Сломанная кукла (СИ) - Рам Янка Янка-Ra
Выгибается, открывая изящную шею.
А я помню, как целовал ее...
Ее руки гнутся назад как крылья. Она замирает... И в этот момент вдруг гаснет всё и обрывается музыка!
Непроглядная темнота...
Вздох с ропотом по залу.
Адреналин бьёт в голову. Секунд пять настороженно жду, пока включат прожектор. И не дождавшись, срываюсь на сцену, в темноту...
Глава 41 - "Домой"
Саундтрек: Сабина Ахмедова - Позовименяссобой
Когда гаснет свет, я сразу же понимаю, что что-то не так. Хотя он должен быть притушен по сюжету. Потому что свет гаснет не только на сцене, но и в оркестровой яме. Именно поэтому музыканты замолкают.
Бывает всякое... Техника может подвести. И я бы, пожалуй, поверила в это, если бы не ждала Алишера.
И плечи мои сразу сжимаются, уходя вперёд. Съеживаюсь…
Слышу шорох и шепотки за спиной от кордебалета с дальнего края сцены.
- Держим мизансцену! - негромко отдает команду режиссер.
Сердце грохает в груди, я замираю от первых симптомов панической атаки.
Нет! Делаю глубокий вдох, задерживаю дыхание. Распрямляюсь, удерживая спину, сейчас вспыхнет свет. Должен!
Здесь рядом отец и охрана, прямо передо мной в зале сидит Диляра и полный зал ее людей. За спиной - много танцоров.
Свет не вспыхивает. Хотя для запуска генератора достаточно десяти секунд.
Нет, что-то не то... А я ведь даже не смогу закричать, если что-то!..
И я разрываюсь между тем, чтобы сорваться с места и вбитым с детства вместе с кровью и потом "Show must go on!"***
- Господа, минуту терпения, у нас техническая неполадка. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах.
Мне кажется, что параллельно с этим голосом я слышу свое имя.
Дёргаю головой. В полной темноте мне кажется, что это Гордей.
Отменив паническую атаку, мое тело превращается в тревожный сенсор. И сердце начинает трепетать.
- Божена! - громче.
Разве может он быть здесь?!
- Божена, твою мать!.. - совсем рядом.
Дергаюсь на голос, врезаясь в него как в скалу. Он подхватывает, не позволяя отлететь и упасть.
Чувствую, как крепко сжимаются его объятия.
Он дёргает меня в сторону, чуть оттаскивая.
Мой висок прижимается к его челюсти. И... Я не чувствую щетины. Все гладко. Как у Алишера.
Под моей ладонью - гладкая рубашка и полы пиджака.
Ахнув от ужаса, начинаю отбиваться.
Мне кажется, я слепну даже в непроглядной темноте сцены.
- Нет-нет-нет!! - задыхаюсь.
- Тихо! Черт! Это я... - стискивает меня так, что не шевельнуться.
Он?!
Замерев, трясущимися пальцами веду по лицу. Шрам на месте. А щетины и правда нет.
- Это правда ты?!..
- Я... - горячий выдох мне в кожу.
Истерично смеюсь и рыдаю одновременно, вжимаясь лицом ему в шею.
- Ты...
- Ч-ч-ч... - его губы скользят по моей брови. - Уходим.
Люди начинают включать телефоны, везде мерцают экраны. И за кулисами тоже.
- Тебе нельзя тут... - шепчу я. - Сейчас включат прожектор, я должна быть в центре.
- Нет! - резко и агрессивно цедит он. - Уходим.
Оттаскивает ещё на пару шагов.
- Гордей!.. - несмело сопротивляюсь я. - Ты что?..
И прожектор вдруг вспыхивает. Вместе с софитами. Оглушающий треск, переходящий в перезвон.
И я чувствую, как лечу в сторону, в руках Гордея. Мы падаем на пол, я оказываюсь под ним. Больно бьюсь головой об пол. От веса его тела дыхание выбивает из лёгких.
Все приходит в движение. Перезвон заканчивается.
- Стекло прожектора лопнуло!
- Закройте кулисы!
Конферансье вежливо оправдывается перед публикой, объявляя технический антракт. Из динамиков в зале играет классическая музыка, чтобы заглушить шум на сцене.
Я вижу громоздкие ботинки СОБРа. И слышу специфические стальные звуки, возводимых предохранителей оружия. На Гордея наставляют винтовки.
