Она любила кофе (СИ) - Полесья Золотникова
— Ахаха, Щука — артистка ты. Вроде недавно заливала, якобы решила вычеркнуть Серого из своей жизни. Ну, и кого ты обмануть хотела? Ревнуешь, словно пять лет успели прожить в браке.
— Блин! — обреченно закрыла глаза руками Танька.
— Выходит все-таки нужен, да? — ехидно спросила Тоня.
— Почему все сложно?!
— Сама усложняешь, — между делом заметила соседка.
— А что? Надо быть проще и тоже пойти на него вешаться после всяких странных, непонятных СМС?
— Если учесть, что на другие сиськи пацан не повелся, ты в плюсе. Можно попробовать, — хмыкнула та с видом, мол, в любви все средства хороши.
— Ага, может, еще прикажешь мне Сергею предложение сделать, стоя на коленях?! Тогда точно моим будет на всю жизнь.
Антонина громко рассмеялась, представляя подобную картину, а вот Тане было не до смеха. Она, подавлено рухнув на кровать, уткнулась лицом в подушку.
— Не пробовала отпустить прошлое? Люди разные. Зачем всех под одну гребенку? — неожиданно спросила собеседница. — Что если Сергей действительно не при чем? Что если он — твоя судьба и второй шанс на счастье? Прикинь, Белова вас специально рассорила, а эта жаба Норман окрутит, залетит и заставит ребенка воспитывать?
В ответ Щука зло ударила по кровати.
— То-то и оно. Потерять навсегда любимого человека из-за нелепого страха…
— Какого?! — аж подорвалась нервно с кровати Татьяна.
— Любимого, Тань. Глаза открой. Ты совсем потерянная стала, когда поругалась с Илларионовым. Может, уже хватит врать самой себе, якобы парень тебе не нужен? Кстати, Илларионов пытался с тобой поговорить?
— Да, но Норман не давала, будто специально. А, может, ее тоже подговорили? И сестра не отвечает. Блин! Скоро точно свихнусь! Обещаешь, хоть иногда в дурке навещать?
— А хочешь сушеной мяты? Зальешь кипятком. Настоится, выпьешь. Хорошая вещь. Успокаивает.
— Меня уже ничего не успокоит.
— Ой ли. Спорим, если зажмешь Сергея раньше Лерки и накажешь за плохую смс, сразу жить захочешь? — внезапно спросила Антонина, ехидно прищурив глазки.
Таня аж невольно побелела:
— Уподобляться ей? Ты издеваешься?!
— Вот увидишь, весь психоз снимет, как рукой. А если нет, разрешаю прийти и пнуть меня за плохой, очень плохой совет. Даже не обижусь, честное слово.
— Ты реально ненормальная, — покачала головой Щукина.
— Ну, тогда не удивляйся, если в течение недели у пацана сорвет кран, новенькая получит желаемое. Ибо у парней тоже нервы не железные, «как бэ». Да, чувства это хорошо, но и трахаться хочется, когда молодой. Физиология, малышка, ничего не поделаешь, — ухмыльнулась соседка.
Щука раздраженно запустила в Тоньку подушкой.
— Эй, эй, ты еще не выиграла спор. Все убийства потом.
— Это репетиция! — зло буркнула Таня.
— Не думала, что ты настолько в себя не веришь. Ну, ок. Только потом не плачь, если он уйдет. Сдайся, чтобы потом всю жизнь жалеть. Давай, это проще всего. И будет как в мексиканских сериалах: «Она осталась несчастной, старой девой, потому что вовремя не смогла произнести три важных слова. А он женился на другой, заколебавшись ждать с моря погоды. Драма, разбитые судьбы, ночные сопли в подушку, в тайне от нелюбимых. Ах, жизнь моя — жестянка. Да ну ее, в болото! Жизнь — боль, любви нет, а все мужики — козлы!»
— Тонь, я тебя сейчас по-настоящему убивать буду. Допечешь.
— Все, молчу, молчу. Ни слова больше, окай.
Щукина угрюмо прошла к учебному столу.
— Да, прячься за книгами. Это тоже проще всего.
Таня пронзила соседку злым взглядом.
— Ах да, я ж молчу. Точно.
— Что-то ты слишком громко это делаешь, вызывая желание…
— Всё, могила, не продолжай. Честное слово.
— Смотри мне, — шутя пригрозила Антонине Щукина, затем опустилась, протянув руку к первому попавшемуся учебнику на полке.
— Хотя знаешь, быть старой девой даже неплохо. Никто не бесит, например своим ворчанием на ухо. И кофе отбирать не станет, беспокоясь о твоем здоровье. Чем не сказка?
Таня с болью зажмурилась, невольно вспоминая, как Илларионов впервые обнял её. В груди защемило от непередаваемой тоски. Его тепло тела дарило девушке желание жить, а забота вызывала настоящую улыбку.
От этого неожиданного осознания Татьяна аж книгу выронила.
Глава 22. Плохое предчувствие
Илларионов впервые за столько времени душевно пообщался со старшим братом. Он думал задержаться ненадолго в гостях да уехать на остров, а в итоге из родительской хаты вместе с Димой укатил в бар, где братья дружно напились до состояния полного нестояния.
Эти посиделки ненадолго помогли бариста расслабиться и забыть про сердечную боль. Ибо мысли про Таню не давали ему покоя двадцать четыре на семь. Чертовка прочно засела в голове Илларионова, заставляя мучительно считать каждую минуту до очередной случайной встречи.
На пары парень заявился с опозданием, но просидел не долго из-за Норман, которая внаглую продолжила провоцировать юношу на спонтанный секс. Не выдержав перегрева от Валерии, Серый покинул университет раньше положенного времени, решив погрузиться в работу.
— Ты сегодня рано, — удивился менеджер его приходу.
— Да я лучше отработаю, чем буду прятаться по углам от чокнутой новенькой, — с ходу ответил бариста, особо не задумываясь. — К счастью, той еще никто не сдал рабочее место.
— Везёт, смотрю, тебе на неадекватных.
— И не говори. Видать, моё проклятие — сумасшедшие бабы.
— А как же та блонда?
Юноша в ответ угрюмо вздохнул:
— Велела убираться из её жизни, чего делать совсем не хочется. Лучше б она меня преследовала, — говоря это Сергей еще не подозревал, насколько потом окажется не рад озвученному сейчас…
Гудки, ставшие бесконечными, выворачивали всю душу бывшей Романа наизнанку. Бойкая рыжая который день пробовала пробиться через них, чтобы услышать голос Малиновского, но нет, парень до последнего оставался недоступен.
— Абонент вне зоны действия сети, — безжалостно повторил в который раз автоответчик.
Ощущая нешуточное напряжение, она разбила вдребезги ни в чем не повинный мобильный об стену.
«За что ты так со мной?!» — прорычала едва различимым севшим голосом роковая красавица.
Девушка в отчаянии скользнула взглядом на монитор. Там, с экрана компьютера на нее смотрел счастливый Роман, нежно обнимающий за талию блондинку.
«Как она смогла заполучить тебя?! Жалкая никчемная серая мышь! Ты только мой!»
