Огненное сердце - Юлия Резник
– Яр, а ты вообще чего хочешь? – устало интересуюсь я. – Наказать меня? Так не за что.
– Ну это мы еще посмотрим, – скалится. В этот момент машина притормаживает у какого-то административного здания. Все перед глазами плывет, я не узнаю места, куда он меня привозит. Понимаю только, что это центр. И что меня никто не собирается похищать, чтобы потом… не знаю, что со мной сделать.
– Пойдем! – рявкает Сидельник. К нему тут же подбегает охрана. Мы, очевидно, заходим с черного входа. Голова кругом, охватывает какое-то странное отупение. Пялюсь на редких встречных в попытке понять, что же происходит. По мужчинам в Бриони ничего понять нельзя. Это их привычная форма одежды. С женщинами могло быть интереснее. Но мы встретили всего парочку. И обе они были одеты тоже вполне по-деловому. Хотя и напомажены сверх меры.
– Куда ты меня притащил? – спрашиваю устало.
– На торжественное награждение.
– М-м-м. И кому на этот раз раздают медали?
– Многим. И твоему ебарю. Не догадываешься, за что? – ухмыляется Сидельник. – Звездочки генеральские, теперь вот еще… Не поскупились, в общем. За такого персонажа, как я, одаривают щедро, Амалия.
Ноет. Все сильней. Будто кто-то воткнул палец между ребер и теребит, теребит… Лечу себя мыслями о том, что ничего и никогда не рассказывала Мусе. Что я тупо не могла ему быть в этом полезной. Даже если Сидельник прав, и именно Гатоев сыграл не последнюю роль в его падении. Достать его через меня было попросту невозможно. Тогда… Почему он со мной? Зачем? Из исследовательского интереса?
– Вот. Смотри.
Оглядываюсь. И наконец, понимаю, что мы в одной из лож, окружающих довольно большой зал. Отсюда он как на ладони. Пестрая толпа расстилается внизу. Красные дорожки – как разметка. В первых рядах, наверное, самые важные гости сидят. В следующих трех – публика попроще.
– В первом ряду посадили. Как будто я уже все…
– А ты нет? – Мусу еще не вижу. Оборачиваюсь к Сидельнику. Так гораздо безопаснее для души.
– Не дождешься, – рычит.
– Да я и не жду. Что бы ты там не думал.
Сидельник взвивается, будто ему вожжа попала под хвост. Хотя я надеялась как раз таки на обратную реакцию.
– Смотри! – подталкивает меня к перилам. – Видишь? Вон он. С невестой сидит. А рядом – его будущий тесть. Серьезный человек. Надо объяснять, в какой системе?
Яр клонит меня рукой. Давит между лопаток. Там еще недавно у меня были крылья. А теперь нет… Теперь нет.
– Ну?! Как тебе? Девке двадцать лет. По их меркам – старуха. But who cares? – зачем-то переходит на английский. А ведь и правда. Кого это волнует? Уж точно не Гатоева. Ну не ее же возрастом и красотой он руководствовался, прося руки этой девочки? Господи боже мой.
Отвернуться бы. Но я во все глаза пялюсь. И пусть не вижу ничего кроме темной макушки, все равно не могу отлепить от нее взгляда. Что хочу разглядеть? Красоту? Так опять же в их случае она ничего не решает. Последнее дело – загоняться на этот счет, искать в себе причины случившегося. Потому что у этого в принципе нет никаких объективных причин. Как нет и ответа на вопрос – а зачем вообще это было?
– Я хочу уйти. Ты позволишь?
Дергаюсь, скидывая его руку. И счастье, что Сидельник меня не пытается удержать. Потому что я бы, наверное, и в драку полезла, лишь бы этого больше не видеть. В безобразную бабскую драку.
Покидаю ложу и бегу вперед, не разбирая дороги. Во рту металлический привкус крови. Сердце в мясо.
– Выход там, – направляет меня какой-то мужик. Может, кто-то из свиты Сидельника, я не знаю. Да и в принципе не задаюсь я таким вопросом. Подсказали, как выйти на воздух, и ладно. Потому что он заканчивается… И я хриплю, будто меня душат. Уже на улице приваливаюсь к прохладной стене.
– Поехали, – командует Сидельник.
– Зачем?
Правда, не понимаю. Зачем это все.
– Расскажешь, о чем он тебя выспрашивал.
– Яр… Мы не говорили о тебе, прости. Хотела бы рассказать, да нечего. Хочешь – верь, хочешь – нет. Мне все равно. А теперь убери от меня свои руки. Мне нужно подумать…
– Не дури.
– Просто отвали от меня, твою мать! – ору, срываясь в тоненький плач. – Все от меня отвалите…
Глава 18
Конечно, Яру плевать на мои просьбы.
– Высажу у дома, а там делай что хочешь, – зло бросает он. Тянет к машине, сам открывает дверь. А над головой грохочет! Раскатистый гром резонирует с шумом внутри. Молнии прошивают небо длинными кривыми строчками. Какое-то время едем молча. Яр плотно на телефоне, который до этого, видно, был выключен, и может показаться, что ему до меня нет дела. Но это не так. Он то и дело возвращается ко мне взглядом. Отчего левую щеку жжет.
– Не вздумай никуда сбежать.
Я оборачиваюсь ровно в тот момент, когда машина притормаживает у дома. Медленно оборачиваюсь к человеку, который очень долго был частью меня. И тупо его разглядываю, задаваясь вопросом, что он мне сделает, если я ослушаюсь? Убьет? А я живая? Нет… Так что и бояться нечего. Толкаю дверь, выставляю перед собой руку с вытянутым средним пальцем и тычу ему под нос.
Двор у нас закрытый. Пока я вожусь с кодами на входной калитке, кортеж Сидельника уезжает. Я приваливаюсь к кованым прутьям, когда стихает шуршание шин.
– Амалия… – окликают меня Димкиным голосом.
– Ты чего здесь? Как узнал мой адрес?
Сил нет. Нет нужной интонации в голосе… Возмутиться бы, отослать. Но когда Димка подходит ближе, касается моего подбородка и, внимательно вглядываясь в лицо, ведет головой из стороны в сторону, я лишь безропотно подчиняюсь.
– Что он тебе сделал? – шипит. – Что сказал?!
– Ничего нового, Дим. Напомнил, какая я дура.
– Значит, не хочешь рассказывать? – злится.
– Не хочу. Вообще ничего не хочу. Даже домой возвращаться.
Замершую в ожидании ненастья тишину пронзает очередной раскат грома. Я задираю лицо. То ли к небу, то ли к своим темным
