Сожги венец безбрачия - Евгения Халь
– Спасибо вам. К сожалению, ничего не знаю об этом. И за чай с пирожками спасибо! – я встала из-за стола.
Эти несколько шагов до своей калитки я прошла на негнущихся, дрожащих ногах. Что происходит? Почему папа так странно себя повел? И почему мама мне ничего не сказала? Между нами никогда не было ссор из-за денег. Я давно сама зарабатываю и ничего мне от нее не нужно. Папа при жизни мне делал дорогие подарки. Например, квартиру, в которой я живу. Пусть маленькую и старенькую, но свою и в центре Москвы. Еще отправлял меня на стажировку в Испанию и оплачивал учебу. Но от новой машины я отказалась, когда он настаивал, чтобы ее купить тоже в подарок. Сама купила старенькую. Стыдно было брать у него деньги. Хотя он не раз предлагал. Мама пыталась водить меня по бутикам и одевать в гламурные шмотки. Мне и это не было нужно.
Я даже не знаю, что написано в завещании, которое составлял Герман, когда папа лежал в больнице. Мне это никогда не было интересно. Зачем же мама со мной так?
Я зашла в дом, взяла телефон и позвонила маме. Но она разозлилась, едва дослушав мой рассказ.
– Ты что мне не доверяешь, Лаура? – слезы обиды зазвучали в ее голосе.
– Конечно, доверяю, мам. Просто поделилась с тобой тем, что узнала. И ничего не поняла.
– Да ерунду они несут какую то! – возмутилась она. – Папа бы к нотариусу пошел. Или мне сказал. Герману, в конце концов. У нас же свой семейный юрист есть. Второе завещание, написанное на даче и подписанное соседями. Зачем?
– Не знаю, поэтому и спрашиваю.
– Эти старики совсем из ума выжили, – заявила мама. – Деменция на пороге явно. Куда их дети смотрят, не понимаю. У нас есть завещание, составленное Германом, когда папа лежал в больнице. Это было за три дня до его смерти. И твой отец сам на этом настоял. Я так волновалась за него, что вообще ни о чем таком не думала. Господи, ну как можно помыслить о таких вещах, когда любимый человек фактически при смерти? – она заплакала.
– Мам, ну что ты? Ну перестань! Не плачь, пожалуйста!
– И потом, – она взяла себя в руки и в ее голосе снова прозвучало раздражение, – ты же знаешь, что написано в том самом завещание. Ты всё слышала.
– Я ничего не помню. У меня мозг отключился.
– Тогда я тебе его пришлю по электронной почте. Хотя нет, не доверяю я компьютерам. Приезжай ко мне, пожалуйста, и я дам тебе нотариально заверенную копию.
– Мам, ну зачем ты так?
– Я просто хочу, чтобы она у тебя была. А то вдруг еще кто-то что-то расскажет. Мало ли? Вокруг полно завистников. Эта клуша Мария Ивановна мне всегда завидовала. Потому что еще когда ты была маленькая, то она уже выглядела, как моя мама. А ее муж на меня откровенно засматривался. Ты уже большая, так что могу с тобой поделиться. Нет ничего хуже зависти некрасивой бабы. Так что я тебе копию дам.
– Мам, я ни за каким завещанием не заеду. Мне некогда. Работы очень много.
Она так злилась, что я не решилась сказать ей, что лечу на Кубу. Зачем? Оттуда напишу по электронке или «Ватсапу». Она и так ненавидит всё, что с этим местом связано. Да и что ей сказать? Что ищу женщину, с которой у папы явно был роман? Что я видела на сеансе мамину истерику у колдуна?
Остаток вечера я просидела на диване, глядя в темноту. Так и заснула, не раздеваясь, укрывшись пледом. Утром мне позвонил Никита и сообщил, что билеты куплены, гостиница заказана, и можно вылететь сегодня вечером. Я помчалась домой собирать чемодан.
Распахнув шкаф, я застыла перед ним, соображая, что взять с собой. И в этот момент позвонил Матвей .
– Слушай, Лаура, я целый день вчера пытался узнать хоть что-то об этой Шуре Колесниковой. Подключил пациентов со связями. Мне скинули большой список полных тёзок, подходящих по возрасту. Но вот в чем загвоздка: ни одна из них никогда не была на Кубе. И ни одна не похожа на ту самую девушку, что на фото с твоим отцом. А если она так и осталась на Кубе? Или переехала в другую страну?
– Это я и собираюсь выяснить, Матвей, – я бросила в чемодан легкую куртку на всякий случай. – Сегодня вечером лечу на Кубу. Возможно, там моя память проснется, наконец.
– Если бы я не позвонил, ты бы мне ничего не сказала? – возмутился он. – Почему? Я твой психотерапевт и полечу с тобой.
– Нет, я лечу не одна.
– Не одна это значит с Никитой? – саркастическим тоном уточнил он.
Он что телепатией владеет?
– Да, с ним, – пришлось сдаться мне.
– Послушай, Лаура, Никита тоже мой пациент. И могу сказать одно: вы с ним не подходите друг другу.
– Почему это? У нас серьезные отношения, – не согласилась я и застыла с цветастой юбкой в руках.
Зачем я это ляпнула? Тем более, что соврала. Нет между мной и Никитой никаких серьезных отношений. Неужели мне захотелось заставить Матвея ревновать? Подколоть? Немного унизить за все те психологические эксперименты, которые он проводил надо мной?
– Серьёзные отношения? – ехидно осведомился Матвей. – Ну давай я тебе расскажу то, о чем ты так до сих пор и не догадалась. У мужчин и женщин часто разнятся представления о серьёзных отношениях. Для неё это семья, дети. А для него – когда он просто не спит с другими женщинами. Понятно, что такая пара быстро разбежится. Потому что цели изначально разные. А нервы и время уже не вернёшь. Поэтому, Лаура, важно не только спросить у мужчины: серьёзные ли у вас отношения? Но и убедиться, что представление о них у вас одинаковое. Особенно, если тебе давно не восемнадцать, и ты мечтаешь о детях. И просто приятного времяпровождения уже недостаточно.
– Спасибо, конечно, за ликбез. Но уж как-нибудь сама решу насчет наших с Никитой отношений, – я нетерпеливо прервала его монолог.
– Приятной поездки, Лаура! – сухо отчеканил он и повесил трубку.
Меня словно обожгло холодом. Я плюхнулась на кровать и закрыла глаза. По спине и шее поползли
