Недотрога для тирана (СИ) - Саша Кей
Одновременно он углубляет проникновение и касается набухшего раздразненного клитора. Прикосновения к нему выводят меня на новый виток сладких ощущений. Не став кружить вокруг да около, Михаил легким нажимом отправляет меня в космос.
— Вот так, моя хорошая, — порочный шепот кружит голову. — Страстная девочка.
Он просовывает руку подо мной и захватывает в плен ноющую грудь, вжимая меня в себя, делясь своим жаром.
Мы совпадаем изгибами словно половинки одного целого. Плавное скольжение члена в зажатой киске дарит умопомрачительное ощущение. Маховик набирает внутри обороты. Головка ударяет где-то в глубине, и новый толчок отзывается под сердцем.
Еще, и еще, и еще… Ах! Невыносимо сладко!
Я вцепляюсь в руку, обнимающую меня, будто без нее я не выдержу. Меня сносит потоком ощущений: Юдин берет меня на всю длину, с оттяжечкой, размазывая мои соки по бедрам, ласкает чувствительную горошинку, нежно щиплет соски, тяжело дышит в затылок…
Нестерпимо быть спелёнатой его объятьями, чувствовать каждое движение и не иметь возможности выплеснуть переполняющее меня напряжение.
И я не выдерживаю накала.
Отнимаю его руку от пульсирующих сосков и подношу к лицу.
Кончиком языка касаюсь подушечки среднего пальца и, облизнув губы, втягиваю его в рот. Нежно посасываю, и Михаилу срывает папаху начисто.
Он закидывает мою ногу себе на бедро и быстрыми короткими толчками в такт движений моих губ доводит нас до сокрушительного финала. Он еле успевает из меня выйти и кончает мне на ягодицы. Горячее семя брызгами ложится на кожу, принося мне какое-то извращенное удовольствие.
Наверное, потому что он все-таки потерял контроль. Он даже забыл про заготовленный презик.
— Ядовитая зараза, — выдыхает он.
Прячу довольную улыбку в простынях.
— Даже и не надейся, что это все.
Глава 34
— Не, не, не, — отползаю я от маньячины. — Десерт дело такое, сладкое нужно употреблять небольшими порциями.
Юдин провожает заинтересованным взглядом мои ягодицы.
— Я даже первый голод не утолил! — возмущается он.
Ну нет, он же опять будет совать в меня свою дубинку… Он был без презика, опасно!
— Я в душ, — мотаю головой так активно, что расслабленный организм, принимает это неодобрительно.
Михаил перехватывает меня за пятку, препятствуя побегу.
— Марина, я слов на ветер не бросаю. Ты у меня за все две недели расплатишься!
— Ой да ну тебя, — отбрыкиваюсь я, а сама глазом кошусь на орудие возмездия.
И чем чаще я бросаю на него взгляд, тем агрессивнее оно выглядит. Мамочки!
Хорошо, что я не видела его до того, как оно в меня попало!
Я не трусиха, но орган Юдина внушает пиетет.
Еще в больший трепет меня повергают его слова:
— Я сдерживался, потому что не был уверен, что ты выдержишь. Марин, сейчас у меня нет сомнений, что тебя можно покатать, как следует.
Как следует? У меня киска сжимается при одной мысли, как это — как следует? Он же обрезанный… Выносливый должен быть… Во рту пересыхает.
Очнись, Марин! Ползи к черту в ванную!
Пикнуть не успеешь, как уже будешь стонать под этим монстром!
Я активнее перебираю локтями и все-таки вырываюсь из хватки Михаила. Бросаю на него победный взгляд, и понимаю, что только раздразнила кое-кого.
Пискнув, я драпаю в ванную.
Я уже совсем не такая смелая, как прежде. После того, как Юдин меня ублажил, сопротивляться ему мне будет сложнее.
Я бурно кончаю, даже когда он только пальцами меня, а уж членом… Дьявол!
Кто же знал, что он так развратен и опытен!
Совсем свежие воспоминания подкидывают картины того, насколько опытен, и по телу прокатывается горячая волна. Разложил за пять минут, через десять был во мне, а я только довольно стонала, пока он буравил мою дырочку! Кошмар!
Смотрю на себя в зеркало, и ни следа стыда или раскаяния на лице не нахожу.
Только сытое лицо удовлетворенной дважды женщины.
И глаза с дурнинкой.
Я забираюсь под душ, смываю с себя следы такой внезапной страсти, и руки сами повторяют движения Юдина: от груди через живот и к…
Дверь распахивается.
— Я вовремя, — одобрительный голос Михаила застает меня врасплох.
Ять! Вот так вот привыкать жить одной. Запираться даже в голову не приходит.
— Я почти все, — заполошно машу на него руками.
— Да я вижу, — его горящий взгляд блуждает по моему телу. — Принес тебе шкуру, леопардица.
В руке Юдина зажато то самое неглиже.
— А трусы?
— А зачем они тебе? — искренне удивляется он. — Это же неудобно.
С этими словами Юдин вешает добычу на крючок и забирается ко мне под струи. Сразу становится тесно, неудобно и очень волнительно. Михаил занимает очень много места, и как-то само собой оказывается, что я прижата огромным телом к прохладному кафелю, и в живот мне упирается набирающий твердость член. С каждой секундой моя решительность тает.
А еще мне хочется наконец-то исследовать этого шикарного самца.
Там в постели он не дал мне проявить хоть сколько-нибудь инициативы.
Бороться с собой — гиблое дело, и я скольжу руками по его груди, шее, плоскому животу, наблюдаю, как запутываются капельки воды в дорожке волос, убегающей от пупка к члену. С замиранием сердца смотрю, как он рукой моет свое внушительное хозяйство, и этот бытовой жест распаляет во мне похоть.
Я тянусь ладошкой к массивному органу, а кончиком языка к некрупным соскам.
И не фига не успеваю, потому что в мгновение ока оказываюсь придавлена окончательно.
— Хренушки, Марин, — между бедер вклинивается его бедро с жесткими волосками. — Мы играем по моим правилам.
Хочу возмутиться: это что еще за правила такие бесчеловечные, но
