Ромас тушит окурок в пепельнице и возвращается в квартиру.
— Как у неё дела? — Горький опирается спиной о перила. — В Барселоне живёт?
— Да. Играет в свой любимый теннис, спит с тренером. Всё зашибись. Исключая тот факт, что папаша в тюрьме до сих пор.
Друг выгибает бровь.
— Про тренера сама, что ль, сказала?
— Ага, типа съезжаться планируют, — снова делаю затяжку. — Вот на кой икс мне эта информация? — усмехнувшись, стискиваю зубы.
Опять завожусь какого-то чёрта.
Смешно, ей богу. Столько лет прошло…
— В Москву к отцу приехала?
— Видимо. У Филатовой остановилась.
— Полина в столице?
— По ходу, перебралась сюда после окончания универа. Снимает хату в САО.
— Ясно. Сложился в итоге у вас диалог с Джугели?
— Не особо.
— Почему именно сейчас дала о себе знать?
— Про чувство вины заливала. Якобы в глаза мне посмотреть должна была и поблагодарить за то, что не позволил Горозии вывезти её из города.