- Отставить... - тихий голос отца. - Это Ершов. Какого хера он смог проникнуть на сцену, а?!
- Ты в порядке? - поднимается на локтях Гордей, заглядывая мне в лицо.
- Кажется... - шокированно шепчу я.
Он поднимается, стряхивая с себя осколки, поднимает меня.
- Какого черты ты здесь?! - злится отец.
На лице контрастные пятна.
- Пришел на балет, - пожимает плечами. - Мест в партере не было, с балкона не видно нихрена. Ну и... Я остался в проходе. Свет погас. Я... интуитивно среагировал.
- Хитрая сука... - стучат каблуки. - Ну конечно он не здесь!
Оглядываемся. Диляра поднимает один массивный осколок.
Основная масса самых громоздких упала в центр, где я должна была стоять.
- Не убило бы... - демонстрирует она толстое острое стекло. - Но ранило бы прилично. И что тогда по его плану?
- Скорая... - щелкает пальцами Гордей. - Скорая на черном входе.
- Да!
Она выхватывает рацию и начинает отдавать распоряжения.
Всё снова приходит в движение. Сцену поспешно убирают.
- Пусть выйдет дублёрша, уводим Божену, пустите слух, что она ранена осколками.
Балерины возмущённо сетуют, боясь продолжать и наткнуться на неубранный осколок.
Хаос...
Гордей накидывает мне на плечи свой пиджак. Он разрезан на спине в нескольких местах.
- Ты в порядке?! - ощупываю его голову и шею, рубашку.
- Нормально.
- Божена, - за талию отец пытается оторвать меня от Гордея.
Но я знаю, что если отпущу его сейчас, то всё...
Я и хватаюсь за него, прижимаюсь, поднимая на него умоляющий взгляд.
Ну не отпускай меня, пожалуйста!
Он подхватывает меня на руки. Легко, как пёрышко. Так, что я взлетаю в невесомость на мгновение.
Обнимаю за шею, пряча лицо от всех. Вокруг охота и где-то близко Алишер, а мне спокойно и хорошо в этих руках.
- Куда? - уточняет Гордей у отца.
- Ладно... В гримёрку.
Стоя в дверях, отец забирает рацию у бойца и переговаривается с кем-то.
Гордей загораживает меня спиной от всех.
А я сижу на высоком столике, вцепившись в рубашку и не моргая глядя на его лицо. Он совсем другой сейчас... Только шрам и глаза узнаю. Трогаю подушечками пальцев его губы, жадно пожирая взглядом новые открывшиеся черты лица.
Мне кажется, он самый красивый на свете мужчина.
Он ласково поглаживает меня пальцами по щеке.
- Ты приехал...
- Приехал.
Закрывая глаза, целует мои пальцы, скользящие по его губам.
- Цветы, - улыбаясь с сожалением, пожимает плечами, - уронил на сцене. Не донес. Прости...
Глажу его носогубные линии, углубившиеся от улыбки.
И тоже улыбаюсь ему.
Он нес мне цветы...
Ловлю его большие кисти и вжимаюсь в них лицом. Нюхаю его кожу, умирая от мурашек.
- Гордей... - поднимаю взгляд. - Забери меня, пожалуйста.
Хмурясь, отрицательно качает головой.
- Мне некуда, моя девочка, - хрипло. - Тебя... ТАКУЮ забрать.
Какую - такую?! Ну, какую?? Что со мной не так??
- Мне ничего не надо... Просто, чтобы рядом ты... Хоть куда. Хоть в тайгу.
- Мне вот сюда, - стучит пальцами себе по груди, - тебя некуда забрать. Там нет хорошего места для тебя. Там только плохие места. А я хочу, чтобы у тебя всё хорошо было.
- А я его создам... - кусаю губы до боли. - Хорошее место.
Прижимается губами к моему виску, отрицательно качая головой.
Нет! Я не согласна, слышишь?! - протестует все внутри меня.
Я это место чувствую, я в него сейчас как домой вернулась! Оно есть...
- Взяли! - рявкает отец.
Гордей, вырываясь из моих рук, разворачивается.
- Мансурова?! - уточняет он.
- Мансурова! - оскаливается с ненавистью отец.
- Я хочу увидеть! - спрыгиваю со столика. - Хочу увидеть его!
Внутри грохочет от адреналина. У меня почти истерика. Но тихая. И не от ужаса. От ликования скорее! Мне хочется бежать скорее и смотреть на это во все глаза, впитывая то, что он наконец-то "обездвижен"!
